АВ 2009г. Выпуск 21 Новый курс: модернизация российской экономики
ФЕДЕРАЛЬНОЕ СОБРАНИЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Аналитическое управление
Аналитический вестник
Выпуск 21
Новый курс:
модернизация российской экономики
(материалы заседания Научно-экспертного совета по антикризисной политике при Аналитическом управлении Аппарата Государственной Думы от 30 ноября 2009 года)
Серия: экономическая политика
Москва
2009
Аналитический вестник подготовили: Начальник Аналитического управления Аппарата Государственной Думы Белоусов А.Н., главный советник отдела аналитического сопровождения законодательства Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, доктор экономических наук Айрапетян М.С.
Ответственный за выпуск: главный советник отдела аналитического сопровождения законодательства Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, доктор экономических наук Айрапетян М.С.
Подписано к размещению в Фонде электронных информационных ресурсов Государственной Думы 30 декабря 2009 года.
При перепечатке и цитировании ссылка на настоящие материалы обязательна
Отчет о заседании
Научно-экспертного совета по антикризисной политике при Аналитическом управлении Аппарата Государственной Думы
Новый курс: модернизация российской экономики
(по материалам стенограммы заседания)
Москва, Государственная Дума, 30 ноября 2009 года
Начальник Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, председатель Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
Уважаемые коллеги!
Прежде всего, я хотел бы вас поприветствовать. Рад всех вас очень видеть на нашем четвёртом заседании экспертного совета, и позвольте мне вкратце проинформировать вас о проделанной нами за этот промежуток между заседаниями советами работе.
Как обычно, материалы нашего заседания от 18 сентября были размещены на сайте "Научно-экспертный совет по антикризисной политике" в фонде электронных информационных ресурсов Государственной Думы. Хочу сказать, что вскоре мы напрямую выйдет в сеть Интернет, в котором наши работы будут размещаться через официальный сайт Государственной Думы.
Материалы от 18 сентября также были оформлены в виде сборника "Аналитический вестник". Я полагаю, что многим раздали присутствующим сегодня на совете эти сборники. А также он размещён, как я вам говорил, в Интернете на официальном сайте Государственной Думы.
На основе того заседания были сформированы предложения и рекомендации. Они были переданы руководству Государственной Думы, в частности, Председателю Государственной Думы Борису Вячеславовичу Грызлову.
И я хотел бы передать слова удовлетворённости нашей работой Председателем Государственной Думы. Работа, которую мы делаем, чрезвычайно полезна при оценке законотворческой работы, которая ведётся в Государственной Думе.
Теперь по поводу сегодняшнего заседания.
Всем хорошо известно, что руководством нашей страны взят курс на модернизацию российской экономики, к переходу на инновационную модель развития.
Модернизация - это ключевой тезис Послания Президента РФ Д.А. Медведева. И к этому, чтобы так вот четко, однозначно и на таком высоком уровне поставить вопрос, конкретную задачу, мы все шли долго. Долго и с трудом, но, все-таки, готовились к началу модернизации нашей экономики. Но кризис, разразившийся в 2008 году, несколько нарушил наши планы.
Подчеркну особо: кризис несколько нарушил наши планы , потому что нам удалось, все-таки, несмотря на кризис, сохранить общий настрой на перемены. Хотя, надо заметить, что все это не видно на первый взгляд, считается, что мы не хотим ничего менять, сохранять сырьевую экономику, и в этом нас, Государственную Думу, часто обвиняют наши оппоненты, но это так.
Более того, такой модернизационный пафос был с самого начала заложен также и в работе нашего Научно-экспертного совета по антикризисной политике. Мы с вами этот вопрос очень тщательно обсудили.
Мы все хорошо понимали, что, да, кризис, да, сложно, да, накопилось много проблем и их надо как-то решать и так далее. Но, тем не менее, мы сразу же, как начали нашу работу, наши дискуссии, обсуждения - говорили именно о модернизации экономики, как актуальной задаче.
Дискутировали не только о том, как нам выйти из кризиса, но и о том, как превратить бюджетную политику, денежно-кредитную политику, валютную политики и так далее в реальные инструменты такой модернизации. Перехода на инновационный путь развития. Отказ от сырьевой экономики.
И не только дискутировали, но и давали практические предложения и рекомендации руководству Государственной Думы. Но об этом, о практических результатах нашей работы, о востребованности наших предложений и их применении, а это - реальность, я еще скажу особо.
Далее. На недавнем съезде партии Единая Россия , а это - ведущая на сегодняшний день политическая партия, была утверждена идеологическая платформа модернизации. Это - российский консерватизм. Полагаю, что это - важный момент, важное дополнение к взятому нами курсу на модернизацию нашей экономики.
