Информационно-аналитические материалы Государственной Думы

(материалы дискуссии с 9 по 30 декабря 2009 года)
Часть первая

Тел.: 982-27-04, Hi-com: 2-27-04, e-mail: airapetianm@yandex.ru

Площадка дискуссии: Комментарии.ру. Агентство политических комментариев. Раздел:  (http://kommentarii.ru/theme.php).

Тема дискуссии:  курс: модернизация российкой экономики (http://kommentarii.ru/theme.php?f=3&t=24157)

Время дискуссии: с 24 ноября по 30 декабря 2009 года

Анонс темы: Руководством страны принят курс на модернизацию российской экономики. На XI съезде партии Единая Россия утверждена идеологическая платформа модернизации - российский консерватизм . В российской и зарубежной прессе развернулась широкая дискуссия по одному из главных вопросов: возможности модернизации российской экономики на основе консервативной идеологии, содержательности самой консервативной модернизации . В своем выступлении на этом съезде Председатель Высшего совета партии Единая Россия Б.В. Грызлов подчеркнул, что российский консерватизм - это открытый консерватизм, открытый для внутрипартийных дискуссий, дискуссий между нашей партией и нашими оппонентами . Одними из ключевых для такой дискуссии являются следующие вопросы:

Вопросы к дискуссии: В чем особенности Новой волны модернизации российской экономики ? Модернизация - следствие мирового кризиса или насущная необходимость? Позволит ли консервативная модернизация укрепить экономику России? Чем такая модернизация эффективнее либеральной и социалистической ? Нужна ли специальная Программа модернизации российской экономики ? Какие первоочередные меры должны быть включены в такую Программу? Можно ли такую Программу считать Общенациональным проектом ? Какие должны быть сроки разработки и исполнения такой Программы? Кто и как должен контролировать реализацию такой Программы?

Эти вопросы в их конструктивном, прикладном контексте будут обсуждаться 30 ноября 2009 года на очередном заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике при Аналитическом управления Аппарата Государственной Думы, в состав которого входят ведущие российские ученые-экономисты (информация о работе Научно-экспертного совета по антикризисной политике размещена на официальном сайте Государственной Думы). Тем не менее, принимая во внимание общегосударственную, общенациональную важность данной темы, ее теоретическое и прикладное значение для развития страны, участие в дискуссии по указанным вопросам широкого круга высококвалифицированных экспертов, имеющих, зачастую, различные точки зрения, является исключительно востребованным.

Автор темы: Айрапетян Мамикон Сергеевич, главный советник, заместитель Председателя Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, доктор экономических наук (http://kommentarii.ru/user.php?id=4837)

Участники дискуссии: Белоусов А.Н., Айрапетян М.С., Аганбегян А.Г., Сенчагов В.К., Ершов М.В., Ерзнкян Б.А., Медведев П.А., Сорокин Д.Е., Клейнер Г.Б., Гамза В.А., Дементьев В.Е., Гринев Е.М., Мкртчян М.Ц.,
Белкин В.Д., Зарнадзе А.А., Гринберг Р.С., Панкратов А.В., Голанд Ю.М., Филипповский М.В., Колосков А.И., Колташев В., Алексеев А.В.,
Дружный М.В., Баранов Д., Абрамов А.Е., Маркелов С.Н.

Всего: 26 участников, 47 комментариев

Белоусов Александр Николаевич
     Начальник Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, председатель Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
 
  Уважаемые коллеги, друзья!

  Позвольте поблагодарить вас за участие в дискуссии по теме, имеющей, безусловно, жизненно важное значение для развития нашей страны, ее настоящего и будущего места в мировой экономике и политике. Выразить особую признательность нашим ведущим российским ученым-экономистам, членам нашего Совета за подробный анализ состояния российской экономики, а также за прогнозы и предложенные ими меры по ее модернизации.

Полагаю, что на сегодняшний день можно уже говорить о достаточно плодотворной работе нашего Совета за истекший с момента его создания период. Однако, на этом, конечно же, нельзя останавливаться. Именно поэтому дискуссию по всем этим вопросам вы намерены продолжить на расширенном заседании нашего Совета в начале апреля 2010 года - конференции в Государственной Думе по состоянию и перспективам развития российской экономики.

Подготовку к такой конференции с участием не только членов нашего Совета, но и более широкого круга ученых, экспертов и политиков, мы начнем сразу после новогодних каникул. Если редакция Комментарии.ру не будет возражать, мы заблаговременно откроем тематическую площадку для дискуссий и продолжим в оперативном режиме публиковать выступления участников, а также материалы этой конференции. Приглашаем всех к такой дискуссии.

Еще раз благодарю всех за участие в прошедшей дискуссии.

Желаю в Новом, 2010 году всем вам, разумеется, и сотрудникам Комментарии.ру, и всем вашим близким здоровья, успехов и всяческих благ.   


Айрапетян Мамикон Сергеевич
     Главный советник, заместитель Председателя Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, доктор экономических наук

 Сроки и главная цель консервативной модернизации российской экономики

  В соответствии с циклической концепцией мирового экономического процесса, современный этап модернизации российской экономики начался, в действительности, еще в 1998 году и продолжится вплоть до 2019 года. При этом активная фаза модернизации продолжится до 2015 года, а затем начнет постепенно затухать и экономика (как мировая, так и российская) перейдет в верхнее (неустойчивое) состояние равновесия, после которого вступит с 2019 года в период циклического спада, включая период циклического кризиса вплоть до 2024 года. Это означает, что проблема оценки текущего переходного периода состоит в том, что с окончанием этой, а именно, начальной фазы кризиса , собственно кризис (а точнее, переходный период текущего мирового экономического цикла) не заканчивается. Иначе говоря, окончательная зачистка завалов , то есть кризисная расчистка (в рамках данного переходного периода), означающая резкое изменение структуры экономики и подготовку ее к подъему, будет продолжаться в рамках второй, а именно, завершающей фазы кризиса - с конца 2009 по конец 2011 годы, которая и есть вторая волна кризиса : период спада текущего малого мирового экономического цикла, тогда как выход из кризиса и начало подъема произойдут лишь в конце 2011 года. Таким образом, для мировой и российской экономик уже вторая волна кризиса уже наступила.

Это означает, что если до конца 2009 года не будут приняты радикальные меры в экономической политике (а они так и не приняты или о них пока что не известно), то ожидаемая вторая волна усилит негативные тенденции в мировой экономике, в том числе (и в большей мере) в экономике России, закрыв для них возможности вхождения в состояние подъема, а собственно мировая экономика, в том числе (и также в большей мере) экономика России вступят в затяжной выход (предельно опасное для экономики России состояние стагнации, имеющее достаточно аналогий в истории России и СССР). При этом для экономики России наиболее реальным (и весьма возможным) препятствием для такого циклического подъема может стать очередное принятие в качестве его локомотивов преимущественно внешних факторов экономического развития, то есть непроизвольное или сознательное вталкивание экономики России в новую сырьевую ловушку и отсрочка, тем самым, на неопределенный срок ее модернизации. Принимая во внимание, что нового, тем более, резкого (и весьма вероятного) снижения цен на экспортные сырьевые товары (учитывая спекулятивный характер их ценообразования) и оттока (преимущественно, спекулятивного и энергоориентированного) капитала экономика России может - в силу сужения спектра ее возможностей (резервов и прочее) - не выдержать.

Ошибочно утверждать, что на высшем уровне управления страны отсутствует понимание всех указанных угроз и рисков. На этом уровне сложилась также и иное понимание проблем, а именно, понимание того, что реальная опасность для экономики России (как относительно активной, но части мировой экономической периферии) и России в целом (как также относительно активной, но менее развитой страны) состоит не столько в текущей, более или менее контролируемой, ситуации, сколько в ситуации, которая будет сформирована в среднесрочной перспективе, к моменту генерирования с 2015 года и начала с 2019 года циклического мирового экономического спада. Именно поэтому, понимая инерционность экономических и иных процессов и изменений (особенно, в России), принят курс именно на консервативную модернизацию , в рамках которого тезис о переходе от сырьевой к инновационной модели развития экономики имеет (при всей важности) косвенное отношение к циклическим процессам, отражая лишь этапы развития любой крупной страны, в данном случае, России. Главная цель такой сдержанной модернизации - смягчение именно будущего циклического спада (при понимании нереальности полноценной модернизации до 2019 года), исключение длительной стагнации, чреватой для России экономической, социальной и, более того, геополитической и цивилизационной катастрофой.   


Белоусов Александр Николаевич
     Начальник Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, председатель Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О консервативной модернизации российской экономики
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 30 ноября 2009 года)  

  Всем хорошо известно, что руководством нашей страны взят курс на модернизацию российской экономики, к переходу на инновационную модель развития.

Модернизация - это ключевой тезис Послания Президента РФ Д.А. Медведева. И к этому, чтобы так вот четко, однозначно и на таком высоком уровне поставить вопрос, конкретную задачу, мы все шли долго. Долго и с трудом, но, все-таки, готовились к началу модернизации нашей экономики. Но кризис, разразившийся в 2008 году, несколько нарушил наши планы.

Подчеркну особо: кризис несколько нарушил наши планы , потому что нам удалось, все-таки, несмотря на кризис, сохранить общий настрой на перемены. Хотя, надо заметить, что все это не видно на первый взгляд, считается, что мы не хотим ничего менять, сохранять сырьевую экономику, и в этом нас, Государственную Думу, часто обвиняют наши оппоненты, но это так.

Более того, такой модернизационный пафос был с самого начала заложен также и в работе нашего Научно-экспертного совета по антикризисной политике. Мы с вами этот вопрос очень тщательно обсудили.

Мы все хорошо понимали, что, да, кризис, да, сложно, да, накопилось много проблем и их надо как-то решать и так далее. Но, тем не менее, мы сразу же, как начали нашу работу, наши дискуссии, обсуждения - говорили именно о модернизации экономики, как актуальной задаче.

Дискутировали не только о том, как нам выйти из кризиса, но и о том, как превратить бюджетную политику, денежно-кредитную политику, валютную политики и так далее в реальные инструменты такой модернизации. Перехода на инновационный путь развития. Отказ от сырьевой экономики.

И не только дискутировали, но и давали практические предложения и рекомендации руководству Государственной Думы. Но об этом, о практических результатах нашей работы, о востребованности наших предложений и их применении, а это - реальность, я еще скажу особо.

Далее. На недавнем съезде партии Единая Россия , а это - ведущая на сегодняшний день политическая партия, была утверждена идеологическая платформа модернизации. Это - российский консерватизм. Полагаю, что это - важный момент, важное дополнение к взятому нами курсу на модернизацию нашей экономики.

Почему это важно? Почему важно и нужно сейчас говорить о консервативной модернизации? Ведь понятно, что прежде чем было принято такое решение, оно было тщательно проанализировано. Хотя многие думают, что оно принято необдуманно, спонтанно. Но это - уже особый, большой разговор.

Вы знаете, что такое сочетание - консервативная модернизация - многим показалось неуместным и даже противоречивым. В российской и зарубежной прессе, в выступлениях политических деятелей, ученых и экспертов развернулась широкая и бурная дискуссия по одному из главных вопросов, а именно: возможности модернизации российской экономики на основе консерватизма и, более того, содержательности самого понятия консервативная модернизация .

Ни в коем случае я бы не хотел навязать вам своё мнение, а хотел бы вкратце, в общих чертах поделиться с вами нашим пониманием этой проблемы. Это касается, прежде всего, понятия консервативная модернизация, а также вопроса: почему курс на модернизацию является именно новым курсом .

На наш взгляд, главная особенность нового курса - это реализация не просто консервативной модернизации, а консервативной, долгосрочной, сбалансированной и эффективной модернизации российской экономики. Для этого нужна, безусловно, более гибкая внутренняя и внешняя политика, которая была бы направлена на сдерживание чрезмерных и негативных проявлений модернизации.

А такие проявления, безусловно, будут иметь место, хотим мы этого или не хотим. Но нам всем, стране, нашему народу нужна модернизация без непродуманных, без спешных и резких экспериментов - наверное, это главный тезис. Тем более, понимая, насколько экономика является инерционной системой!

Хотелось бы услышать ваше мнение по этим вопросам. Попытаемся открыто подискутировать на эту тему - тему, которая, как я уже говорил, носит судьбоносное значение для нашей страны. После этого подведем краткие итоги. Итоги первого года, а скорее - этапа работы нашего совета.


Аганбегян Абел Гезевич
     Заведующий кафедрой экономической теории и политики Академии народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации, академик РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О сценариях развития кризиса и модернизационной базе экономики
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 18 сентября 2009 года)   

  На какой исходной основе должна модернизироваться российская экономика?

Понятно, что на основе тех условий, которые образовались в результате кризиса мировой экономики. Сейчас так сложилось, что мы имеем три сценария кризиса: в развитых странах, в развивающихся странах и в странах с переходной экономикой. Современный кризис носит глобальный характер, и он поразил все страны, сильно сказавшись на динамике экономики и особенно промышленности, на инфляции, на безработице, на реальных доходах. Повсеместно кризис привел к падению экспорта, сокращению импорта, изменению финансовых потоков. Но все же, на разные группы стран глобальный кризис повлиял по-разному.

В наибольшей мере кризис поразил страны с переходной экономикой - страны СНГ, Балтии и Восточной Европы. Положение в этих странах, разумеется, разное. Наибольший спад производства идёт на Украине и в Литве: ВВП снижается на 15-20%, наименьший из крупных стран - в Казахстане, где сокращение ВВП составляет 2%. В этих странах наблюдается наибольшая инфляция, особенно в России и на Украине (12-15%) по потребительским ценам. В этих же странах наблюдается наибольшее сокращение реальных доходов и розничного товарооборота.

Формально в отдельных постсоциалистических странах показатели безработицы несколько ниже, чем в развитых странах, что связано с нажимом государства на предприятия, которые вынуждены не увольнять, а сохранять в штате часть работников даже во время вынужденных длительных простоев. В странах СНГ, например, это не так обременительно, как в западных странах, из-за относительно низкой заработной платы. Особенность таких стран (за исключением государств Кавказа и Средней Азии) - депопуляция населения, характеризующаяся превышением смертности над рождаемостью. В связи с этим ежегодное сокращение численности населения в России, а в этом году, по-видимому, составит 350-400 тыс. человек (оно сократилось более чем вдвое в сравнение с депопуляцией 10 лет назад).

Отличительной чертой стран с переходной экономикой является и более острый финансовый кризис во многом из-за высокой доли иностранного капитала в финансовой системе этих стран, поскольку в острый период кризиса начался массовый отток иностранного капитала из этих стран. Во многом с этим связано и преобладание коротких , а не длинных денег на фондовом рынке. Поэтому здесь наблюдалось вдвое большее сокращение фондового рынка, прежде всего России, с её огромным фондовым рынком в докризисный период с объёмом в 1,5 трлн. долларов (8-е место в мире), который обвалился, примерно, в 5 раз.

Несколько меньшее падение экономики наблюдается в развитых странах. В среднем ВВП за год там упал до 5%. В США и в Англии наблюдается острейший кризис ипотеки с рекордным падением цен на недвижимость до двух раз и массовым невозвратом ипотечных кредитов. В связи с этим здесь имеет место глубокий банковско-финансовый кризис с предельно высоким дефицитом госбюджета. Эти страны лидируют так же по уровню безработицы, составившей около 10%. Особенно велика безработица в промышленности в связи с падением здесь объёмов производства: в отдельных развитых странах на 20-30%, а машиностроения на 40-50%.