Почему это важно? Почему важно и нужно сейчас говорить о консервативной модернизации? Ведь понятно, что прежде чем было принято такое решение, оно было тщательно проанализировано. Хотя многие думают, что оно принято необдуманно, спонтанно. Но это - уже особый, большой разговор.
Вы знаете, что такое сочетание - консервативная модернизация - многим показалось неуместным и даже противоречивым. В российской и зарубежной прессе, в выступлениях политических деятелей, ученых и экспертов развернулась широкая и бурная дискуссия по одному из главных вопросов, а именно: возможности модернизации российской экономики на основе консерватизма и, более того, содержательности самого понятия консервативная модернизация .
Ни в коем случае я бы не хотел навязать вам своё мнение, а хотел бы вкратце, в общих чертах поделиться с вами нашим пониманием этой проблемы. Это касается, прежде всего, понятия консервативная модернизация, а также вопроса: почему курс на модернизацию является именно новым курсом .
На наш взгляд, главная особенность нового курса - это реализация не просто консервативной модернизации, а консервативной, долгосрочной, сбалансированной и эффективной модернизации российской экономики. Для этого нужна, безусловно, более гибкая внутренняя и внешняя политика, которая была бы направлена на сдерживание чрезмерных и негативных проявлений модернизации.
А такие проявления, безусловно, будут иметь место, хотим мы этого или не хотим. Но нам всем, стране, нашему народу нужна модернизация без непродуманных, без спешных и резких экспериментов - наверное, это главный тезис. Тем более, понимая, насколько экономика является инерционной системой!
Хотелось бы услышать ваше мнение по этим вопросам. Попытаемся открыто подискутировать на эту тему - тему, которая, как я уже говорил, носит судьбоносное значение для нашей страны. После этого подведем краткие итоги. Итоги первого года, а скорее - этапа работы нашего совета.
Аганбегян Абел Гезевич
Заведующий кафедрой экономической теории и политики Академии народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации, академик РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
О превоочередных мерах и источниках модернизации российской экономики
Хотел бы поделиться с вами некоторыми соображениями по поводу модернизации, никак не претендуя на всесторонность или концептуальность. Мне кажется, что будущее развитие нужно связывать не только с модернизацией, но и с инновационным путем развития. Как вы помните, в 20-летней программе, утвержденной Правительством в свое время незадолго до кризиса, был провозглашен инновационный путь развития. Если под инновационным путем развития понимать инновации, как главный источник экономического роста, то мы не готовы сейчас, чтобы сделать инновации основным источником экономического роста.
Потому что доля инновационной продукции в общей продукции очень мала - около пяти процентов. А пять процентов, как не увеличивай, не могут быть главным источником развития всего народного хозяйства. Чтобы перейти к инновационному пути развития, надо долю инноваций довести хотя бы до 15-20 процентов. Для этого, конечно, инновации нужно развивать быстрее других отраслей, если мы хотим, чтобы их доля выросла. И только потом мы можем говорить об инновационном пути развития. На это потребуется 10-15 лет, если инновации увеличивать по 15-20 процентов в год.
Поэтому первый этап нашего развития неизбежно должен быть, как мне кажется, этапом модернизации, что сейчас и провозглашено. Я хочу попытаться назвать направления этой модернизации.
Первое. Модернизация общественного производства. Она бы могла включать обновления технологической базы, то есть замена старой техники новой в основных производственных фондах.
Второе. Диверсификация производства и экспорта с креном в производство готовой продукции с высокой добавленной стоимостью и производство инновационных продуктов и услуг.
Третье. Это - развитие науки, образования и здравоохранения. Сейчас все эти три отрасли занимают 10 процентов в валовом внутреннем продукте против, примерно, 28 у США. Я считаю, что на этом этапе можно было бы эту долю довести с 10 до 20 процентов. Это важно, потому что экономика знаний порождает инновации.
Четвертое. Долю инноваций надо довести до 20 процентов, включая сюда и развитие авиационного комплекса.
Главным условием всех этих направлений, касающихся, прежде всего, обновления и диверсификации производства, является наличие инвестиций. У нас одна из самых низких в мире доля инвестиций в валовом внутреннем продукте, то, что называется нормой инвестиций. В настоящее время она составляет около 20 процентов. При такой норме инвестиций нормально можно развиваться по 2,5-3% в год, если очень эффективно их использовать и, если выделять инвестиции не только на развитие, но на обновление основных фондов, на инфраструктуру, на жилищное строительство. Об этом свидетельствует опыт развитых стран, где норма инвестиций составляет 21 процент.
Поэтому, если мы хотим их догонять и развиваться быстрее, то нам нужно норму инвестиций довести до уровня развивающихся стран. Сейчас в среднем в развивающихся странах норма инвестиций достигла 35 процентов и это обеспечивает их годовой прирост ВВП в 5,5-6%. В Китае норма инвестиций дошла до 45-50 процентов, что обеспечивает темп роста ВВП в размере 11-13% в год. Нам нужно 35-40 процентов. И главный вопрос модернизации - проблема, где взять деньги для инвестиций? А это - длинные деньги и в нашей экономике рыночные фонды длинных денег отсутствуют.
Но модернизация не сводится только к модернизации производства, я хотел бы назвать еще несколько направлений модернизации.
Первое, это - модернизация нашей собственности, сокращение доли госсобственности, примерно, с 60 процентов (40 процентов - бюджетная собственность и 20 процентов - Газпром, РЖД, атомная энергетика, Связьинвест и др.) до 30-35%, что будет наивысшим показателем среди рыночных стран. Речь идет о передачи в частную собственность госпредприятий, занятых коммерческой деятельностью и не выполняющих функций государства. 60% госсобственности - это моя, возможно, заниженная оценка. Эксперты Всемирного банка подсчитали, что доля госсобственности в общей массе имущества России составляет более 75% (в сравнение с 20-25% в развитых странах).
Второе направление - развитие частно-государственного партнерства. И третье направление реформирования собственности - это всемерное развитие малого бизнеса, чтобы здесь производилось хотя бы 40 процентов валового внутреннего продукта (нижнего предела в развитых странах), в сравнении с 11% в России.
Модернизация необходима для финансов. Нам нужна коренная реформа финансовой системы, прежде всего, с целью создания рынка капитала. В России отсутствует рынок капитала, отсутствуют рыночные фонды инвестиций - фонды длинных денег. Кроме того, в России очень слабые банки, самые слабые среди основных стран мира: доля активов всех банков составляет 65 процентов к валовому внутреннему продукту против 110% в Казахстане, 180% в Китае и 200-300 процентов в большинстве стран Европы.
В модернизации нуждается и социальная сфера, нам нужны крупные социальные реформы - пенсионная, здравоохранения, жилищно-коммунальная, образование и др., сгруппированные вокруг главной реформы - реформы зарплаты. Еще одна область модернизации - региональная сфера, где пока преобладает худшее, что придумало человечество в области систем материального стимулирования - дотационная система. Наверное, есть и другие сферы модернизации. Я просто их не затрагиваю.
Начать - и это главное - надо с обновления технической базы, с перевода всех отраслей и сфер на современную технологию. Средний срок службы машин и оборудования в России сейчас приближается к 20 годам. И это ужасно, потому что старыми считаются машины и оборудование свыше 10 лет. А нормально нужно их обновлять раз в 7-8 лет. Для этого нужен целый комплекс мер, в том числе ускоренная амортизация.
Реальный прорыв в производительности труда, в эффективности, в энергосбережении заключается в переходе на новые технологии. Если используются на электростанции агрегаты 30-летней давности, то потребление топлива на производство 1 киловатт/часа 220-240 грамм в угольном эквиваленте. А современные электроагрегаты имеют КПД не 34 процента, как существующие, а 58 и выше. Парогазовые установки требуют только 120-140 грамм. Около 100 млрд. куб. м. газа на производство электроэнергии и тепла, а также в других отраслях реального сектора, затрачивается зря из-за старых технологий. А это потеря - 30 млрд. долл. или 900 млрд. руб. в год.
Где взять деньги (главный вопрос) для того чтобы как можно скорее это провести? Пока мы не создадим фонды длинных денег, а на это уйдет минимум 10 лет, так как их нужно еще накопить. Как же быть в эти первые 10 лет? Мне кажется, на обновление технической базы можно было бы использовать 250 миллиардов долларов из золотовалютных резервов. Такие большие резервы (они сейчас приближаются к 450 миллиардам долларов) нам не нужны ни при каких обстоятельствах. Они лежат без дела с очень низким приростом. И, кстати, Борис Вячеславович Грызлов в своей статье, которая здесь упоминалась, говорит, что надо на экономическое развитие использовать эти средства, "принесенные ветром". Из 2 триллионов долларов экспортной выручки, которые мы получили с 2000 года, 1,5 триллиона - это подарок мирового рынка из-за роста цен, а не наш собственный труд, связанный с увеличением экспорта.
Теперь о диверсификации. Нам нужно коренным образом перестроить структуру хозяйства, на первом этапе сделав ставку на глубокую переработку и развитие нефтехимии и промышленности синтетических материалов и глубокую переработку древесины, где мы в 3-5 раз меньше на 1 тысячу кубов заготавливаемого леса производим конечных продуктов. По этим двум отраслям Россия может быть лидером в мире, потому что все условия для этих отраслей у нас самые лучшие в мире.