Сокращается доля этих стран и в численности населения мира в связи с крайне низким приростом населения, особенно на фоне его намного большего увеличения в развивающихся странах. Неблагоприятный процесс, развернувшийся в развитых странах, - дефляция. В отличие от развитых стран развивающиеся страны имеют более благоприятные экономические показатели. Они первыми выходят из кризиса. Надо заметить, что среди развивающихся стран имеет место весьма большие различия. Лучше обстоит дело в азиатских развивающихся странах, хуже - в латиноамериканских, исключая, может быть, только Бразилию.

По данным Международного Валютного фонда в 2009 и 2010 годах мировое развитие экономики по группам стран будет выглядеть следующим образом: по прогнозам, после рецессии 2009 года развитые страны в целом ждёт относительно небольшой подъём в 2010 г., так что они смогут достичь уровня 2008 г. только в 2011 году. Лучше средних показателей обстоит дело в США, а хуже всех - у европейских стран, которые в 2010 г. будут фактически пребывать в стагфляции - депрессии.

Зато развивающиеся страны в 2010 г. в 2-3 раза увеличивают темпы роста и выходят на более высокий уровень. Это касается не только Китая и Индии с рекордно высокими в кризисное время приростами ВВП, но и Бразилию с прогнозным ростом в 2010 г. в размере 4,5%. Хуже обстоит дело в России, где в 2009 г. будет наибольшой спад - 7,3% и довольно медленное восстановление в 2010 г. - всего 2,4% (правда, более высокое, чем в Европе). Но нужно принять во внимание, что прогноз Минэкономразвития и на 2009 г., и на 2010 г. более пессимистичен, чем у МВФ, и мы к нему ниже вернёмся.

Среди развитых стран наибольший спад экономики наблюдается в Японии. В Еврозоне падение ВВП оказалось бульшим, чем в США. Но зато в США II квартал 2009 г. оказался существенно худшим в сравнении с I кварталом. Из стран БРИК лидируют Китай и Индия. В Бразилии рецессия минимальна, а наибольшие её размеры, к сожалению, отличают Россию. К тому же в России, даже в отличие от Украины, где дела обстоят совсем плохо, спад во II квартале существенно более глубокий, чем был в I-ом квартале.

Рекордно высокий спад промышленности - в развитых странах, особенно в Японии и Еврозоне. Спад оказался даже более глубоким, чем в России, из-за преобладания машиностроения. В Китае и Индии, напротив, в последние месяцы идёт интенсивное нарастание темпов промышленного роста. Среди стран СНГ по глубине падения (до 30%) в промышленности лидирует Украина. В последние месяцы только Казахстан здесь выходит из рецессии.

Динамика розничной торговли показывает изменение потребительского спроса и реальных доходов населения. В наибольшей мере этот спрос снизился среди развитых стран в США и намного меньше сокращение наблюдается в Европе и Японии. В Китае темпы роста розничного товарооборота просто астрономические - более 15% и это гарантирует высокие темпы роста экономики. Да и в Бразилии, в отличие от рецессии в экономике (правда, небольшой), наблюдаются высокие для кризисного года темпы роста розницы, которые просто нарастают из месяца в месяц, и поэтому выход из кризиса здесь близок.

Во всех представленных странах СНГ, напротив, спад розничного товарооборота от месяца к месяцу нарастает и на Украине и в Казахстане размер падения (17-20% в июле) просто представляется опасным. И в России увеличивается сокращение спроса и реальных доходов, что затягивает период кризиса. В развитых странах безработица из месяца в месяц нарастает, а в развивающихся и странах СНГ затормозилась и кое-где сокращается.

Дефляция розничных цен наблюдается не только в развитых странах, но и в Китае. Размер дефляции из месяца в месяц немного нарастает, в контраст с этим Индия допустила высокую инфляцию (июнь - 11,9%), которая идёт при подъёме экономики и не приводит поэтому к стагнации. А вот в России и Украине двухзначная инфляция сопровождается двухзначными цифрами сокращения ВВП и промышленности, переход к стагфляции здесь налицо.

Сравнение динамики розничных и производственных цен показывает, что в развитых странах и в Китае значительное снижение производственных сил (на 7-9%) привело к дефляции розничных цен. Этого нет в Индии и Бразилии, хотя здесь снижение производственных цен невелико. Но как объяснить обвальное снижение производственных цен в Казахстане (на 34%) и в России (на 12%) при сохранении высокой инфляции на потребительском рынке (Казахстан - 7%, а Россия - даже 12% в июле). И на Украине некоторое снижение производственных цен не сказалось на снижении инфляции.

Из изложенного ясно, какие страны быстрее выйдут на траектории роста, модернизируя свои экономики. Исходя из этого и надо создавать программу модернизации российской экономики.


Сенчагов Вячеслав Константинович
     Руководитель Центра финансово-банковских исследований Института экономики РАН, доктор экономических наук, профессор, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 Об идеологии модернизации и дополнительных антикризисных мерах
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 18 сентября 2009 года)   

  Какими мерами можно дополнить антикризисные меры, чтобы выйти на траекторию модернизации?

Но прежде, надо найти ответ на самый главный вопрос - какая должна быть идеология? Эту идеологию надо выстраивать таким образом: общая система и коррекция этой системы. Надо уходить от финансового капитализма (такого понимания) и создавать в духе идей еще 70-х и сегодняшних идей Президента Франции Н. Саркози и других, а также наших идей, некий, я бы сказал грубо, гибрид разных критериев социалистической и капиталистической экономик. Все-таки нужно, видимо, выстраивать идеологию именно вокруг этого.

Без идеологии невозможно. Люди привыкли жить и работать в каких-то координатах. Если это олигархический капитализм, о котором говорит в своей последней книге Е.М. Примаков, то, что дальше? Да, хорошие очень тезисы Президента, но все-таки не ясна вся модель. Это исходная база. Она, конечно, требует глубокой проработки, но тем не менее такая должна быть оценка, а дальше - экономическая.

Конечно, главное - это диверсификация экономики на инновационной основе. В чем здесь проблема? Это проблема перелива капитала, то есть использования доходов, получаемых в экспортных отраслях. Все-таки, сейчас диверсификация доходов очень слабая, кроме "ЛУКОЙЛа", который создал колонки-заправки по всему миру, очень мало таких примеров положительных. Значит, нужна диверсификация, нужна программа этой диверсификации, нужны конкретные меры.

Дальше, очень серьезный вопрос о расходах бюджета инвестиционного характера. Сейчас многие в Институте экономики, в том числе и я, будем готовить заключения по федеральному бюджету. И мы, все-таки, считаем, что должна быть обеспечена инвестиционная активность путем увеличения бюджетного инвестирования. Правда, здесь есть странные вещи, не совсем мне понятные. Почему национальные проекты хуже всего финансируются? Удивительно! То есть, не выполнено финансирование. Тут, либо сняты деньги с финансирования и отправлены на поддержку других видов.

Я думаю, что это одна из причин, но не главная. Потому что Минфин и Минэкономразвития - это, все-таки, серьезные организации и там работают конкретные люди. Дело в другом, в том, что не налажен пока еще механизм функционирования программ финансирования национальных проектов. Не отлажена вся система: и взаимодействия с банками, и вопросы эффективности, оценки этой эффективности. Балансовые связи совсем не проработаны, и в результате эти программы в таком состоянии.

Когда мы говорим об увеличении инвестиционных расходов в федеральном бюджете, нам нужно решать массу организационных вопросов. Так, вчера обсуждали доклад Ю.М. Голанда по НЭПу. Почему из НЭПа, вдруг шарахнулись вроде бы в противоположное, начали создавать индустриальные проекты и развивать планы пятилеток? Да потому что просто само развитие рыночного механизма не дает этой концентрации ресурсов и решения главных стержневых проблем. Кто-то прорывается вперед, кто-то отстает. Но действительно ли такой подход правильный, как принято сейчас считать?

Чтобы идти по пути диверсификации должна меняться, конечно, банковская система, идеология банков. Банки из расчетных центров и кредитных организаций превратились в основном игроков спекулятивного характера. Банкир очень авторитетный, знающий, наверное, не согласиться, но, все-таки спекулятивная составляющая очень велика. Все кредитование надо по какому-то другому принципу строить. Возможно, должны быть просто агентства, и они должны иметь некоторую фиксированную норму прибыли. А если банки будут продолжать работать на таких высоких нормах прибыли, то мы никак не вгоним их в нормальное русло 10, 7-8 процентов. Здесь очень серьезный вопрос.

Еще о фьючерсах и деривативах этой спекулятивной части. Я полностью согласен, весь подъем сырьевых цен связан с тем, что переоценены ожидания. Есть попытка через фьючерсы посмотреть на цены, гарантию какую-то обеспечить. Но там составляющая спекулятивная очень велика и Россия не должна была бы быть заинтересована в максимизации до 100 или 80 %, она должна свою экономику строить из более-менее нормальной цены. А сейчас прозрачности цен нет. В результате, почему же заинтересована Россия в таких высоких ценах? Ответ простой.

Если подтверждается статистикой, что в Лондоне наши бизнесмены с 2000 года купили недвижимости на 300 миллиардов долларов, это означает очень просто. Компонента таких цен играет исключительную роль, и опять действуют две цены в этом процессе, и разница образуется, и большие доходы из-за этого. То есть утечка идет из платежного баланса еще, это очень важно. И, наверное, она больше, чем мы отчитываемся. Видимо, в этом заинтересованность высоких цен, а не так просто.

По поводу второй волны кризиса. Я просто перечислю. Есть очень сложный вопрос, девальвация и ревальвация. Есть еще американская система, которая насыщает платежными средствами мир. И очень огромный объем этих средств. Скажется он на курсе рубля или не скажется, вот вопрос. К тем рискам, о которых говорил А.Г. Аганбегян, риск девальвации тоже очень велик. И, кстати, ревальвации - тоже. И действует какой-то очень интересный симбиоз. Поэтому вероятность второй волны кризиса - это вялотекущей ситуации. То есть, может быть, это, наверное, самое худшее, что ситуация будет законсервирована на каком-то уровне с какими-то изменениями. И это даже, может быть, хуже, чем некие такие, более резкие движения.

Теперь, полагаю, надо больше думать, сделав диагностику, о том, какие меры могли бы быть предприняты. Кроме того, что сказал о бюджете и о составляющей бюджета, мне кажется, что нужно рассматривать некий восстановительный период, три, четыре года, его задачу выстраивать, логику. Мне бы казалось, что могла бы быть логика государственного частного партнерства где-то заложена, но при одном условии, что бизнес, все-таки, и амбиции наших крупнейших олигархов будут умерены и будут как-то сопряжены с национальными интересами страны. Как это сделать, это очень крупная проблема.

Вот, например, немцы, дисциплинированный народ. Канцлер сказала, что можно, нужно делать что-то типа хартии устойчивости бизнеса. И ведь они будут это делать. Если они скажут, что нужно меньше вывозить капиталов, будут меньше вывозить капитал.

У нас же, ну, как договориться? Оказался самый сложный вопрос. Кстати, в НЭПе этого не было. Эти, так называемые, командные высоты находились в руках государства. Сейчас также государство полностью не исключено, оно присутствует в правлении компаний во всех странах, вы знаете. Получают огромные бонусы представители государства. И получается какое-то сращивание государственно-монополистический капитализм. Нам нужна хартия устойчивого бизнеса, если мы действительно в большой 20-ке, надо над этим попробовать работать.

И в завершение о втором, восстановительном периоде. На этом этапе сельское хозяйство еще больше надо поддержать. И можно много проблем в сельском хозяйстве решить. Я имею в виду то, что связано с поставками мяса, у нас большая все-таки импортная зависимость. Да, и жилищное строительство, есть одно очень сильное ограничение жилищного строительства - это доходы. Должны быть нормализованы доходы и обеспечена работа, тогда будет какой-то уровень доходов, позволяющий это делать, развивать жилищное строительство. Такой период - это три, пять лет.

Так, в Совете безопасности принята Стратегия национальной безопасности и приняты еще (для служебного пользования) основы стратегического планирования. А разворот всех работ в этой части идет очень медленно. Видимо, есть противодействие в подходах, и это противодействие - именно идеологического характера. Поэтому все эти процессы идут медленно.

Нужен технологический план модернизации, и над ним надо думать, как о стратегическом документе. Но его нужно создавать не просто опять на уровне только методик, а на уровне конкретной проработки. Вот, создана Комиссия по модернизации. Она хочет что-то сделать. Но как она это делает? Так, вопросам модернизации в бюджете предусматривают 10 миллиардов, и это - на все пять направлений. Но ведь 10 миллиардов - это, безусловно, очень мало. А с другой стороны, есть ли у Комиссии какие-то реальные механизмы работы? Вот мы возвращаемся к тому, что, по-видимому, их нет.

И что происходит с бюджетом? Я посмотрел уже проектировки. Конечно, с доходами - можно просто говорить о трагедии. Идут поиски для того, чтобы поднять промышленность. Счетная палата работает. Там 3 триллиона нашли где-то, чтобы покрыть дефицит. Но это все в бюджете в этом не будет обеспечено. Бюджет тот, в каком виде его сейчас представят, его, конечно, придется утверждать, наверное, но параллельно надо сделать бюджет развития, проработку. В свое время Витте делал этот бюджет.

Мы, в Минфине СССР, когда я работал заместителем министра, очень большую работу в этом направлении вели. Тоже разделили экономику на две крупные части: нефтегазовая, не нефтегазовая секторы. Это, практически, и есть бюджет развития. Может быть, вернуться к этой идее, а также сделать параллельный документ о расширении доходов бюджета. Когда Счетная палата это сделает, и на каком-то теоретическом уровне, но утверждать можно его после. Потому что, если это будет сделано, это обеспечит хоть какую-то координацию. А сейчас именно такой координации и не хватает.


Аганбегян Абел Гезевич
     Заведующий кафедрой экономической теории и политики Академии народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации, академик РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О предпринятых в ходе кризиса денежно-кредитных мерах
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 17 июня 2009 года)  

  Какие надо извлечь уроки из денежно-кредитной политики, предпринятой для преодоления кризиса? Какие были плюсы и минусы такой политики? Согласитесь, что от этого во многом зависит наша модернизационная политика.

Отмечу, прежде всего, плюсы в работе Центрального банка в период кризисных месяцев 2008 и 2009 годов.

Первое. Всё-таки, мы избежали на первом остром этапе кризиса системного кризиса банков, какой был, например, в 1998 году, когда большинство крупнейших банков просто исчезло, когда потерялись деньги на счетах у огромного числа предприятий, организаций и вообще это вызвало ужаснейшие, как мы помним, последствия. И над всеми это довлело, все же помнили, как это всё рушилось по принципу домино, тогда. И Центральный банк в этот период кризиса этого не допустил.

Второе. Была предотвращена паника населения, которая начиналась. Если вы помните, в октябре население взяло 300 миллиардов рублей со счетов банков и купило 70 миллиардов долларов, это не так мало - 70 миллиардов долларов купить за короткий срок. И неизвестно, что было бы в ноябре, в декабре, если бы не были предприняты определённые действия Центральным банком. Накачали банки деньгами и все банки обслуживали население нормально, все, не было никакой паники в этом смысле. Все, кто хотел, могли изъять вклады.