Затем, мы могли бы на 2-3 место в мире выйти по энерго- и электромашиностроению, в том числе для экспорта. На четвертое место в мире Россия, обогнав Германию, могла бы выйти по объему автомобилестроения, произвести сначала 3 миллиона, потом 5 миллионов автомобилей, в том числе миллион для экспорта в сопредельные страны. Нам нужно в три раза увеличить жилищное строительство для того, чтобы выйти на самый низкий среди развитых стран уровень жилищной обеспеченности - это 40 квадратных метров благоустроенного жилья на человека.
Кроме того, предстоит огромное инфраструктурное строительство и автострад, и скоростных железных дорог. В инновационной сфере Россия уже приняла курс на ускоренное развитие регионального авиастроения и крупнотоннажных самолетов - по этим направлениям тоже, возможно, занять 1 место в мире. Многое можно сделать в производстве лекарств, экспорте математических программ, доведя продажи до 10 млрд. долл., в развитии космической техники, ядерных технологий, современных компьютеров и других передовых отраслях.
Все это - мощные локомотивы будущего быстрого социально-экономического развития России на базе модернизации. На все это нужны инвестиционные средства. Кроме золотовалютных резервов, можно предложить еще несколько источников этих денег: это распродажа части госсобственности после кризиса, в том числе той, которая была приобретена Внешэкономбанком как залоги, выпуск государственных ценных бумаг, перераспределение госбюджета в пользу инвестиций и др.
Ну, и последнее, что я хотел сказать, это формирование рыночной инфраструктуры инвестиций - фондов длинных денег. И здесь нужно сформировать, прежде всего, четыре главных фондов длинных денег в рыночной экономике.
Первый и главный фонд - это накопительные пенсии, и надо перейти к новой пенсионной системе, которая преобладает в мире и к которой в 1997 г. перешел Казахстан. Средний размер пенсий - здесь не ниже 50 процентов к достигнутой средней заработной плате, а у самых развитых стран размер пенсий - даже 80 процентов. Пенсионеры в этой системе - это самый привилегированный слой, каким он и должен быть. Если вы 40 лет работали, вы должны остаток жизни провести в достатке по понятным причинам.
Второе. Нам нужно резко развить страхование. Как обязательное страхование всех источников повышенной опасности, так и страхование жизни, которое является крайне эффективным делом, поощряется каждым государством, не облагается налогом. Гораздо выгоднее хранить деньги в виде страхования, чем в банках, потому что если вы в банки деньги кладете, они облагаются налогом.
Третье. Нам нужно развивать паевые фонды более надежным способом. То есть паевые фонды должны основываться не на покупке акций, как сейчас, что крайне рискованно. Нам нужно создать целый реестр государственных бумаг с высокой надежностью, которые должны уменьшать риски, использовать корпоративные облигации как более надежные, чем акции, и так далее.
И четвертое. Нам нужно провести банкизацию страны. Есть такая программа Ассоциации российских банков, очень подробно написанная, которая предусматривает, что большая часть денег в народном хозяйстве должны проходить через банки. Банки у нас такие слабые, неспособные полностью финансировать народное хозяйство, потому что большая часть денег в государстве идет мимо банков. У нас на счетах Казначейства денег не меньше, чем во всех банках (включая хозрасчетные деньги, заработанные бюджетными организациями), плюс люди под подушку кладут свои деньги, плюс довольно много денег вывозится за границу, и хранится на счетах заграничных банков - около, по-видимому, 400 миллиардов долларов.
Проблема инвестиций, повышения ее нормы, создания фондов длинных денег - инфраструктуры инвестиций, обновление основных фондов, перестройка структуры экономики - главные проблемы модернизации.
Таким образом, главными и первоочередными направлениями модернизации, на наш взгляд, является обновление технической базы народного хозяйства страны, диверсификации общественного производства и экспорта в направлении преимущественного развития отраслей, создающих готовую продукцию с высокой долей добавленной стоимости, и инновационные товары и услуги. А для этого нужно удвоить норму инвестиций и начать формировать рынок капитала - рыночную инфраструктуру инвестиций. Производственную модернизацию подкрепит продолжение структурных реформ в области собственности, финансов и банков, регионального управления и социальной сферы, нацеленных на создание механизма, способного двинуть нашу экономику вперед с креном в повышение благосостояния народа.
Клейнер Георгий Борисович
Заместитель директора Центрального экономико-математического института РАН, член-корреспондент РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
Консервативно-эволюционная модернизация российской экономики
Мне кажется, мы сейчас находимся на очень важном, значительном этапе жизни России. Те усиленные послания, которые мы слышали недавно и продолжаем слушать из уст власти, являются, по-моему, мощным стимулом для того, чтобы мы сами пересмотрели и определили свою роль в процессе развития экономики России, чтобы сконцентрировали на обсуждении этого свои возможности.
Мне представляется, что консервативная модернизация - это то самое реальное направление, к которому мы должны следовать. С одной стороны, модернизация, но не модернизация в отказе от всего, что есть. А модернизация, составляющая эволюционную часть развития во всей траектории развития России.