И, наконец, третье. Центральный банк плавно опускал рубль, не было большого обвала, девальвации рубля, как могло бы быть, если бы ничего не делать.

И для того, чтобы всё это сделать, Центральный банк впервые стал банком, до этого Центральный банк нельзя было назвать банком, это было административное бюрократическое учреждение, не занятое банковской деятельностью, а занятое надзором, печатанием денег, ещё какими-то вещами, но отнюдь не банковскими операциями, которые носили эпизодический характер. И в докладе М.В. Ершова показано на графике, что никаких кредитов от Центрального банка раньше практически не было, и как сейчас, в кризис, Центральный банк вдруг становится нормальным банком.

Я надеюсь, что Центральный банк и далее продолжит оставаться банком не для того, чтобы предотвращать кризисы, а это - нормальная работа любого центрального банка. Если бы ещё его ставка рефинансирования к этому была бы как-то привязана, как во всех странах, было бы совсем хорошо.

Теперь о негативных вещах, ряд критических замечаний. Они и являются главной нашей проблемой.

Так, ничего не было сделано по сокращению инфляции. Конечно, тут нельзя только Центральный банк винить, как я уже сказал. Но Центральный банк мог бы выступить застрельщиком. Никогда не складывались такие хорошие обстоятельства по сокращению инфляции, как они стали складываться с сентября месяца. С сентября 2008 года производственные цены снизились на четверть (до марта). Денежная масса сократилась в годовом выражении на 8%, а не на 40% выросла. Бюджет перестал впрыскивать деньги. Центральный банк перестал печатать деньги, поскольку имел место не приток, а отток капитала. Кредитная масса перестала расти.

Изумительные условия для того, чтобы придавить инфляцию.

А в это время инфляция достигла максимума. Всё наоборот. И не из-за роста денежной массы, а из-за монополизма, из-за политики государства. Центральный банк, мне кажется, раз в его уставе записана именно борьба с инфляцией, должен хотя бы поднять знамя, хотя бы про это сказать. Ведь вы посмотрите речи наших руководителей. Они о чём угодно говорят, только не об инфляции. Такой темы не существует. В антикризисной программе инфляции посвящён один абзац, который был исправлен. Раньше у них было: с 2010 года мы начнём давить инфляцию, и будет она 7%. Потом исправили на 10%. Какое это давление, если 10% инфляция?

Наше Правительство и Центральный банк вместе позволили нашей экономике (единственной в мире вместе с Украиной и Белоруссией) не просто перейти в кризисную фазу (она и без них, так сказать, перешла), но и сделать в кризис стагфляцию. Мы оказались в процессе стагфляции. Хуже стагфляции может быть только гиперинфляция. И как выходить из стагфляции, как выходить из кризиса, если у вас быстро растут цены, если у вас из-за этого огромные процентные ставки, дорогие деньги? Пока никому это не удавалось сделать легко. Посмотрим, что будет с нами. Допустили совсем плохое и, по-моему, не понимают.

Мне кажется, что реального понимания, что мы находимся в стагфляции, нет и нет реальной оценки этого тяжёлого положения. Когда в Америке, в Европе инфляция достигла 3-4% (в первый период кризиса), они заговорили о стагфляции, и это было, как красная тряпка для быка. Для них стагфляция - хуже слова не бывает. И они предприняли такие меры, что втрое уменьшили инфляцию. Все ведь, все... В Китае же было 9% инфляции перед кризисом. Сейчас - 4%.

Все же сделали. Мы единственные ничего не сделали. Что это означает? А то, что, скорее всего, не мы первые сможем начать выход из кризиса. И это существенно осложнит наши возможности по модернизации российской экономики.


Белоусов Александр Николаевич
     Начальник Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, председатель Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О переходном периоде в развитии российской экономики
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 18 сентября 2009 года)  

  Данная тема является весьма актуальной, тем более, что 16 сентября на пленарном заседании Государственной Думы был заслушан отчёт Правительства РФ о реализации антикризисных мер за четвёртый квартал 2008 года и первое полугодие 2009 года. Была большая дискуссия, многие из вас, наверняка, ее слышали. Отчёт Правительства и информация Центрального банка были приняты к сведению.

Содержание выступления И.И. Шувалова вам также известно. И в частности его позиция, которую он высказал, относительно того, в какой стадии развития мы сейчас находимся. Я цитирую:

Мы говорим о том, что кризис вполне возможно продолжится около трёх лет. Мы подтверждаем оценку, что восстановление после кризиса осуществиться к 2012 году .

Далее, Правительство исходит из того, что острые фазы кризиса и самая шоковая ситуация, когда она ударила по большинству предприятий и граждан страны эта стадия позади. Но мы не говорим о том, что кризис закончен. Мы говорим о том, что мы вошли, входим в стадию восстановления .

Наконец, под восстановлением мы понимаем возврат к масштабу экономики докризисного периода .

Исходя из такой оценки Правительства, я хотел бы обратить ваше внимание на заключительное слово И.И. Шувалова, и это имеет прямое отношение к заседанию Совета:

Говоря о сложной структуре нашей экономики, мы никогда не скрывали и вы это знаете, что мы находимся в переходном периоде для того, чтобы соответствующую структуру экономики разработать и утвердить, для этого потребуются годы .

Очевидно, что под сложной структурой понимается её сырьевая направленность и наша общая задача в рамках этого переходного периода кардинально изменить структуру экономики, осуществить переход от сырьевой к инновационной экономике, решив при этом проблемы, связанные с модернизацией экономики, её инфраструктуры, сориентировать их на внутренние рынки, задействовать внутренний спрос и факторы роста.

Такая общая позиция и Президента Д.А. Медведева, и Председателя Правительства В.В. Путина, и Председателя Государственной Думы Б.В. Грызлова. Я не ошибусь, если скажу, что именно такого же мнения придерживается и наш Совет. Это было подтверждено на предшествующих заседаниях.

Таким образом, наша задача сегодня состоит в том, чтобы проанализировать сложившуюся ситуацию, под таким углом зрения предложить нашему руководству конкретные меры по восстановлению нашей экономики. Вот в основном главные вопросы текущего дня. И я хочу подчеркнуть, что это особенно актуально в связи с тем, что один из ключевых вопросов сегодняшней повестки дня - модернизация экономики России.


Сенчагов Вячеслав Константинович
     Руководитель Центра финансово-банковских исследований Института экономики РАН, доктор экономических наук, профессор, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 Об оценке текущей кризисной ситуации и подготовке к модернизации экономики
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 18 сентября 2009 года)   

  Для того, чтобы двигаться вперед, модернизировать нашу экономику, надо дать точную оценку сложившейся ситуации. Полагаю, что это - один из главных вопросов.

Такая оценка сейчас не полная и противоречивая, показывает глубину кризиса лишь в целом. Но нужно иметь в виду, что некоторые отрасли лучше перенесли кризис. Например, в сельском хозяйстве результаты лучше. Да, сильнее всего пострадала промышленность, и это - самое главное. Банки в лучшем положении, промышленность в худшем. Даже некоторые журналисты прибегают к очень мощным оценкам ее спада. И действительно, если сравнивать со странами и видеть то, что представил А.Г. Аганбегян, мы видим, что самый глубокий спад, это в России. Это мы должны зафиксировать прежде всего.

Мы должны понять, почему у нас все-таки самый высокий спад. И здесь тоже ответов нет. Я бы сказал, что как-то проскакивает такая мысль, что мы сильно завязли на иностранных инвестициях, то есть, практически, на иностранных кредитах. И как только пошел отток и бегство капитала, оно по-разному, или утечка капитала, так сразу мы, прежде всего, промышленность, лишились финансирования. Я где-то тоже к этой точки зрения больше прибегаю. Но есть еще и второй аргумент.

Этот аргумент состоит в следующем. Почему у нас худшие условия, худшие результаты? По одной причине. У нас не была выстроена сбалансированная рыночная экономика. В Китае создали мощную индустрию - работа на человека, то есть, сильный потребительский сектор в промышленности. Мы этого не сделали. Мы сильно зависим от импорта. Но главное, что импорт здесь имеет еще смысл: кооперационной связи. Эти связи быстро нарушается в случае изменения импортных потоков. Сокращаются темпы роста и ВВП. Потому что импорт оборудования за весь период, который был до кризиса, непрерывно рос. Это одно из главных причин, почему мы оказались в таком положении.

Теперь, что лучше все-таки? АПК растет же, на 6,8 % вырос. Тогда возникает вопрос, а почему же все-таки АПК вырос? Ответ. Я не претендую на истину, но думаю, что, во-первых, госзаказ действовал в более крупных масштабах и эффективно. Второе: организационный фактор. В АПК традиционно менеджмент более квалифицированный. Хотя АПК более, правда, и финансовоемкий, это верно. Но с точки зрения соблюдения технологических требований, стандартов, АПК выглядит лучше. И, конечно, спрос развивающихся стран. Это высокий спрос со стороны Китая, Индии и других. Так что вот эти факторы обусловили, видимо, больший рост.

Однако, хуже всего дела обстоят в машиностроении, станкостроение в отвратительном состоянии, и неизвестно, на какой стадии находится программа Е.М. Примакова, доклад есть соответствующий, но пока реакции даже нет правительственной на это дело.

Таким образом, оценка ситуации должна быть более развернутая, более глубокая. Я обращаюсь и ко всем нам, и к Правительству. Мы должны все-таки более дифференцированно трактовать ту ситуацию, в которой мы находимся и определить все причины. Этого нет, но мы сразу уже начинаем оценивать антикризисные меры. Но, конечно, здесь я согласен, есть положительные моменты, они в следующем.

Предотвратили полный крах банковской системы, не допущено банкротство банков, население более или менее, так сказать, вело себя правильно. Но, в принципе, надо иметь в виду, что многие, кто имел большие деньги, рубли превратили в доллары, и поэтому будут находиться в лучшем положении до 2012 года, когда девальвация прогнозируется самим Правительством до 39 рублей за доллар. Пока широко об этом не говорят, но есть материалы из Счетной палаты и так далее.

Приостановилось падение фондового рынка. После падения индекса РТС в 4 раза он поднялся в 2 раза и остановился на уровне ниже в 2 раза от максимума. Здесь фондовый рынок все-таки хуже, я лично оцениваю, по одной причине, что не изменилась его методология, идеология. Он больше носит спекулятивный характер. Многие суммы, выделенные средства пошли на обмен, потому что у коммерческого банка прибыль на 60 % - это валютные операции. Поэтому здесь тоже неполная положительная характеристика.

Не допущена резкая девальвация рубля, значит - резкий всплеск инфляции. Вот это серьезные вещи. Девальвация, все-таки, была приличная и есть перспективы ее продолжения. Но, что интересно, в отличие от 1998 года, девальвация, не привела к резкому скачку индекса цен. Тогда индекс цен просел на 84 %, а сейчас 2-3 пункта по сравнению с тем, что было. Но потребительские цены выросли. Значит эффект от девальвации тоже не такой, как был, правда экспорт в последнее время ведет себя лучше чуть, чем импорт. Но тут резких, крупных изменений нет.

И последняя положительная черта: поддержаны некоторые крупные предприятия. Но пока эта мера тоже не дала результатов. Все эти меры могут лишь в будущем, примерно через 3-4 года восполнят падение экономики в результате кризиса и обеспечат выход на докризисный объем ВВП промышленности и инвестиций. Здесь очень важны критерии, опрометчиво Правительство сейчас делает такие очень смелые заявления, оценки. Есть несколько критериев оценки. Первый - это восстановление докризисное производства. Второе и, может быть, главное - это занятость, восстановление занятости. Третье - это все-таки инвестиции. Четвертое - это доходы. Минус 6,8 % дохода, но, слава Богу, не 15 %, а минус, значит надо восстанавливать уровень доходов. Не восстановив уровень зарплаты и доходов мы не можем дальше продвигаться успешно.

Еще один момент. Мы создали индикативную систему оценки экономической безопасности, где у нас 19 индикаторов, сейчас мы Научному Совету Совета Безопасности доложили 62 индикатора. Я о 62-х сейчас не могу говорить, а то, что касается 19-и, они все в худшем положении намного, чем это было. К сожалению, я не взял таблицы. Но, может быть, только государственный долг, а так остальные - все хуже, а там и доля машиностроения, деятельности обрабатывающей промышленности в капиталовложениях, и валовая продукция и все эти децильные коэффициенты и так далее, все хуже.

Вот это меня больше всего настораживает. То есть угроза экономической безопасности страны и геополитической безопасности резко возросли, и какого-то перелома не происходит.


Аганбегян Абел Гезевич
     Заведующий кафедрой экономической теории и политики Академии народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации, академик РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О снижении инфляции и преодолении монополизма как условиях модернизации
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 27 мая 2009 года)   

  В последнее время звучат призывы о том, что надо разработать мероприятия для смягчения и выхода из сложившейся кризисной ситуации. Но это должны быть такие мероприятия, которые обеспечивают дальнейшее оживление и подъем экономики. То есть это должны быть не антикризисные - в узком смысле этого слова - мероприятия, а мероприятия по модернизации, формированию будущего облика нашей экономики. Во всяком случае, И.И. Шувалов про это говорит, слово даже сейчас модное есть - модернизация . И если это так, а это именно так, то надо насчет этого серьезно думать, принимать необходимые решения и в дальнейшем учесть при формировании бюджета.

Что надо сделать прежде всего? Прежде всего, необходимо направить усилия на сокращение инфляции в два раза. Мы прозевали предоставленный нам шанс. В условиях кризиса все страны снизили уровень инфляции в два-три раза. До кризиса в развитых странах инфляция была 3-4 процента, сейчас - меньше 1 процента. В Китае и в развивающихся странах инфляция составляла 9 процентов, сейчас - 4 процента. Мы единственные (вместе с Украиной и Белоруссией), где имеет место двухзначная инфляция. Снизить инфляцию пока еще не поздно, так как, начиная с августа прошлого года, производственные цены снизились на 27 процентов. В апреле этого года они опять снизились. Значит, сократились и производственные издержки, а это - одна из составляющих инфляции.

Далее, на снижение уровня инфляции должны оказывать влияние также и следующее обстоятельства. Так, в настоящее время не происходит увеличение размеров федерального и региональных бюджетов, которые впрыскивали деньги в хозяйство и были основным источником инфляции. Не увеличиваются и объемы кредитования экономики - второго источника инфляции. Нет притока капитала, и Центральный банк не печатает большие суммы денег, чтобы скупать иностранную валюту. Поэтому денежная масса, даже с учетом повышения импортных цен на 40 процентов, даже с учетом дефицита федерального бюджета, впервые, по сравнению с прошлым годом, сократилась. Каждый год денежная масса росла на 40 процентов, а сейчас - она не растет. То есть более выгодных условий для того, чтобы подавить инфляцию, никогда не было и вряд ли будет в будущем.

Но Правительство Российской Федерации должно этим заниматься серьезно, а оно занимается обратным: повысило цены на газ, на электроэнергию, на квартплату, на грузовые тарифы и так далее. И дало такими своими действиями всем знак: уровень инфляции будет расти. Например, у Аэрофлота в три раза снизилась стоимость керосина, в полтора раза - себестоимость полетов. Что он делает, глядя на наше Правительство? Повышает, а не снижает цены на свои билеты, снижает цены только одна компания - Трансаэро . Поэтому у Аэрофлота объемы перевозок сократились на 30 процентов, а у Трансаэро , напротив, перевозки выросли.

Что делает ВАЗ, который не может продать даже половины произведенных машин? Он уже два раза повышал цены на свои автомобили, хотя цены на металлы у него снижались, он может придавить цены и на другие вещи. Но зачем это ему, он лучше сократит объемы производства. Москва могла бы использовать кризисную ситуацию для того, чтобы снизить цены на недвижимость, ведь Москва была после Лондона, самым дорогим городом - с точки зрения недвижимости. Но в Лондоне цены снизились на 30-40 процентов. Москва - единственный город такого класса, который меньше всех снизил цены на недвижимость, но зато сократил объемы жилищного строительства. Исходя из простого принципа - лишь бы цены были высокие.

Кто же может заставить все эти организации, которые являются монополисты, не перекладывать свои затраты на потребителей, а заняться реальным делом, сокращать издержки и цены? Только Правительство, государство в целом, у которых есть большое количество действенных рычагов - это и правоохранительные, и налоговые и другие органы. Такая необходимость связана с тем, что в основе нашей высокой инфляции лежат ярко выраженные монополистические тенденции. Никаких объективных факторов для двухзначной инфляции в России нет. И пока еще не поздно, пока еще есть возможность придавить такую инфляцию. Официальная же позиция Правительства Российской Федерации такая: Мы будем давить инфляцию, но в 2010, в 2011 году . Тогда, увы, не будет этих благоприятных факторов, тогда делать это будет намного труднее и болезненнее. Правительство уже показало, как может давить инфляцию в других условиях. Сколько лет пыталось это делать и ничего у него не получалось.

Какие на сегодняшний день наиболее реальные локомотивы выхода из кризиса и дальнейшего процветания российской экономики? Первое - всемерное развитие малого бизнеса. Второе - резкое ускорение жилищного строительства с дешевой ипотекой и так далее, поскольку все это может дать наибольший мультипликативный эффект. Третье - возрождение автомобильной промышленности, выход на три миллиона производства собственных автомобилей, на первом этапе - с помощью государственных кредитов. Это может дать наибольший мультипликативный эффект.

Наконец, четвертое - это импортозамещение. Сейчас импорт сократился на 45 процентов в апреле 2009 года по сравнению с прошлым периодом. И импорт ушел из многих ниш, что открыло нашим производителям возможность войти в них. Но войти легко, трудно закрепиться. Чтобы закрепиться, им нужно помочь инвестиционными кредитами, консолидировать капитал и технически переоснаститься. Вы все помните, что в 1999-2000 годах мы вышли из кризиса благодаря импортозамещению. Но когда импорт возродился в 2001 и последующие годы, то темпы нашей промышленности упали с 11-12 процентов до 3,7 процентов. Единственная отрасль, которая закрепилась и осталась конкурентоспособной в России - пищевая промышленность, потому что туда пришел крупный капитал, произошла консолидация капитала, началось техническое переоснащение. Сейчас это можно эффективнее сделать с помощью государства.

Сейчас мы хотим диверсифицировать наш экспорт, существенно изменить структуру нашей экономики. Кризис - прекрасный для этого повод. Девальвация рубля делает экспорт высокоприбыльным. Повторим путь Индии. Индия в начале 1990-х годов издала постановление о стимулировании экспорта готовой продукции с высокой добавленной стоимостью. И за три года удвоила экспорт этой продукции, в 6 раз увеличила экспорт программного обеспечения, которое потом стала развивать отдельно, экспортировав его в прошлом году на 35 миллиардов долларов. Это - больше, чем будет расти весь экспорт газа в 2009 году, больше, чем будет экспорт металла из России, это в 4 раза больше всего экспорта наших оборонных предприятий. И это - Индия, которая всегда от нас в программном обеспечении отставала.

Вот что можно сделать за счет стимулов, которые не очень-то дорого стоят, потому что если у вас эта отрасль не развита, то вы и налогов с него все равно не получаете большого. На это не надо тратить миллиарды, а эффект может быть колоссальный. Чтобы получить такой эффект, нужно сделать резкие шаги в экономической политике, не немножко, на 5 процентов подкрутить , что мы все время делаем, а сделать настоящие крупные шаги. Например, такие, какие частично уже сделаны применительно к малому бизнесу. Нам нужно выделить несколько важных направлений, стимулировать инновационные процессы в экономике и сосредоточиться на их реализации.


Ершов Михаил Владимирович
     Старший вице-президент АКБ Росбанк , доктор экономических наук, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О некоторых проблемах современной валютной и курсовой политики России
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 17 июня 2009 года)   

  Несколько слов о том, как нам обеспечивать наши текущие задачи, не создавая новых рисков, особенно с учетом новых условий в экономике. Ведь мы говорим об эффективном внутреннем фондировании в условиях открытой экономики и возникает риск оттока средств в валюту, что делает вопрос доверия к рублю очень важным. Иначе актуальными будут вопросы об использовании ограничений на валютном рынке или ограничений в плане движения капиталов. Опять-таки новые особенности. Я подчеркиваю, что решение проблем в современных условиях требует не только многофакторного подхода, но и учета разных этажей экономической вертикали, то есть носит своего рода многоярусный характер.

Мы не можем их рассматривать локально и решать эти проблемы только через какие-то одни инструменты, например, только через процентные ставки или только через валютный курс. И, конечно, здесь для регуляторов и для участников требуется порой (особенно для регуляторов) филигранное умение все эти вещи правильно сбалансировать и учесть.

Даже при накачке ресурсов в экономику денежная масса и база сжимались. Монетизация росла довольно сдержанно, или даже отчасти сжималась (тоже за год), а резервы утекали и уменьшались. Как обеспечить эффективное фондирование и эффективное поступление ликвидности в экономику при ее открытости, чтобы те цели, которые изначально ставятся, были достигнуты? Как показывает практика, мы подходим, наверное, к тому моменту, когда все-таки нам нужно, чтобы рубль (и регуляторы должны, по-видимому, такой сигнал рынку, может быть, как-то дать) стал рассматриваться как некая преференциальная валюта по сравнению с другими валютами.

Один из инструментов - фонд обязательных резервов - ФОР. Смотрите, в странах ЕС по национальной валюте ФОР более низкий, чем по иностранной валюте, по ресурсам, привлекаемым из-за рубежа. Это как сигнал рынку.

У нас на начальном этапе валютной либерализации было прямо наоборот: по средствам, привлеченным из-за рубежа было льготнее, дешевле, а по средствам, привлеченным с внутреннего рынка - дороже. Этот сигнал рынок тогда уловил и наряду с некоторыми другими причинами - с дороговизной и нехваткой ресурсов внутри, при необходимости финансирования экономического роста, курсовыми тенденциями, это было стимулом для масштабного наращивания внешнего долга. Здесь на самом деле, наверное, надо подойти к тому, чтобы, может быть, рассмотреть целесообразность дифференцированных подходов по рублям и валюте. У нас это было в нашей ранней практике. Я напомню, в 90-е годы у нас были разные нормы резервирования по рублям и валюте.

Но опять же, подходить надо с учетом нынешних кризисных моментов очень взвешенно, посчитав на выходе эффект для ликвидности. Наверное, можно было бы рассмотреть возможность введения дифференцированных норм резервирования. Но не за счет ужесточения по валюте (так как это может осложнить проблему ликвидности), а за счет смягчения требований по рублям. То есть запланированное очередное симметричное повышение ФОРа на 1 июля и по рублям и по валюте сделать ассиметрично, - скажем, по валюте сделать, а по рублям, если и сделать, то на меньшую, чем запланировано величину, а, может, и не сделать вообще. То есть одновременно некий возникает дифференциал, одновременно и не возникает такое ожесточение с ликвидностью. Но надо думать. Проблема такая есть.

Опять-таки, почему бы не подумать, когда мы говорим о длинных деньгах, о масштабных деньгах, дифференцированный ФОР уже не по рублям и валюте или резидентам, не резидентам, а по объему ресурсов и по срокам. Ведь всегда считалось, что чем длинней ресурсы, тем они менее дестабилизируют рынок и поэтому по ним всегда могут быть ФОРы более льготным, чем по коротким горячим деньгам. Собственно, и в западных экономиках есть такая практика - по большим депозитам и на большой срок - там даже была и нулевая ставка резервирования. Надо над этим подумать. Потому что, наверное, мы будем вынуждены уже подходить к ситуации, когда нам будут нужны такие детализированные подходы в регулировании, требующие от регуляторов и от участников более тонкого подхода.

Тот же старый вопрос на тему ФОРов, проценту по отчислениям. Смотрите, в кризисных условиях западные экономики, те же самые США, взяли и ввели по отчислениям, которые у финансовой системы, у банков в ФРС находятся, процентные платежи. Мы об этом говорили давно. Может быть, подумать, как возможно эту проблему решить.

Для иллюстрации связи валютного курса и структуры пассивов, то есть рублей и валюты. Что здесь мы видим? Как тесно коррелирует между собой доверие к валюте, к рублю и структура вкладов бизнеса и населения. Как в течение 6-7 лет рубль медленно завоевывал более весомое место во вкладах, вытесняя валюту. Но как только рубль пошел вниз, все это - то, что формировалось за шесть с лишним лет мы растеряли буквально за несколько месяцев. Сразу откатились на уровень ниже, чем был в 2002 году, буквально за несколько месяцев. Надо опять-таки очень взвешенно подойти и подумать, как и что? Я обозначаю специально вопросы, скорее, просто как вопросы, чтобы мы совместно потом думали, какие есть ответы.

Курсовая политика. Действительно, курсовая политика подлежит отдельному обсуждению, но она должна, конечно же, меняться в зависимости от специфики момента. То, что происходило в первой половине 2000-х в плане валютного курса имело и плюсы, и минусы. Но все-таки, на мой взгляд, укреплявшийся тогда рубль был одним из рычагов, отчасти решившим проблему долларизации. То есть он стал рычагом дедолларизируемой экономики, когда все: и население, и бизнес стали переходить от валюты к рублям - то, что никакими указами о дедолларизации нельзя было решить, было в итоге решено рынком. Это был очень важный итог той политики. Другое дело, что его нужно было постараться сохранить, учитывая новые условия...

Таким образом, качество новых условий, которые сейчас перед нами создались, требуют гораздо более емких сквозных взаимосвязанных подходов. С учетом той разноплановости проблем и необходимости слаженной координации в осуществлении антикризисных шагов, целесообразно не распылять такую координацию, а сконцентрировать ее на каком-то одном институте. В таких условиях, я об этом не раз говорил, необходимо повышение роли нашего уважаемого Центрального банка, который должен стать одним из центральных координаторов всех этих процессов, причем и с точки зрения вопросов экономического роста, и с точки зрения координации антикризисных мер.

Еще раз отмечу: новые условия требуют новых подходов к разработке такой модели экономической политики, которая учитывала бы качественные изменения в экономике и давала бы новые возможности адекватно отвечать на те вызовы, которые перед нами возникают.


Ерзнкян Баграт Айкович
     Заведующий лабораторией стратегии экономического развития Центрального экономико-математического института РАН, доктор экономических наук, профессор, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О необходимости институциональной модернизации российской экономики
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 30 ноября 2009 года)   

  Мы несколько отклонились от основной темы, поэтому я постараюсь, пусть в сжатом виде, но всё-таки вернуться к исходным посылам.

С самого начала академик Абел Гезевич Аганбегян очень обстоятельно и, главное, системно объяснил, почему нужна модернизация отечественной экономики. Ее он представил в качестве этапа, предшествующего переходу экономики страны на инновационный путь развития. Без реализации этого этапа говорить об инновациях в макроэкономической системе не имеет смысла. Иначе говоря, этап модернизации необходим для формирования фундамента, на базе которого только и будет возможно осуществить переход к инновационному пути развития.

Докладчик убедительно, в духе классического системного анализа и программно-целевого подхода, показал, что нужно сделать и как следует осуществить этап модернизации. С одной стороны, имеются желаемые цели, с другой - есть вполне определенное нынешнее состояние экономической системы. Что нужно для достижения поставленных целей, так это инвестиции; по существу, все упирается лишь в проблему инвестиций, проблему денег. Будут деньги - будет решена проблема, а значит и будет осуществлена модернизация экономики.

Но этого мало, поскольку здесь отражен, скорее, технический характер решения проблемы, такой прагматический, что ли, взгляд на проблему модернизации. Поэтому чл.-корр. РАН Георгий Борисович Клейнер развил тему и добавил к сказанному еще и проблему предприятий как организационно-институциональных образований, подлежащих вовлечению - а как иначе? - в решение проблемы модернизации. Более того, он ещё ввел явным образом социальную компоненту, без которой, собственно говоря, модернизация российской экономики в целом может и не состояться.

И вот после всего этого, на этот раз уже чл.-корр. РАН Дмитрий Евгеньевич Сорокин, показал на конкретных исторических примерах, что вообще-то этот новый курс вовсе и не такой новый, поскольку с подобными ситуациями и похожими процессами мы встречались и раньше. Это всё действительно так.

Но чтобы всё-таки мы могли бы понять, что нам надо делать, мы должны ответить на вопрос: в чем всё-таки цель, если, угодно, сверхзадача модернизации?

Дело в том, что ныне установилось некое состояние социально-экономической системы, некий статус-кво. Цель модернизации, если она ориентирована на обновление этого статус-кво, перенесения нынешнего состояния на более совершенные технологические рельсы при сохранении укоренившегося институционального уклада, представляется сомнительной и, как таковая, вряд ли может быть поддержана широкими слоями общества.

Какой же должна быть модернизация? Если консервативной, то что именно должно быть законсервировано и что должно быть обновлено? Краткий ответ на поставленный вопрос заключается в следующем: модернизация должна быть институциональной.

В этой связи, я напомню, что экономическая система включает в себя, при рассмотрении ее под определенным углом зрения, две составляющие, о которых я говорил в прошлый раз, а именно: трансформационный (реальный, производственный) сектор и в определенном смысле вспомогательный к нему сектор, называемый трансакционным. При всей важности трансформационного сектора, нельзя упускать из виду проблемы, связанные с трансакционным сектором, точнее с его архаической структурой и общей дисфункцией.

Отдельные элементы трансакционного сектора упоминались в выступлении А.Г.Аганбегяна, я имею в виду финансы, включая банковскую систему, страхование. Я лишь добавлю, что для успешного развития всего сектора, да и экономики в целом, необходимо большее внимание уделить государственному трансакционному сектору, определявшему не только правила игры, но и механизмы ее реализации, включая средства принуждения к исполнению контрактных обязательств.

Заметим, что социально-экономическая эффективность во многом определяется состоянием дел в государственном трансакционном секторе. Модернизация государственного и всего трансакционного сектора должно быть составной частью плана модернизации экономики и общества.

Георгий Борисович, собственно, когда обобщал, сказал, что модернизации подлежит вся система принятия решений, и это действительно так. Нам необходим комплексный, системный взгляд на проблему модернизации. Без выработки такого взгляда говорить о том, нужна или нет программа модернизации, бессмысленно. Пока мы не определились с тем, что стоит за этой модернизацией, разрабатывать программу модернизации нецелесообразно.