Есть большая опасность у так называемых прорывных технологий, они действительно позволяют увлечь за собой часть общества или часть экономики, оставляя далеко позади оставшуюся часть. Это, как правило, не приводит ни к чему хорошему. Необходима не прорывная технология, а системная модернизация экономики. Системная и в пространстве, то есть она должна захватывать все отрасли и все территории, и, в каком-то смысле, все предприятия, и системная во времени.
Недавно я обсуждал в одной аудитории лозунг, который выдвинут известным американским ученым в процессе реорганизации предприятий и более серьезных комплексов. Он выдвинул лозунг: порвите с прошлым . Мне кажется, что подход консервативный является противоположностью этого. Мы должны не рвать с прошлым, а использовать прошлое, как ресурс для будущего.
В связи с этим, как пример, существует такая проблема в России, как моногорода, теперь выяснилось, что это проблема. Раньше это был ресурс. Потому что на базе моногородов развивались ведущие технологии, формировалось население, формировались работники, формировались инженерно-технические работники, которые и двигали вперед науку. И вы сами знаете, какую роль сыграли моногорода в крупнейших достижениях России, от космоса до военной техники.
Теперь моногорода стали болью России, но это лишь одна из частей нашего небрежения ресурсами. Моногорода, по-прежнему находящиеся в сфере промышленной политики, социальной политики, должны стать ресурсом новых технологий - технологий, которые ведут нас в будущее. Не то что прорывных, но ведущих технологий, за которыми может устремиться и вся страна.
И когда я слышу от представителей Министерства экономики такое вдохновляющее заявление, прозвучавшее совсем недавно, около месяца назад, - к 2015 году в России (слава тебе, господи, они так не говорят, но интонация такая), слава тебе, господи, не будет моногородов , у меня это вызывает такое же отношение, как когда нам говорят: ну слава тебе, господи, в России не будет машиностроения, не будем мы делать эти машины.
Это все есть небрежение и отказ от собственного прошлого, от собственного настоящего и в каком-то смысле от собственного будущего.
Мне представляется, что теория консервативной модернизации должна быть разработана более детально, и это как бы задача ученого сообщества, многочисленные и лучшие представители которого здесь находятся. Теория консервативной модернизации и стратегия консервативной модернизации , должны включать в себя то, о чем говорят многие и многие, и чего нет до сих пор, - промышленную политику.
Невозможно говорить о модернизации, невозможно уследить за колоссальной, крупнейшей в мире страной, которая раскинулась не только в географическом пространстве, но и в технологическом пространстве, в которой можно найти и самые устаревшие уклады, и самые модерновые , те, которые еще только завоют мир когда-то, невозможно всем этим управлять без промышленной политики.
Иногда высказывается убеждение в том, что промышленная политика не может не быть ошибочной, мы обязательно ошибемся, что-то будет впереди не то, что мы предполагали. Да, промышленная политика может и, я даже рискну сказать, должна быть ошибочной, но она должна быть. Пока ее нет, нет и предмета для разговора, нет и предмета для управления. И эта политика должна носить системный характер.
Академик Аганбегян А.Г. правильно говорил об инновационном характере продукции. Но какая продукция должна производиться на базе внедрения инновационных технологий? Чему следует уделять приоритет? Мы практически завалили свое машиностроение. Где у нас станкостроение - основа машиностроения? Если мы хотим двинуться в будущее, имея народнохозяйственный комплекс с отсутствующим станкостроением, мы обречены оставаться тем, чем являемся - сырьевой державой. Где промышленная политика, которая должна указать на необходимость развития станкостроения?
Поймите меня правильно, я не против нанотехнологий, но не одним нано жив человек. Кроме нано , есть еще и микро, есть мезо, есть макро. И промышленная политика должна охватывать все эти направления. Мне кажется, что есть необходимость в создании такой политики, и не только в создании, но и в обсуждении ее, широком обсуждении в научном, экспертном, промышленном сообществе, экономическом сообществе, в том числе и с зарубежными коллегами.
И это обсуждение, может быть, имеет не меньшее значение, чем сама разработка этой стратегии. Потому что это образует базу того, что необходимо для модернизации
Вот еще о чем я хотел бы сказать. Необходима консолидация общества. Пока общество находится в раздробленном состоянии (не буду приводить вам примеры, сейчас о них говорят очень много), мы не сможем двинуться вперед всей страной. А консолидация эта должна происходить именно на базе промышленной политики и на базе экономической и социальной политики в целом. Реформа, о которой мы говорим, или которую имеем в голове, должна охватывать не только отраслевой разрез.