Далее. Может ли программа стать общенациональным проектом? Общенациональным проектом программа - не забудем, что ее пока нет - вряд ли станет, хотя делать в этом направлении конкретные шаги, безусловно, можно. В целом я, несмотря ни что, настроен оптимистично, хотя поводов для оптимизма не так много.


Медведев Павел Алексеевич
     Депутат Государственной Думы, член Комитета Государственной Думы по финансовому рынку, доктор экономических наук, профессор

 Некоторые конкретные замечания
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 18 сентября 2009 года)   

  Чрезвычайно интересный поворот сделал Д.Е. Сорокин в своем докладе. Сравнение того, к чему мы так стремимся, к 2012 году с тем, что было до 1990 года. Интересный очень поворот. Вы знаете, мне кажется, что, все-таки, его бы лучше было более интенсивно проработать. Не надо это забывать.

Я в свое время занимался советской статистикой, но не про нее буду рассказывать, а расскажу про своего хорошего товарища, ныне покойного, к сожалению, депутата одно время, Селюнина В.И., занимавшегося машиностроением. Так вот, он обнаружил такое свойство советского машиностроения и опубликовал это в середине 80-х. Оказывается, на Челябинском заводе, где делали танки, каждый пятый танк после того, как он попадал в статистику машиностроительную, разворачивался и ехал к мартену для того, чтобы быть переплавленным и чтобы из него сделать очередные четыре танка.

Так что советскую статистику надо, все-таки, критически оценивать. Я думаю, что все-таки то, что мы про нее сейчас думаем, не соответствует действительности.

Теперь по поводу кредитования. Да, это очень болезненный вопрос, но все-таки его надо довести до уровня шага резьбы. Создание агентства, которое бы кредитовало дешево, потому что так хочется, чтобы оно так было, это дорога в ад.

Давайте вспомним, отчего начался кризис. На самом деле, накопились довольно серьезные причины к тому моменту, на который я сейчас обращу ваше внимание. Но, тем не менее, обратимся к ключевой причине: что было спусковым крючком. Я думаю, что это - дешевые американские деньги 2001-2002 годов. Когда деньги американского центрального банка стоили, почти ничего, там четверть процентов, кажется, была учетная ставка. Дешевые деньги - это такая же беда, как дорогие деньги. Я уже не говорю о том, что если мы сверху поставим задачу за восемь, десять процентов отдавать деньги и нас послушаются, то где будут риски-то? Как риски будут оцениваться, если будет задание, как при социализме, сделать пять танков, а металла для мартенов, чтобы мартен работал, как это называется, лома нет.

По поводу деривативов. Согласен, Вячеслав Константинович (Сенчагов), это действительно очень глубокая и тяжелая проблема, но опять-таки нам бы ее расписать. Абел Гезевич (Аганбегян) говорит, что американцы пытаются это сделать, я этого не знал. Надо бы прочитать, что они предлагают в смысле ограничения деривативов. Так просто дериватив запретить нельзя. Как бы их точно установить? Если, например, техасский фермер, который пашет, сеет, собирает урожай, покупает погоду и погода оказывается хорошей, у него есть источник, чем заплатить за хорошую погоду. Если я, который в Техасе никогда не был, имею право ту же самую техасскую погоду купить, и я ее покупаю, а она оказывается хорошей, у меня источника нет. В этом есть противоречие. Но как это противоречие записать в виде запретов в закон о деривативах, я, честно говоря, не знаю. И я бы, если кто-то готов над этой проблемой работать, просил бы сделать именно это.


Аганбегян Абел Гезевич
     Заведующий кафедрой экономической теории и политики Академии народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации, академик РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О кризисе и программно-целевом подходе в бюджетной политике
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 27 мая 2009 года)   

  О сложившейся кризисной ситуации, возможных последствиях и мерах по ее преодолению (подробно я написал об этом в недавно вышедшей книге Кризис: беда и шанс для России ). В действительности, кризис - это огромная неопределенность. И поэтому попытки предсказать, попытки раньше времени утверждать о том, что мы уже достигли потолка по безработице, или о том, что дно кризиса было пройдено в январе этого года, когда промышленность рухнула на 16, а ВВП - на 10 процентов, все это, конечно, гадание на кофейной гуще. И, как мы знаем, апрельские показатели аховые , хуже некуда. А что будет в мае? И, наконец, осенью, когда, еще больше может повыситься уровень безработицы? Кризис отнюдь не развивается по букве v или букве u .

Будет ли вторая волна кризиса? Центральный банк говорит, что не будет долгового кризиса. Если взять цифры, это не очень понятно. Наши предприятия и организации должны банкам 13,8 триллионов рублей. Финансовый результат деятельности всех предприятий и организаций России с IV квартала 2008 г. фактически убыточен, то есть сумма убытка превышает сумму прибыли. Интересно, из каких денег они вернут банкам эти триллионы рублей? Население, в свою очередь, должно банкам 6 триллионов рублей. Мы знаем, какие вклады у населения. Смогут ли вернуть население все деньги вовремя? Поэтому не исключено, что может быть вторая волна кризиса. Вообще, в кризис надо придерживаться следующего правила - думать о лучшем, но готовиться к худшему. Пусть это худшее не наступит. Но быть готовыми к отражению второй серьезной волны кризиса, надо...

Мы сейчас обсуждаем бюджет, бюджетную политику. Здесь есть два подхода. Первый подход. Мы можем, конечно, конкретно рассмотреть предложенный проект бюджета, найти какие-то мелкие детали, которые можно улучшить. Безусловно, любой бюджет имеет определенные резервы, которые, безусловно, найти. Но это практически мало что не даст. Никакая существенная перестройка бюджета на этот год и, наверное, даже на следующий год, вряд ли возможна. Потому что эти вопросы уже предрешены и сверстаны, повернуться вспять будет сложно. Но наш Совет должен стараться смотреть вперед и реально поставить перед руководством страны проблемы будущего бюджета, в том числе и проблемы кризисного бюджета на следующий год. Это и есть второй подход.

Что предлагается для реализации этого подхода? Существует единственно разумный, самый эффективный и экономный способ формирования бюджета - программно-целевой метод его формирования. Никто в мире никакого другого, лучшего инструмента для формирования бюджета, не придумал, когда каждая статья бюджета имеет четко установленную программную цель - на что должны быть направлены выделяемые бюджетом денежные средства. У нас же целевая установка программ полностью отсутствует, при выяснении того, как используются эти средства, оказывается, что они работают на что угодно, только не на достижении заранее установленной цели. Поэтому первое, что надо сделать применительно к бюджету 2010 года, так как в бюджете 2009 года ничего нельзя сделать - это перейти к формированию бюджета на основе программно-целевых подхода.

Это то, что нам сейчас и требуется. И нужно по каждой крупной статье бюджета привлечь научных работников, которые понимают, что такое программно-целевой подход Потому что то, что делает А.Л. Кудрин (и мы бы на его месте, возможно, делали это), сводится к уравнительному секвестру: давайте все срежем на 12 процентов . Тогда Президент Российской Федерации говорит: срежем, но надо бы добавить в здравоохранение, пенсии и так далее . Тогда, - говорит А.Л. Кудрин, - давайте на 14 процентов все порежем, а это оставим . Вот, грубо говоря, как это делается. Но это неправильно, потому что некоторые статьи бюджета можно сократить и на треть, и на половину, а по другим статьям - надо, может быть, и добавить. Это с точки зрения ближайшего времени.

А с точки зрения более отдаленной перспективы формирования бюджетного процесса нужно обсуждать ключевые вопросы бюджетной политики. Прежде всего - какая доля бюджета должна быть в объеме ВВП? У нас она чрезвычайно высокая, особенно федерального бюджета, нигде в мире нет такой доли. Это безобразие, когда у нас подавляющая часть регионов - дотационная. Если вы хотите погубить экономику - страны или региона, надо перевести ее на самую худшую в мире дотационную систему управления. Никто хуже такой системы пока не придумал, то есть, если вы специально хотите сделать, чтобы регион не был бы заинтересован в каких-то серьезных сдвигах, нужно перевести его на дотации. Что мы успешно и делаем. Но это - совершенно не та система, которая нам нужна. Надо реформировать межбюджетные отношения.

В.А. Гамза справедливо заметил, что больше всего льгот от нашего государства получают самые богатые. Те, кто имеет большую жилую площадь, дачи. Те, у кого есть и газ, и электричество как на даче, так и дома. Те, у кого есть кондиционер, по три компьютера, по четыре телевизора и так далее. И они платят за все это ниже себестоимости. А если учесть, что они платят символический налог на недвижимость и землю, которую они имеют, то у них рай, а не жизнь. Россия, конечно, богатейшая страна, но все же она не настолько богатая, чтобы так разбрасываться бюджетными деньгами. И такую ситуацию надо, все-таки, исправлять, тем более в перспективе.

Вызывает беспокойство, что мы пытаемся сейчас предрешить пенсионную реформу. Предложения, которые официально звучат про пенсионную реформу, - это путь в тупик. Указанный в Бюджетном послании Президента Российской Федерации размер пенсии в восемь тысяч рублей - это 25 процентов от уровня средней зарплаты. А минимальная международная норма пенсий по отношению к средней зарплате, которая установлена Международной организацией труда и подписана всеми государствами, в том числе Российской Федерацией - это 40-60 процентов. Размер пенсий в самых развитых странах - 80 процентов к средней зарплате. Если мы перейдем на предлагаемую пенсионную систему, то это приведет к огромным расходам бюджета, росту налогов. И ничего хорошего в этом нет.

Почему здесь не перенять международный опыт. В мире более 200 стран, они живут в условиях рынка 200 лет. Наверняка, в этих странах уже сменилось по 50 министров финансов и руководителей пенсионных фондов, каждый из которых хотел отличиться, пытался придумать что-то свое. Так вот, они думали десятки лет, эволюционизировали и почему-то все пришли в основном к более или менее единообразному выводу: самой эффективной пенсионной системой является система накопительных пенсий, которая обеспечивает не только достойные пенсии - более 50 процентов к зарплате, но и дает экономике самые крупные и, одновременно, самые длинные , инвестиционные деньги. И поэтому - именно такая систем принята в подавляющем большинстве стран. Так, Казахстан с 1997 года перешел на такую пенсионную систему. У нас активы банковской системы составляют 65 процентов ВВП, у них - 120 процентов. У них есть длинные , инвестиционные деньги, а у нас таких денег - нет. Именно поэтому надо подвергнуть сомнению ту пенсионную систему, которую мы собираемся создать.


Ершов Михаил Владимирович
     Старший вице-президент АКБ Росбанк , доктор экономических наук, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О некоторых проблемах современной денежно-кредитной политики России
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 17 июня 2009 года)   

  Вопрос настолько емкий, что можно о нем говорить часами, и все будет по делу, потому что все сейчас замыкается на эту проблематику. Поэтому я какие-то вещи скажу общие, концептуальные, и какие-то частные, технические, какие-то вещи мы с вами вместе обсудим, чтобы наметить некие ключевые точки.

У кризиса, на самом деле была польза в том, что он высветил некие болевые и слабые моменты, слабые звенья в наших экономических подходах, о чем мы все говорили и писали не раз: и о том, что у нас опора на внешние ресурсы, что у нас не развит финансовый рынок, что у нас отсутствуют длинные деньги, что у нас недиверсифицированная экономика. То есть все эти вещи вроде как говорились и в обычном режиме, все соглашались и плыли дальше, а кризис, как такой момент истины, ключевую линию сразу обозначил, что без решения этих вопросов и других нам, наверное, будет трудно дальше себя комфортно ощущать.

Сейчас, особенно, когда в мире радикально меняются экономические подходы, и мы это видим, в общем, на глазах, как вся многолетняя, практика, которая применялась в ведущих странах, вдруг одномоментно, за полгода, за год переворачивается, по сути говоря, и приобретает иной вид. Но нужно, в общем, тоже здесь здраво анализировать ситуацию. Нам не нужно гоняться за какими-то изменениями ради самих изменений, но нужно очень прагматично взвесить все за и против , все плюсы и минусы того, что у нас есть, того, что мы хотим иметь на выходе из кризиса (это тоже очень важный момент), и не нужно бояться разумных модификаций и подходов, если таковые требуются новыми реалиями и новыми выводами.

И здесь, в общем, два больших блока совместимых между собой вопросов, которые нужно нам иметь в виду.

Первый - в контексте конкретной экономической политики и денежно-кредитной политики. Мы сейчас, по сути, должны, так или иначе, исправлять, или выправлять некие недоработки, которые у нас накопились из прошлого. Это мы должны были делать, по идее, и в обычном режиме. Но сейчас это нужно делать с поправкой на кризисное давление, которое происходит и изнутри, и извне, чтобы как-то эти все вещи демпфировать и уменьшить. Имея при этом в виду и наши базовые долгосрочные ориентиры, и новые условия функционирования, и открытость экономики, и новые задачи, которые ставятся на длительную перспективу. Это первый блок вопросов.

И второй блок. Как мне представляется, нам нужно найти разумный баланс между решением текущих антикризисных или кризисных вопросов, без чего мы просто рискуем попасть совсем в сложное положение, но при этом, не теряя горизонта более длительного, по крайней мере, среднесрочного. Потому что если мы будем только в пожарном режиме тушить пожар, то мы, наверное, будем лишь шарахаться справа налево, не имея некакого, более системного, емкого горизонта. В таких новых условиях, когда стоят разнопорядковые задачи, денежно-кредитная политика должна согласовываться с целями бюджетной политики, структурной политики и даже - с учетом последних событий в Пикалево - с вопросами региональными и территориальными, чтобы там при необходимости выявлять очаги кризисов и имеющимися инструментами денежно-кредитных властей, пытаться эти региональные задачи решать.

Мы хорошо знаем, что наша экономика в предшествующие кризису годы в значительной степени была развернута в сторону внешней сферы. Мы знаем, что масштабно росли корпоративные и внешние долги и у банков, и в реальной экономике. Мы знаем, что в условиях кризиса внешний и корпоративный долг немного, но уменьшился. Но это, скорее, тенденция, ставящая перед нами очень важный вопрос формирования и дальнейшего развития устойчивых механизмов внутреннего фондирования. Здесь же другой вопрос, который носит более срочный текущий характер и касается создания эффективных антикризисных механизмов. Среди них и вопросы решения проблемы плохих долгов. Как сделать, чтобы они не застопорили реально наше решение проблем.

В контексте глобализации важен также вопрос, который все чаще звучит у нас сейчас и на международных встречах, и нашим руководством озвучивается, о роли рубля, как возможной региональной резервной валюты, о создании международного финансового центра в Москве, о доверии к рублю. Нужно учитывать еще и новые возможные риски в мире. Напомню, что мы имеем те проблемы, которые сложились у нас самих, но кризисная волна-то была инициирована извне. Поэтому учет внешних рисков крайне важен. В этой связи для информации: ФРС США, денежная база доллара. Как были устойчивы баланс ФРС и денежная база доллара - они за 8-9 лет менялись минимально и, вдруг, мгновенно за полгода - рост более чем в 2 раза со всеми возможными рисками, связанными в этой связи с американским долларом и, возможно, с другими внешними шоками. Еще раз о важном моменте: мы говорим об антикризисных мерах в условиях глобальной открытости нашей экономики. А это делает задачу более сложной с учетом большого количества новых обстоятельств. Если мы будем оперировать прежними правилами, могут быть новые риски.

Итак, замена внешнего фондирования на внутреннее. Сделан большой прогресс, все отдают должное и подчеркивают заслугу Центрального банка: это валовой кредит Банка России кредитным организациям, какая ликвидность была предоставлена, и какую роль сейчас играет Банк России в формировании ресурсной базе. Наконец, мы с удовлетворением отмечаем, что Банк России все больше начинает играть ту роль, которая ему изначально должна была быть присуща - кредитора последней инстанции. Хотя уже сейчас за рубежом шутят про их Центральный банк (про нас, можно также отчасти сказать, хотя еще не в такой степени), что они кредиторы не последней, а первой инстанции, потому что в западной экономике сейчас в первую очередь обращаются к Центральному банку, как источнику ресурсов.

В этой связи важны рефинансирование, залоги, это говорилось много раз, расширение залогового списка, удешевление ресурсов (я это делаю схематично, потому что тема известная и была много раз проанализирована). Ставка рефинансирования, которая, конечно же, и экономическое, и банковское сообщество считает, пока остается на более высоком, чем было бы необходимо, уровне. Да, эта ставка должна быть привязана к инфляции, но в развитых экономиках, когда было необходимо предотвратить кризис, она была установлена даже на более низком уровне, чем уровень инфляции, чтобы сделать ресурсы более доступными. Тут есть над чем подумать. Также необходимо расширение доступа к механизмам рефинансирования (учитывая все более растущую роль фондового рынка) участников фондового рынка и других участников. Все это позволило бы создать новые очаги стабильности на всех рынках.

По регулированию финансовых потоков. Также несколько аспектов проблемы. О них много говорится. Например, если банкам дают деньги, как обеспечить, чтобы они их направляли в экономику, кредиты, доводя их до реального сектора. Как уменьшить возникающие кредитные риски? Равно как и предприятиям, чтобы они не уходили в валюту или предпочитали поддерживать наличность, не инвестируя ее на первоначальные цели. А если даже все происходит нормально, например - банки деньги дали, предприятия их инвестировали, произвели продукцию, но произведенная продукция уже не имеет спроса. Вот как здесь быть, когда такие новые узлы возникают, требующие решения? То есть решение должно уже быть по всей вертикали имеющихся возможных подходов, уже нельзя локально проблему решать. Потому что одно связано с другим, а второе с третьим, причем как по горизонтали, так и по вертикали связей, а третье замыкается опять на первое. Как нам этот гордиев узел развязать? Необходимы комплексные подходы и по поддержке внутреннего спроса, и по регулированию финансовых потоков, и по уменьшению рисков. Можно поддержать новые подходы по активизации механизмов гарантий и планируемого перехода от субсидиарной к солидарной ответственности. Если этот механизм будет работать, то это должно увеличить возможности кредитования.

Есть еще ряд вопросов, я их только упомяну. Капитализация. Старая тема, большая. Будем надеяться, что и механизмы субсидиарных кредитов, и ОФЗ сыграют положительную роль. Вновь напомню о возможности использования налоговых стимулов в случае направления средств на капитализацию...

Введение гарантий по межбанковским кредитам, о чем здесь сказал В.И. Моргунов, является правильным решением. Кстати, эту практику начали даже такие мастодонты, как Банк Англии, который, когда их межбанковский рынок встал, был вынужден его гарантировать. Но сейчас (может быть, какие-то у вас есть новые комментарии) достаточно заслуживающая внимания инициатива Банка России развивается и прорабатывает и уже начинает апробироваться, когда в список активов, принимаемых для рефинансирования, начинают приниматься различные кредитные портфели. Это, на самом деле, давняя тема. Она обсуждалась. Сейчас обстоятельства вынудили уже от обсуждения к решению подойти. Здесь нужно сразу сказать, риск будет в том, что Центральный банк, конечно, будет, наверное, брать на себя дополнительные (как вы правильно говорите) риски, которые, в общем, по идее являются рисками коммерческих организаций. Условия кризиса заставляют на эти шаги пойти. Нужен очень аккуратный подход. Что получится, посмотрим.

Если механизмы эти будут работать, то мы помним большой, накопленный международный опыт, каким образом с помощью в том числе и векселей, и кредитных портфелей, которые принимаются к финансированию и других инструментов, как целевым образом, направлять ресурсы на необходимые приоритетные цели. Это делали и в Японии, и в США, пытаются сейчас первые пробные шаги сделать отчасти у нас. Если механизм будет создан и будет апробирован, в нем будет выявлены слабые и сильные места, его можно будет постепенно начинать использовать. Он будет важен и с точки зрения доведения средств до необходимых получателей, сфер, и в плане поддержания ликвидности+


Белоусов Александр Николаевич
     Начальник Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, председатель Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О бюджетной политике как инструменте модернизации российской экономики
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 27 мая 2009 года)   

  Не претендуя дать абсолютно правильную оценку того, что происходит в настоящее время в мировой экономике и экономике России - это именно и есть цель нашего Совета, несколько слов об оценке текущего мирового экономического кризиса. При этом следует отметить следующее обстоятельство, на которое в дальнейшем, как в ходе нашего сегодняшнего заседания, так и последующих заседаний Совета, необходимо обратить наше внимание.

Председатель Государственной Думы Б.В. Грызлов неоднократно высказывал свое понимание текущего мирового экономического кризиса как переходного периода от оживления к подъему . В то же время Б.В. Грызлов не раз отмечал, что необходимо изменить суть экономической системы России, осуществить переход к новой структуре экономике - от сырьевой к инновационной экономике , говорил также и о бюджете переходного периода , как механизме такого перехода.

Вы все хорошо знакомы с Бюджетным посланием Президента Российской Федерации Д.А. Медведева от 25 мая текущего года, в котором выделено десять основных приоритетов экономического развития России, отмечена необходимость существенного повышения производительности труда, энергоэффективности, осуществления технологической модернизации российской экономики. И именно это должно стать в дальнейшем обязательным условием для государственной поддержки предприятий.

Как вы знаете, федеральный бюджет - это самый главный инструмент экономической политики в руках Государственной Думы, вокруг которого разгорается часто серьезная полемика. Именно на реализацию вышеизложенных задач и должно быть направлены изменения в структуре бюджета и налоговой системы, принципиальное усовершенствование механизма государственных закупок в целях стимулирования технологической модернизации и эффективных производителей.

Таким образом, федеральный бюджет должен превратиться в один из ключевых инструментов достижения долгосрочных целей, стимулирования прогрессивных структурных сдвигов в экономике. Это означает, что текущие проблемы, даже в условиях кризиса, не могут решаться в ущерб долгосрочным задачам, отказа от ранее намеченных стратегических целей. Не должны приниматься меры, которые, решая краткосрочные проблемы отдельных секторов экономики, в дальнейшем могут привести к консервации образовавшихся перекосов и дисбалансов.

Все это очень плотно корреспондируются с тем, о чем говорит Председатель Государственной Думы. Наша задача состоит в развитии этих концептуальных положений, в разработке конкретных мер и предложений.


Ерзнкян Баграт Айкович
     Заведующий лабораторией стратегии экономического развития Центрального экономико-математического института РАН, доктор экономических наук, профессор, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О преодолении кризиса трансакционного сектора как ключевого условия модернизации экономики
(выступление на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 18 сентября 2009 года)   

  Принято считать, что современный кризис является финансовым, желая же подчеркнуть степень его распространенности и силу воздействия на экономику в целом - будь то в национальном или мировом масштабе, - его называют также глобальным финансово-экономическим кризисом. В целом все это верно, но оно не способствует пониманию истинных причин кризиса и соответственно принятию адекватных решений по смягчению и устранению его последствий.

Я не буду останавливаться на глубинных причинах - это тема отдельного выступления, - затрону лишь один из, скорее поверхностных, чем глубинных, аспектов причинно-следственных связей, который, надеюсь, не должен остаться без внимания, а именно: кризис по своему характеру является трансакционным, это в первую очередь кризис трансакционного сектора.

Деление экономики на два сектора - трансформационный и трансакционный - было предложено Уоллисом и Нортом лет двадцать тому назад. Особенность, которую они выявили: за столетний период доля трансакционного сектора в ВНП США выросла с четверти до половины и даже перевалила за нее. И такая тенденция оказалась характерной для многих - прежде всего развитых - развитых стран мира и даже переходных, если иметь в виду Россию, с той лишь разницей, что структура у нас напоминает структуру трансакционного сектора американской экономики столетней давности: львиная доля трансакционного сектора там приходится на финансы, у нас - на торговлю.

Тенденция опережающего роста трансакционного сектора, как мы теперь видим, оказалась палкой о двух концах: в какой-то момент времени динамическое равновесие между секторами нарушилось, вышло из-под контроля, и трансакционный сектор - в первую очередь его финансовая составляющая и сработавшая как пусковой механизм отрасль недвижимости - оказался оторванным от сектора трансформационного (производственного). Но это, как говорится, является общим местом.

Если же подойти к самому трансакционному сектору с тех же методологических позиций Уоллиса и Норта (чего, однако, они не делали), то обнаружится, что в нем самом также сложилась дисгармоничная ситуация: внутренние трансакционные издержки сектора (по сути - управленческие затраты) оказались неоправданно высокими. На это можно возразить, какое дело государству в рыночной экономике до частного, пусть и трансакционного, сектора?

Но даже оставив в стороне тему патернализма и государственного регулирования, само существование наряду с частным также и государственного трансакционного сектора позволяет заключить, что кризис трансакционного сектора - это не только кризис бизнеса, но и государства.


Сорокин Дмитрий Евгеньевич
     Первый заместитель директора Института экономики РАН по научной работе, член-корреспондент РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 Что означает возврат к докризисному состоянию российской экономики?
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 18 сентября 2009 года)   

  Сегодня мы говорим уже не о самом кризисе, а о будущем, о посткризисном развитии России. Эта задача прозвучала и в недавнем Отчете Правительства, в выступлении И.И. Шувалова. Рискну все-таки выступить с неким прогнозом, исходя из того, что, предположим, те риски, о которых сейчас очень подробно говорил А.Г. Аганбегян, действительно существуют. Тем не менее, это возможные риски, и, допустим, что они не осуществятся и все будет именно так, как сказано в выступлении И.И. Шувалова, что к 2012 году мы все-таки, несмотря на все риски и прочее, выйдем на, как он сказал, докризисное состояние экономики.

Я еще раз внимательно посмотрел этот пассаж из выступления И.И. Шувалова, я напомню, что он, в общем, правильно сказал, что восстановление - это возврат (и вот наш председательствующий сегодня сказал) к докризисным объемам, к докризисному состоянию нашей экономики. И то, что к 2012 году осуществится этот сегодняшний прогноз Правительства. Что же мы получим в том случае, если мы вернемся к тому самому 2008 году, к сложившимся тогда экономическим показателям? Посмотрим, какую экономику мы получим, если осуществиться нынешний прогноз Правительства.

Я хочу напомнить, что кризис у нас начался, вообще говоря, гораздо раньше. Сразу оговорюсь, все цифры исключительно официальные, другими я не пользуюсь по принципиальным соображениям. Итак, вот базовый год, последний год роста, после чего началось известное падение. С 1999 года начинается рост, и в 2008 году мы имеем восстановление ВВП, но при этом на четверть не восстановлены базовые отрасли экономики, не восстановлена промышленность, не восстановлено сельское хозяйство, я уже не говорю об инвестициях в уставный капитал, которые не восстановлены на треть от того самого докризисного уровня.

Если мы пойдем поглубже и посмотрим состояние промышленности, то увидим, что промышленность у нас в 2008 году выглядела достаточно плачевно. И мы собираемся к этому вернуться в 2012 году. А что, у нас восстановлены и даже превзойдены докризисные уровни в сырьевых отраслях? Но, если брать обрабатывающее производство, а, если еще глубже - машины и оборудование (простите, без этого, какой это рост?), то мы имеем лишь 61 процент от докризисного уровня, какой у нас был в 90-х годах по технической базе. А мы сейчас имеем на 40 процентов меньше, чем то, что имели.

Ведь этот 61 процент означал то, что, если в 2000 году у нас было 37 процентов производственного оборудования в промышленности со сроком службы свыше 20 лет, то уже к середине этого десятилетия такого оборудования было больше половины. Как производить конкурентоспособную продукцию (при любых благоприятных условиях вступления в ВТО), если у нас в промышленности оборудование отработало больше половины физический срок службы, больше половины - свыше 20 лет? Ни один инженер, которому я задавал такой вопрос, ответить не смог. Вот что означает возврат к 2008 году с формулировкой мы выходим из кризиса .

Я уже не говорю о том, что состояние производства машин и оборудования в так называемый докризисный период характеризовалось не менее плачевными показателями. В одном из прогнозов Минэкономразвития прошлого года сказано, что машиностроение в связи с кризисом в 2009 году упадет на четыре процента. А при чем тут этот кризис? Когда у нас в 2002 году машиностроение упало на 8, почти на 9 процентов, тогда что-то никто не говорил про кризис. Смотрите, как оно у нас росло в течение прошлого года, и мы хотим вернуться к такому состоянию экономики и сказать, что у нас произошел выход из кризиса.

А дальше то, что происходит, если мы возвращаемся к такому исходному состоянию, а, судя по всему, мы возвращаемся в это состояние экономики. Что произойдет дальше? Я напомню, этот прогноз был дан в выступлении тогда Президента страны на расширенном заседании Государственного Совета О стратегии развития России до 2020 года 8 февраля 2008 года. Я привожу цитату из этого выступления, где он сказал, что за прошедшие годы нам не удалось уйти от инерционного сценария. Все это неизбежно ведет к росту зависимости . И в конце, что мы, следуя этому сценарию, подвергнем угрозе само существование страны .

Посмотрим на одну из статей нашего внешнего товарооборота. У нас рост объема товарооборота в КНР с 2000 года вырос более чем в 7 раз, и при этом абсолютно негативно для нас изменилась его структура. Так, в кризисном году четверть нашего экспорта в Китай - это были машины, а в 2007 году, то есть в год так называемого роста - 7 процентов нашего экспорта. А главной статьей нашего экспорта стала понятно какая, которая была еще 10 лет назад - сырье. И, наоборот, что нам стал поставлять Китай - готовые товары, со всеми вытекающими дальше последствиями.

Таким образом, прежде чем говорить о каком-то выходе из кризиса по позитивному прогнозу Правительства, надо понять, что означает выход из кризиса как такового. Мы можем говорить лишь о том, что в случае исполнения позитивного прогноза Правительства, мы выходим из острой фазы системного кризиса и возвращаемся к его хроническому течению. У нас была острая фаза 1991-1998 год, которая была смягчена некими анестезирующими средствами. Сняли анестезию - наступила острая фаза кризиса. Если реализуем консенсус-прогноз, то возвращаемся к исходной фазе, которая заканчивается известными последствиями.

Поэтому правильно председательствующий сказал, действительно, альтернативы переходу на инновационное развитие нет. Проблема в том, сможем ли мы перейти к такому развитию? Почему не перешли раньше, в том числе в советское время? Вот тогда не удалось перейти, проиграли экономическое соревнование, тем, кто добился более высокой производительности труда. И одна из ключевых проблем - это проблема состояния человеческого фактора.