Конечно, эта промышленная политика касается не только того, какая отрасль идет вперед, фармакология или станкостроение, но она должна охватывать всю толщу экономики, сверху донизу. Что находится внизу? Внизу находятся предприятия. И, на мой взгляд, это еще один ресурс. Одновременно, как и моногорода, предприятия как минимальные ячейки - одновременно и боль России, и ресурс России. С одной стороны, мы имеем на предприятиях вопиющие вещи, где именно из-за реакции этих предприятий и не идет инновационная программа. Именно там принимаются решения об отказе от инноваций или об инновациях.
И это нас подводит к ситуации, к необходимости реформы корпоративного управления, корпоративных предприятий, а также остальных видов организационно-правовых форм предприятий. Необходимы решительные шаги для создания целостной и непротиворечивой системы управления предприятием. Сейчас все категории, работающие на предприятии, - работники, менеджеры, акционеры - все работают в своих собственных интересах. И консолидировать эти интересы до сих пор не удалось, поскольку права и обязанности их кардинальным образом не сбалансированы.
И вот реформа предприятий, реформа управления предприятием, которая должна быть направлена на формирование и поддержание баланса между всеми участниками производства, фактически на достижение справедливости , если хотите. Если в основе не лежит справедливость, все здание окажется не стоящим на прочном фундаменте. И вот эта реформа, мне кажется, должна лечь наряду с другими видами модернизационных мероприятий в структуру модернизационной стратегии России.
Если посмотреть немножко шире на это, то необходима модернизация всей системы принятия решений не только на уровне предприятий, но и на уровне макроэкономических решений и всех других. То, что мы называем с вами коррупцией, - это лишь часть, видимая часть айсберга кривого принятия решений.
Я недавно был на одной конференции в Высшей школе экономики. Там докладывалось очень интересное обследование, по каким принципам людей нанимают на работу и продвигают их по служебной лестнице. И оказывалось, что не профессиональные качества, не человеческие качества, не образование, а личные отношения являются основным стимулом и основным условием приема на работу. То есть картина вырисовывалась жуткая.
Если мы прибавим к этому ситуацию принятия решений на макроуровне, то мы получим полностью искаженную систему принятия решений в России. Это та часть экономики и общества, которая в первую очередь должна подвергнуться кардинальной и решительной модернизации.
Не буду долго об этом говорить, поскольку каждая из этих затронутых тем - и консолидация общества, и промышленная политика, и система принятия решений, и корпоративное управление - заслуживают отдельного разговора. Хотел бы просто упомянуть, что многие из этих тем затронуты в вышедшей два года назад под редакцией Дмитрия Семеновича Львова, академика, к сожалению, которого сейчас нет, книге Россия в глобализирующемся мире. Модернизация российской экономики . Здесь есть некоторое предвидение того, что мы имеем сейчас и некоторое указание ориентиров, как двигаться по пути, намеченному в посланиях и высказываниях высших лиц нашего государства.
Сорокин Дмитрий Евгеньевич
Первый заместитель директора Института экономики РАН по научной работе, член-корреспондент РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
Новый старый курс на модернизацию российской экономики
В связи с названием темы Новый курс я хотел бы сказать следующее. Честно говоря, слова новый курс на модернизацию , новый меня несколько смущают. Потому что я сразу же вспоминаю распоряжение Правительства Российской Федерации от 1 декабря 1999 года за 2021-р, где была поставлена (впервые в новейшей истории России) задача разработки долгосрочной политики социально-экономического развития России до 2010 года. Тогда это было в других терминах, там про инновации говорилось.
Но эта задача (если говорить о новейшей, я подчеркиваю, истории России) была поставлена еще тогда. И тогда же было сказано (в проекте той программы), когда мы завершим эту модернизацию и перейдем к этому самому инновационному росту. Если поднять документ, там сказано: в 2007 году. Можно проверить. Но тогда эта программа, как вы помните, так и осталась в проекте, хотя, по-моему, три или четыре раза рассматривалась на заседаниях Правительства. Но, тем не менее, весь прошедший период соответствующие задачи ставились в тех трехлетних программных прогнозах, которые Правительство утверждало каждый год с пролонгацией.
Итог выполнения этой программы модернизации, инноваций был подведен. На мой взгляд, такой обобщающий (и политический, и экономический) итог был подведен на расширенном заседании Государственного совета Российской Федерации 8 февраля 2008 года, где тогдашний Президент, а ныне - Председатель Правительства Владимир Владимирович Путин, подводя итог, сказал: Нам не удалось уйти за прошедшие годы от инерционного энергосырьевого сценария развития .
В 2009 уже году (в этом году) в Послании Федеральному Собранию действующий Президент Дмитрий Анатольевич Медведев подтвердил этот же итог, сказав, что (я цитирую) мы так и не избавились от примитивной структуры экономики, от унизительной сырьевой зависимости. Конкурентоспособность нашей продукции позорно низка . Такой курс у нас уже был. Подвели итог - не получилось. Значит, сразу надо для себя определиться, что, тем не менее, этот, так называемый, инерционный энергосырьевой сценарий запланирован на ближайшие три года, как минимум.