Все цифры о борьбе с бедностью, да, формально, мы снизили уровень бедности, но я хочу напомнить, что у нас прожиточный минимум в 2000 году составлял 50 % от средних доходов. Сегодня прожиточный минимум составляет 30 % от средних доходов. И по этому показателю, да, у нас с налог снизился с 27 до 13 %. Но если взять уровень половины средних доходов, то у нас, как было 30 % населения за этой половиной, ниже половины средних, так оно и осталось. А посмотрите, кто в малоимущем населении у нас находится - больше половины из них это люди, занятые в экономике.

И когда мне после этого говорят, что эти люди должны сначала повысить производительность и только потом должны повыситься их доходы, то простите. Нет, сначала они должны иметь нормальные условия для воспроизводства рабочей силы, старым языком говоря. Потом они будут повышать производительность труда. Потом будут расти их доходы. А если они за этой чертой? У нас люди (пятая часть) имеют профессиональное (специальное) среднее образование, и это люди, которые находятся в категории малоимущих. Не говоря уже о том, что чем выше у нас образование, тем больше шансов попасть в малоимущие. Так получается. Это данные Росстата.

Ну, а что касается динамики ростущей дифференциации доходов, то вы же понимаете, что речь идет о том, кто будет осуществлять эти инновации, даже если у предпринимателей они есть. Какой средний возраст сегодня работников в самых высокотехнологичных отраслях? Я недавно прочел, что в 1928 году, накануне индустриализации, ЦК ВКП(б) принял решение о развитии массового издания литературы, привлекающей молодежь к технике и вот к таким вещам. Где эти журналы, начиная с таких, как Техника и молодежь ? Вот они тогда начали, в 1928-м. Вот эта реальная проблема, которую надо срочно решать.

Наконец, за текущую работу Правительства по недопущению срыва в экономике можно поставить твердую четверку. Но стратегическими ориентирами должны быть, видимо, два. Первый - реформирование экономической системы в направлении создания механизмов, заинтересовывающих предпринимательский класс в инновационном развитии. И второй - это реформирование системы, связанной с состоянием, как сейчас говорят, человеческого капитала, человеческого потенциала, позволяющего реализовать инновационное развитие.

Тогда как сложившиеся экономическая система и состояние человеческого капитала, при всех благих призывах, ведут только к ухудшению, исключению сдвигов в экономики в сторону улучшения, торможению ее модернизации. Именно поэтому нельзя допускать простого возврата к докризисному состоянию российской экономики.


Айрапетян Мамикон Сергеевич
     Главный советник, заместитель Председателя Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, доктор экономических наук

 О периоде, предшествующем современному этапу модернизации российской экономики, о месте и роли Е.Т. Гайдара в российской экономике и политике   

  Циклическая концепция мирового экономического процесса предоставляет реальную возможность не только для анализа и прогнозирования исторической перспективы, но и для реконструкции исторической ретроспективы. Помимо общетеоретического значения, такая возможность имеет важное прикладное значение, во-первых, для трактовки и правильного выстраивания современного этапа модернизации российской экономики, формирования и реализации экономической политики и, во-вторых, для адекватной интерпретации места и роли политических деятелей в экономическом развитии и в истории в целом.

Для понимания особенностей современного этапа модернизации российской экономики, который включает период с 1998 по 2019 годы - как период роста текущего мирового экономического цикла с 1998 по 2032 годы, следует исходить из периода, предшествующего данному этапу, а также из его характерных особенностей. В частности, именно в таком контексте, то есть в рамках конкретного циклического периода мирового экономического процесса, а не в контексте абстрактных и субъективных оценок, необходимо трактовать также и место и роль Е.Т. Гайдара (как и других политиков) в российской экономике.

Так, активная фаза последнего этапа модернизации СССР, начатого в 1964 году, закончилась в 1981 году, определив, тем самым, завершение периода подъема экономики СССР. Следующий период - с 1981 по 1985 годы - это период постепенного затухания данного этапа, или верхнее (неустойчивое) состояние равновесия прошлого мирового экономического цикла, в котором произошла правая экономическая революция, заложившая основы последующих процессов: экономического кризиса, характерного для него увеличения масштабов и уровней спекуляции товарными и финансовыми ценностями, дифференциации доходов и монополий.

После четырехлетнего периода равновесия начался период мирового экономического спада (в России - опять-таки в больших масштабах, чем в мире в целом, развитие которого происходило в этот период в том числе за счет масштабного спада в СССР/России) с 1985 по 1998 годы, который начался с периода кризиса с 1985 по 1989 годы. Период, в который происходила деятельность Е.Т. Гайдара - это уже следующий за периодом кризиса, а именно, переходный период с 1989 по 1994 годы, в рамках которого осуществлялся перелом в мировом экономическом спаде, остановка предшествующих ему кризисных процессов.

Однако, данный переходный период имел (как и все переломные периоды мировых экономических спадов) характерную особенность: именно в этот период достигли своего циклического максимума как масштабы, так и уровни спекуляции товарными и финансовыми ценностями, дифференциации доходов и монополий. Это и привело далее к левой экономической революции, заложившей, в свою очередь, основы последующих процессов: экономической депрессии с 1994 по 1998 годы, характерного для нее относительного снижения масштабов и уровней спекуляции товарными и финансовыми ценностями, дифференциации доходов и монополий.


Клейнер Георгий Борисович
     Заместитель директора Центрального экономико-математического института РАН, член-корреспондент РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О системной модернизации российской экономики (дополнения)
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 27 мая 2009 года)   

  Хотел бы поделиться некоторыми соображениями, имеющими дополняющий или корректирующих характер.

Первое замечание касается слов уважаемого коллеги В.А. Гамзы, который говорил, в общем-то, так, что государство хуже любого частника . Это стереотип. На самом деле, если хотите, оба хуже или оба лучше, как угодно. Должно быть место и тому, и другому. Передача функций частным лицам автоматически не может повлечь за собой рост эффективности так же, как и отнятие этих функций и передача их государству, в том числе национализация, о которой сейчас уже стали много говорить, также автоматически не вела к росту эффективности. Требуется осторожность.

Осторожность касается также и применения программно-целевого подхода. Это, безусловно, мощное средство. Не хорошо только, если оно станет единственным. Это принципиально не эволюционный подход. Когда мы выделяем средства наиболее эффективным элементам системы, мы должны иметь в виду, что неэффективные элементы могут отмереть в этом случае и погибнет сама система. Мы должны думать больше всего о системном подходе. И когда впервые, еще в СССР, по материалам американской системы был выставлен программно-целевой подход, он дополнял календарное планирование, когда мы были уверены в том, что предприятие не умрет , оно будет просто недостаточно целевым образом ориентировано. И комплекс опять же давал улучшение производственных результатов.

И последнее, об этом мы не говорили, но в Бюджетном послании есть такой целевой пункт - создание безбарьерной среды . Казалось бы замечательно, безбарьерная среда . Ничто не мешает развиваться ни малому, ни среднему бизнесу, никому. Это опасная иллюзия. Безбарьерная среда - это городская агломерация без регулирования дорог, вообще без дорог и без зданий, потому что здания мешают проезду. Все должно быть безбарьерным . И это совершенно неправильно. Барьеры должны быть, но они должны стоять там, где нужно.

Сейчас очень радуются тому, что число проверок уменьшилось, проверки будут осуществляться только в плановом порядке, исключающем внеплановый приход на предприятие проверяющего. Почему? Потому, что взятки берут. Так надо бороться со взятками, а не бороться с проверками. Это подмена тезиса, которая чрезвычайно опасна. Институциональная структура - это структура барьеров, выражаясь научным языком или, наоборот, расшифровывая. Барьеры - это институты. Каждый институт имеет барьерную функцию, и иногда он выступает препятствием ( нельзя его проехать ), иногда он выступает указателем дороги ( как надо ехать ). Дело ученых предостерегать от крайних проявлений, от целевой функции в виде создания безбарьерной экономики .

И самое последнее. Заимствовать или изобретать самому - это то же самое, что и сказать - этих детей мыть или же новых рожать . Ответ очевиден: если мы перейдем на заимствование технологий ли, институтов ли, научной ли продукции и оставим в стороне собственные разработки, мы очень быстро не сможем их заимствовать. Заимствовать может только тот, кто и сам является разработчиком. Это всем хорошо известно. И здесь опять же, как и в других случаях, в решение этого вопроса нужна осторожность, сбалансированность.


Гамза Владимир Андреевич
     Директор НИИ Финансовой академии при Правительстве РФ, вице-президент Ассоциации региональных банков России, профессор, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О денежно-кредитных механизмах модернизации российской экономики
(выступление на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 27 мая 2009 года)   

  Для выстраивания эффективной экономической политики, в том числе бюджетной политики, обеспечивающей модернизацию нашей экономики, надо выделить ряд ключевых вопросов экономического развития.

Прежде всего - это денежная сфера. Если денежная основа экономики слабая, то ни модернизации, ни эффективной экономики никогда быть не может, что бы мы ни старались делать. Мы сейчас в денежной базе упали в части безналичных средств до 15 процентов. На 1 января 2004 года, до начала политики великой стерилизации у нас было 40 процентов безналичных. Совершенно очевидно, что при такой структуре денежной базы мы никогда не получим достаточную денежную массу, достаточные ресурсы для опережающего финансирования экономического развития, тем более инновационной экономики. Сегодня мы по структуре денежной базы, соотношению наличных и безналичных средств находимся в середине ХIХ века относительно развитых стран.

Что нужно делать? Естественно, необходимо стимулировать существенные изменения этого соотношения в пользу безналичных расчетов. Сегодня огромные массы рублевых денежных средств ушли в наличные, в том числе в иностранной валюте. Необходимы специальные экономические меры по стимулированию безналичных расчетов. В некоторых странах это делается достаточно просто и эффективно либо через введение налога на расчеты наличными, либо льготное налоговое функционирование инструментов безналичных расчетов, включая пластиковые карты. Эти меры действуют очень эффективно.

Далее, проблема перелива капитала. В последний месяц сложилась просто парадоксальная ситуация: в Центральном банке на корсчетах всех кредитных организаций (включая и Сбербанк, и ВТБ) имеется примерно 400 миллиардов рублей, а на депозитах крупнейших банков в Центральном Банке - 450 миллиардов рублей. Это говорит о том, что денежный рынок, перелив банковского капитала в России совершенно не работают. Огромные ресурсы, получаемые крупнейшими кредитными организациями, так и лежат мертвым грузом на их депозитах в Центральном банке.

Мы должны четко понимать, что рублевый Стабфонд - это эмиссия, эмиссия под валюту, которая пришла в Россию за счет продажи энергосырьевых ресурсов. И от того, что это эмиссия, накопленная на счетах Правительства Российской Федерации, она своего содержания не меняет. Фактически, Правительство Российской Федерации, получив валютную выручку, то есть избыточную сырьевую ренту в виде валюты, отдает ее Центральному банку и получает эмиссионные рубли. Страна получила один актив в виде валюты, мы сделали два актива: один актив в виде валюты положили в Центральный банк, а против него такой же актив в рублях дали Правительству. Предоставил ли Центральный банк такие эмиссионные ресурсы Правительству через покупку валюты или напрямую, от этого ничего бы не поменялось.

И поэтому данным денежным инструментом в бюджетной политике надо пользоваться очень осторожно. Надо понимать, если мы доведем в бюджете вливание этих эмиссионных средств до трети, то будут плачевные результаты, в том числе в виде роста цен и инфляции. Тем более, если они пойдут на финансирование только социальных расходов, а не на развитие реальной экономики.

Проблема рефинансирования экономики. Очевидно, что в условиях, когда в России в настоящее время фактически не существует институциональных источников длинных инвестиционных и кредитных ресурсов, кроме как у государства, не надо посыпать голову пеплом , а надо пользоваться этим источником. Но такой источник должен функционировать на основе определенной системы. С одной стороны, это должны быть государственные институты развития, которые бы управляли этими источниками, но с другой стороны - они не должны непосредственно заниматься финансированием, они должны работать через коммерческие специализированные институты.

Зачем ломать голову и изучать потребности предприятия в тех или иных денежных ресурсах? У государства вообще нет такого аппарата, и ему не нужно его создать. Есть банки и именно через них надо финансировать предприятия. Как коммерческая организация, банк несет собственную ответственность за выданный кредит и он не станет кредитовать предприятие, у которого нет платежеспособности, кредитоспособности. Банк знает предприятие-клиента и поэтому поступит вполне разумно. И это относится не только к банкам, то же самое может быть во всех других сферах.

Другое дело, что у нас есть серьезная проблема - у нас во многих сферах просто не созданы институты развития, хотя их обязательно необходимо было создать в предшествующие годы. В любой развивающейся экономике институты развития существуют, и наша задача сейчас - создать их.

Что касается бюджетных доходов, то пришло время изменить и структуру, и систему сбора налогов и других обязательных платежей. Элементарная вещь. Во всем мире физические лица платят налоги там, где они живут, а юридические лица платят налоги там, где производят продукт. У нас все наоборот. У нас физические лица платят налог там, где они работают, а юридические лица там, где они живут , то есть зарегистрированы. И абсолютно неважно, где работает предприятие - в Тюмени или Омске, но если оно зарегистрирован в Москве или Питере, то там и платит налог. Это совершенно абсурдная система, которая нарушает всякую возможность разумного подхода к бюджетному планированию.

Надо существенно изменить структуру и систему налогов между Федерацией, субъектами и муниципальными бюджетами. У нас 60 процентов в консолидированном бюджете составляют расходы федерального бюджета в совокупности в том или ином виде. Нигде в мире такого нет. Самый бедный бюджет в США - это федеральный бюджет. Мы же собираем все, что можно собрать, а потом, с широкого федерального плеча, начинаем раздавать средства, создавая, тем самым, эффективную систему ручного управления всем и вся, но неэффективную бюджетную систему.

Если мы хотим построить инновационную экономику, то нужно создавать такую налоговую систему, которая стимулировала бы построение такой экономики. Но, сколько бы мы ни говорили об этом, мы никогда ее не построим, если все расходы на инновации относятся на прибыль. Как можно себе это представить? Наоборот, это - антистимулирование инноваций. Менеджеры и собственники предприятий нацелены на получение прибыли и будут делать все возможное для того, чтобы выкачать из них все, что можно, получить от них как можно больше, включая кредитные и иные заимствования под их активы, потому что вкладывать в предприятия в нынешней налоговой системе невыгодно.

Надо также изменить систему управления госсобственностью. Государство имеет право иметь собственность в виде имущества, денежных фондов или в виде хозяйствующих субъектов. Но государство, государственные чиновники не должны напрямую управлять данной собственностью, а должны привлекать для этого частные управляющие компании. Только такие компании способны создавать эффективный механизм управления госсобственностью, так как они, во-первых, заточены на эффективную работу, на экономию, которая позволяет им получать прибыль, а, во-вторых, между частными компаниями всегда существует жесткая конкуренция за получение госсобственности в управление.

И они друг за другом следят лучше, чем любые надзирающие, контролирующие органы государства. Это - мировая практика. Не должно государство назначать чиновников в государственные фонды, предприятия и так далее в качестве управляющих, потому что это приводит к одному - к высоким зарплатам при полной безответственности, нежелании взять на себя риск. А зачем? И так все хорошо, возьмешь на себя риск, дадут по шапке , выгонят, а так можно всегда найти причины.

Почему, например, Внешэкономбанк (ВЭБ) не кредитует до сегодняшнего дня малый и средний бизнес, когда одна из его задач состоит в кредитовании этого бизнеса через специальный институт - Российский банка Развития (РосБР). Почему? А потому что страшновато, потому что придумывают тысячу причин для того, чтобы не кредитовать: это не отработано, то не согласовано и так далее.

Мы долго говорим, но, наверное, пришло время ввести жесткие нормативы бюджетных расходов на содержание аппаратов управлений в органах власти, в органах управления, во всей бюджетной сфере, в том числе в госкорпорациях и других предприятиях, принадлежащих государству. Нужен конкретный норматив, надо ввести, условно, пять процентов на эти расходы от ВВП и - все, ни в чем себе не отказывайте. Тогда не будет проблем, будут работать эффективно, малым количеством, но высококлассными специалистами. Если не ввести такой жесткий норматив, любые увещевания, что надо повышать качество управления, качество услуг ни к чему не приведут.

Пришло время, когда нужно перестроить всю систему целевой финансовой поддержки нуждающихся, государственных дотаций. Такие дотации должны получать только те, кто в них действительно нуждается. Сегодня же продолжает иметь место обратная ситуация, к примеру: чем больше у тебя жилая площадь, тем больше дотаций ты получаешь от государства. Чем ты богаче, тем больше ты получаешь от государства. Просто абсурд.

И, наконец, о денежной кредитной политике. У нас есть документ, который называется - Единая государственная денежно-кредитная политика . В действительности, эта единая государственная денежно-кредитная политика формируется, оказывается, Министерством финансов и Центральным банком. Никакой единой государственной денежно-кредитной политики нет. Министерство финансов и Центральный банк для себя рисуют документ для того, чтобы его можно было достаточно легко выполнить, а при этом главной задачей считается обязательно борьба с инфляцией.

Инфляция является производной от состояния экономики и не является определяющим экономическим инструментом. Если состояние экономики хорошее, то инфляция будет падать. А если состояние экономики плохое, инфляция будет расти, и ничего с этим не сделаешь. С инфляцией надо бороться, но нельзя бороться с инфляцией, которая имеет в основном немонетарные причины, только монетарными способами.

Сейчас, особенно в кризисной ситуации, пришло время создать специальный орган, комиссию, совет по денежно-кредитной политике при Президенте Российской Федерации. Создать такой независимый орган, который бы совместно с Министерством финансов, Центральным банком и другими ведомствами формировал нормальную и действительно единую государственную денежно-кредитную политику.

В этой связи необходимо обязательно внести существенные коррективы в Федеральный закон О Центральном банке Российской Федерации (Банке России) . У нас Центральный банк сейчас совершенно не отвечает за экономику в целом. Нет ни одной функции у Центрального банка, которая бы заставляла его делать все для того, чтобы экономика была эффективной. Во всем мире центральные банки имеют широкий набор таких функций. Так, Федеральная резервная система США отвечает за состояние безработицы, не говоря о более фундаментальных макроэкономических параметрах.

Таким образом, нам нужно перевернуть, поставить с головы на ноги нашу денежно-кредитную политику. Очевидно, что денежно-кредитная политика состоит из двух частей - денежной и кредитной. У нас денежная политика была сверхжесткой, стерилизационной, а кредитная, напротив - либеральной. Нужно сделать наоборот: денег и денежных фондов в экономике должно быть много, а денежная политика должна быть либеральной. Но получать деньги хозяйствующие субъекты должны при жесткой кредитной политике, они должны быть эффективными, и только тогда иметь возможность получить кредитные ресурсы.

К сожалению, денежные власти до недавнего времени делали серьезную ошибку, полагая, что если у банков будет много денег, то будет инфляция. Банки не являются субъектами потребительского рынка. Это давно доказано в мировой практике. И от того, какое количество денег находится в банковской системе, инфляция не зависит. Так, активы банковской системы в Китае - 220 процентов к ВВП, а в России - 65 процентов. И при этом уровень инфляции у нас выше. Итак, эффективная экономическая, бюджетная политика должна быть основана на тщательно продуманной и ответственной денежно-кредитной политике.


Клейнер Георгий Борисович
     Заместитель директора Центрального экономико-математического института РАН, член-корреспондент РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О системной модернизации российской экономики
(из выступления на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике 27 мая 2009 года)   

  Для того, чтобы двигаться вперед, модернизировать нашу экономику, надо, прежде всего, выявить причины настоящего кризиса. В объяснениях этого кризиса нет недостатка. Кто говорит о глобализации, кто говорит о технологических укладах, которые подошли к такому моменту, когда неизбежны разрывы и кризисы, кто говорит о том, что мировых денег просто не хватает как шагреневой кожи на всю глобализирующуюся планету, кто говорит о кризисе морали и нравственности и так далее. Все это верно, но, к сожалению, ни одно из этих объяснений не вытесняет другие, да и они, взятые все вместе, не являются исчерпывающими.

Если мы говорим о развитии реального сектора экономики России и о развитии экономики России в целом, то мы не должны забывать про землю . Все макроэкономические подходы хороши - и собственно макроэкономические, и историко-экономические, которые отслеживают смену укладов, смену стилей экономического развития, но и то, что происходит на земле , в реальности, в реальном секторе экономики, на предприятиях самых разнообразных форм собственности: малых, средних, крупных - все это должно также стать предметом нашего рассмотрения.

Простая аналогия: брандмейстер - это не тот, кто тушит пожар, а тот, кто руководит пожарными. И это разные вещи. Стратегический взгляд требует скорее позиции брандмейстера , чем позиции пожарного . Нужно, чтобы в деятельности нашего Совета, наряду с тактическим взглядом, была бы и стратегическая компонента, которая сейчас, несмотря на то, что кругом горит , представляется не менее важной.

Так вот, основное звено промышленности, реального сектора экономики - предприятия находится в крайне неблагоприятном положении. По данным Росстата, число убыточных предприятий в первом квартале 2009 года составило - 39,5 процентов, почти 40 процентов предприятий являются убыточными. Некоторые припишут это к влиянию кризиса, но надо сказать, что год назад это число также было совсем немалое и составляло 33 процента. И эта ситуация, которая отражает не то, что предприятия создаются и, не попав в резонанс с рынком, уходят.

Нет, это означает, что те предприятия, которые работают, к сожалению, являются частью убыточными, а отчасти это отражает несовершенство или лукавство статистики, когда одному предприятию соответствуют несколько юридических лиц, одно из которых крайне прибыльно, а другое в высшей степени убыточно. Что там происходит между этими юридическими лицами на экономическом объекте, это не отражается, к сожалению, в статистике, но отражается в нашей жизни, в экономике. И эта ситуация крайне неблагоприятна.

Проблемы, которые связаны с этой сферой, довольно широки, и они касаются многих вещей. Во-первых, это - проблемы спроса, которые сейчас являются, по сути дела, основными. Во-вторых, это - проблемы управления предприятиями, которые в стратегическом плане являются доминирующими. После всех коллизий приватизации сложилось так, что основную власть на предприятии реализуют собственники, то есть владельцы акций. Как правило, эти акции сейчас уже достаточно консолидированы (мы уже отошли от американской модели распыления акций) в руках ограниченного количества лиц, которые могут управлять предприятиями, практически не неся ответственности за это.

Что происходит в США? Когда Президент США Обама решил исправить сложившуюся кризисную ситуацию в американских банках, он собрал руководителей этих банков. Кого же именно? Собственников? Нет. Он собрал исполнительных директоров этих банков. А кого собираем мы, когда хотим решать аналогичные проблемы? Собственников. В действительности, именно директора отвечают, в том числе юридически, за свои действия. Собственники же отвечают лишь в размере вложенных средств. Ну, уменьшится стоимость их акций, это у них не последние, как говорится. И эта ситуация является нетерпимой.

Значит, одна из основных проблем предприятий, в том числе и стратегических предприятий - это проблема несбалансированности прав и ответственности участников производства. Это - низкая ответственность и высокие права собственников, низкие права и значительная ответственность работников и неустойчивое положение менеджмента, который находится между этими двумя позициями. А самое главное, что в особенности существенно при нашем движении к экономике знаний - это недостаточные права технократов, тех, кто на предприятиях как раз и являются носителями знаний.

Поэтому именно разрыв между владельцами власти - собственниками, между владельцами полномочий - менеджерами, владельцами знаний - технократами и владельцами труда - работниками, именно этот разрыв, или, точнее, нарыв , взорвавшись, и стал причиной современного кризиса в экономике.

На уровне макроэкономики этот разрыв проявился в разрыве между реальной и виртуальной экономикой. Откуда этот разрыв возник? Когда предприятие, состояние которого хорошо известно его работникам и менеджерам, эмитирует акции, стремясь к максимальной их капитализации, а средства массовой информации пытается создать дымовую завесу , это и есть разрыв между реальной и виртуальной экономикой. И ликвидировать его необходимо именно на предприятии, именно на уровне земли , то есть реальной экономики.

Тут есть много проблем. В частности, проблема корпоративной коррупции. Мы говорим о коррупции чиновников, которая, конечно, имеет место, и весьма значительное. Кто спорит? Но эта коррупция имеет место и среди тех, кто не являются лицами, принимающими судьбоносные для страны решения, а кто работает на предприятиях, в корпорациях, в институтах и во многих других местах. Эта коррупция искажает правильное принятие решений, приводит к неэффективности работы предприятий.

Так, именно эта коррупция приводит к кредитным заимствованиям, прежде всего, внешним кредитным заимствованиям. Мы сейчас об этом уже немножко забыли, а недавно говорили о том, какие неэффективные и непонятно для каких целей осуществлялись нашими предприятиями крупные заимствования денег в других странах. И где теперь эти деньги? Кто принимал об этом решения? Мы забываем об этом, говоря о макроэкономическом взгляде с высоты птичьего полета . Такая коррупция имеет место, а вышеуказанный разрыв между четырьмя видами владельцев - это и есть самая существенная проблема предприятий, реального сектора экономики.

Что делать? Так, проблема спроса должна решаться, прежде всего, в рамках госзаказа и госзакупок. Государство должно взять на себя роль не просто финансового спонсора, который может одолжить или дать деньги либо банкам, надеясь на то, что они придут с предприятием, либо предприятиям непосредственно, национализируя ли эти предприятия. Не в этом дело. Государство должно стимулировать спрос, и если данная продукция, очевидно, нужна обществу и никто не может сейчас выступить ее заказчиком, значит, этим заказчиком, убедившись в том, что она нужна, должно выступить государство.

Основная проблема - это необходимость реформы внутреннего устройства предприятия. Указанные разрывы, несбалансированность должны быть ликвидированы в рамках реформы управления основным звеном промышленности, реформы корпоративного управления, менеджмента. Все то, что было создано в период приватизации, институциональная структура управления, которая была создана в период приватизации, к настоящему времени уже сыграла свою роль - примерно ту, на которую рассчитывали ее создатели.

Но теперь ситуация изменилась - и цели, и институты должны быть другие, другими должны быть и распределение власти и полномочий и ответственности. И сейчас, как никогда, благоприятный период для того, чтобы сформировать новую институциональную структуру экономики как на микроуровне, так и на макроуровне.

Наряду с реформой корпоративного управления необходима реформа межкорпоративной среды. Так, рейтинговые агентства, аудиторские, консалтинговые агентства, то есть те, которые должны были обеспечивать связь между обществом и предприятиями, продемонстрировали свою полную зависимость, неэффективность и безответственность и у нас, и во всем мире. Это вторая сторона медали, которая должна быть улучшена. Более того, должна быть улучшена общая экономическая координация.

Сейчас в этом направлении многое делается, разрабатываются различные стратегии, так, мы знаем о стратегиях субъектов Федерации, о стратегиях предприятий. Все это должно быть сконцентрировано и увязано друг с другом. Должна быть многоуровневая система индикативного стратегического планирования. Сейчас необходимость такого планирования становится как нельзя более ясной в период кризиса и разрыва связей.

Наконец, следует отметить, что прямые финансовые вливания государства, бюджета в деятельность предприятий ограничены средствами, эти средства могут применяться лишь по специальному разрешению и по специальной экспертизе, которая должна определять те предприятия, которым это пойдет на пользу, а не просто позволит им продержаться на плаву и вновь уйти под воду . Поэтому следует настраиваться на максимально стратегический взгляд на существующую ситуацию и ее перспективы.


Дементьев Виктор Евгеньевич
     Заведующий лабораторией механизмов финансово-промышленной интеграции Центрального экономико-математического института РАН, доктор экономических наук, профессор, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы

 О комплексной модернизации промышленности
(из выступления на Научно-экспертном совете по антикризисной политике 27 мая 2009 года)

 Что касается инновационной активности, ключевого сюжета в Бюджетном послании Президента Российской Федерации.

Говорить о том, что у нас инновации не шли только потому, что были дорогие деньги, не совсем точно. Почему? Потому что в условиях, когда были, напротив, дешевые западные кредиты, все равно инновационный процесс не шел. Значит, дело не только в том, чтобы были дешевые кредиты.

Скорее, проблема состоит в том, что общая отсталость промышленного сектора приводит к ситуации, когда фрагментарные улучшения, которые под силу отдельным предприятиям, не дают необходимого эффекта. Это то же самое, если мы на старый автомобиль поставим новейшую магнитолу и будем считать, что мы получили конкурентоспособный продукт.

А структура нашей промышленности в результате реформ и приватизации получалась фрагментированная. И в условиях такой структуры комплексные инновации, а именно такие инновации могут вывести экономику и предприятия на передний план по конкурентоспособности, являются, в принципе, трудно реализуемыми. В данном контексте, следует поддержать и В.К. Сенчагова, и В.Д. Белкина.

Конечно, хотелось бы видеть, чтобы и бюджетом были предусмотрены определенные меры, может быть, опять-таки через банковскую систему, через банки развития, по выделению средств на закупку импортного комплексного оборудования. Как это было во времена Великой депрессии , когда Россия смогла сделать мощный рывок вперед именно за счет комплексных закупок оборудования.

Имеются убедительные примеры, когда завод был, по сути дела, собран в США, потом разобран, привезен сюда. В результате этого, мы получили в нашей стране тракторостроение. Сейчас такие же решительные шаги должны быть сделаны, в первую очередь, для обновления нашего станкостроения и приборостроения. Сегодня самой крупной станкостроительной державой является Китай. А мы имеем устаревающий станочный парк, даже в оборонке.

И главный вопрос о том, на какой основе мы будем обновлять этот парк.

Конечно, помимо технологичных заимствований, нужно развивать также и собственные исследования и разработки. Если посмотреть на опыт зарубежных стран, как они вели себя в условиях кризиса, то обнаруживается, что, действительно, кризис ведет к тому, что в условиях кризиса частные инвестиции в исследования и разработки снижаются.

Но в кризисные периоды именно государство активизирует вложения в сферу НИОКР и может даже компенсировать то снижение, которое происходит в частном секторе. В кризисные периоды так делалось, если исходить из статистики, и в США, и в странах Евросоюза. Это обстоятельство должно быть учтено при планировании расходов федерального бюджета.