В антикризисном законе Обамы - Байдена от 17 февраля 2009 года (в преамбуле закона) сказано следующее (перевод, естественно): Этот закон следует рассматривать как план инвестиций, связанных с вхождением американской экономики и общества в XXI век на новой технологической платформе конкурентоспособности . В июле 2009 года по предложению Минэкономразвития России разработаны сценарные условия до 2012 года. Как вы помните, Правительство утверждает эти сценарные условия. Цитирую, что записано там: Все рассмотренные варианты прогноза (там три, как положено, у них) носят достаточно консервативный характер и не обеспечивают в полной мере возврата к показателям инновационного развития . Я сначала не понял, возврата к каким показателям. Потом сообразил, в Программе-2020 речь идет об этих показателях (не действующих, а прогнозируемых). Вот сравнение этого.
Затем на этой основе была разработана до 2012 года уже, так сказать, программа, бюджет. И если мы посмотрим бюджет... Поверьте на слово, доля нефтегазовых доходов как была, так и осталась 40 с лишним процентов. Топливно-энергетические полезные ископаемые в соответствии с этой программой, их доля в объеме промышленности возрастает, а доля машиностроения (на мой взгляд, совершенно справедливо говорил только что Георгий Борисович Клейнер), она, соответственно, падает. Конечно, на фоне этого проще всего взять и критиковать Правительство. Проще всего, опираясь на эти факты, критиковать. Но мне не хочется. Потому что обычная критика ведь в чем? Вот оно проводит неправильную политику, вот оно не дает денег на такие замечательные нужды и прочее.
Вопрос. Когда мы говорим о мерах, что сделать, чтобы все-таки это получилось, в деньгах ли только дело, и вообще, первопричинны ли деньги на эти мероприятия, - ведь этот курс на модернизацию, он, как говорится, имеет еще более давнюю историю. Вспомните советский период. Товарищи старшего поколения не дадут мне соврать. В конце 60-х годов была сформулирована четкая установка, я цитирую: Перейти от экстенсивных к интенсивным факторам экономического роста на базе научно-технического прогресса .
Когда мы сейчас говорим перейти к инновационному экономическому росту , что мы сказали другого? Да ничего, только в современных терминах выразили ту же мысль. К сожалению, тогда в советский период, как вы знаете, тоже не получилось, этот период охарактеризовали как застой. А что такое застой? Это экономический рост без развития техники и технологий, либо на основе все большего увеличения ресурсов, либо за счет конъюнктуры рынка. Как и застой в экономической мысли.
Почему тогда не получилось? Денег что ли тогда у советской власти не хватило? Да, нет. Вот как раз в середине этого месяца у нас в Институте экономики проходил круглый стол, посвященный 20-летию события, которое проходило рядом с этим зданием, в ноябре, 20 лет назад. 1989 года проходила Всероссийская научно-практическая конференция, посвященная радикальной экономической реформе. Тогда же был сформирован вывод советской, российской экономической науки, что дело в том, что экономические системы советского типа порождают такую систему интересов, которая отторгает любые нововведения, без чего невозможна модернизация.
И потому требуется менять не систему управления хозяйством, а надо менять саму основу, саму экономическую систему надо менять, начиная с отношений собственности. В этом был радикализм, впервые было сказано. Так вот, коль скоро в течение уже десяти лет мы говорим о курсе на модернизацию, на инновации и не получается, и на высшем политическом уровне очень справедливо это признано, можно показать это и на цифрах, то, по крайней мере, такой период дает право сформировать гипотезу о том, что, может быть, дело не в ошибках, скажем, экономической политики, о чем мы так любим все говорить, в том числе и представители науки, которые можно и нужно критиковать.
А, может быть, причина глубже? Может быть, мы сменили систему, но создали систему экономическую другую, но она тоже порождает интерес у субъектов хозяйствования, отторгающий инновации. Главные меры должны лежать там, в области интересов экономических. Я просто как политэконом рассуждаю. А что конкретно мешает? Вы знаете, отвечая на вопрос: А что конкретно мешает? , определив, что мешает, можно определить, какие меры предпринимать. И опять мне приходится углубляться в историю. Да, этот курс еще более давний на модернизацию, на инновации, на обновление, чем этот самый советский даже период.
1663 год. Писатель, философ, политолог, скорее, не экономист, а политэконом, скажем так, серб по происхождению Юрий Крижанич пишет тогдашнему руководству России: Надо бы накрепко установить, а ослушников наказывать, чтобы за рубеж не вывозилось никакого сырого материала, а чтобы дома наши люди делали всякие изделия, сколько можно, и готовые вещи продавали за рубеж . Мы ведь сейчас ничего нового не придумали всей наукой. Проходит 61 год и Иван Тихонович Посошков - первый российский политэконом - в 1724 году подает (Адаму Смиту годик тогда исполнился в этом году) царю Петру I свою рукопись с похожим названием, как потом Адам Смит написал. Он не читал Крижанича, а пишет: И чем к нам ввозить полотна из наших материалов сделанных, то лучше нам к ним возить готовые полотна .
И вот тогда задаешься вопросом, что общего в экономических системах прошлого, настоящего и нынешнего за все эти периоды, что не давало перейти России к инновационной модели экономики. Дмитрий Анатольевич Медведев, если я не ошибаюсь, в своей статьей Россия, вперед! так намекает на историческую инновационность России, есть там у него фраза, связанная с этим. Что не давало перейти к такой модели? Что общего в этих периодах? Так вот, я просто отвечу. Мне кажется, в порядке обсуждения, два общих момента. Я еще раз подчеркиваю, субъект инновационного роста один - это предприниматель. Ни Правительство, ни Парламент, ни какие-то там еще институты. Предприниматель, сфера предпринимательства - там инновационный рост происходит, там модернизация.
Во-первых, есть понятие пределы применения предпринимателем новой техники и технологии , это еще в учебниках написано. Издержки на их применение должны быть ниже издержек на труд. Не будет этого, никакой техники и технологии не будет. Почему США вырвались изначально вперед? Исторически так сложилось, очень высокая цена рабочей силы, отсюда их технологическое опережение. Об этом Смит еще писал как раз на тех страницах, которые любят цитировать про невидимую руку , только не читая Смита, вот слышали цитату. Почитайте эти страницы, там он говорит насчет того, что ни одно общество не может процветать, если значительная часть его членов бедна и несчастна. Это хорошо знала и российская школа экономической мысли, у меня тут много цитат от 1700 года до современности, не буду их приводить.
Просто хочу сказать, что в России 40 с небольшим процентов удельный вес оплаты труда наемных работников в валовом внутреннем продукте, с учетом зачисления на соцстрахование, как положено считать. В США - под 60 процентов. Это цифры официальные. Сразу хочу сказать, я пользуюсь только официальной статистикой, никакой другой. И дальше по убывающей. Но у всех: Япония, Франция, Германия, Великобритания за - половину этого показателя. То есть проблема бедности - это не только то, за что стыдно, о чем говорил бывший Президент, ныне Председатель Правительства, но это вполне четкая экономическая проблема, низкая заработная плата - это враг технического прогресса, технологического обновления, предпринимателя.
И в этой связи я хотел бы сказать, что показывают расчеты наших коллег из Института социально-экономических проблем народонаселения (директор - профессор Шевяков). Мы также для Москвы считали, по заказу Правительства Москвы. Сделали Стратегию Москвы до 2025 года . Мы посчитали: ВВП увеличится во столько-то раз, да, с учетом кризиса. Уровень бедности при нынешней системе распределительных отношений не изменится, а разрыв между богатыми и бедными, децильный коэффициент, с нынешних 41 возрастет до 55. Все это показано на цифрах. Давайте спорить с цифрами, но пока мы эту систему не изменим, вот так и будем развиваться, а, значит, будет невыгодно внедрять новую технику. Это раз.
И второй момент. А вообще, зачем предпринимателям модернизация? Вообще говорят (это не я сказал, мне эта фраза очень понравилась), есть три способа для предпринимателя обанкротиться. Один быстрый - это казино, другой приятный - это женщины и третий, самый надежный - это нововведение. О том, что для предпринимателя модернизация, инновации, технологическое обновление - это важный, но всего лишь один из методов конкурентной борьбы, об этом и теория избыточно-прибавочной стоимости Маркса. Не нравится Маркс, хорошо, возьмем Шумпетера с его теорией предпринимателей и новаторов-консерваторов , это азбука экономической науки. Ничего другого ему не нужно, не надо взывать к его гражданским чувствам.
А теперь вопрос: а если есть другие инструменты, применение которых менее рискованно (ведь инновация - это риск, отсюда эта пословица)? В этой аудитории всем ясно, какие инструменты есть менее рискованные. Все, если есть менее рискованные инструменты, предприниматель будет применять их, а не инновации. Так, может быть, не стимулировать инновации, а, может быть, сделать неприемлемыми риски применения других методов конкурентной борьбы, не приемлемых социально, строго говоря. Вопрос: как это сделать? Есть то общее, кстати, первое общее между различными периодами развития российской экономики, низкая цена рабочей силы, о которой я уже говорил. Это всегда убивало российскую экономику, с самого начала. И сейчас убивает. И при советской власти так же было, в том числе.
А вот что второе общее. Вот цитата: Искусственность экономического развития заключалась в попрании самодеятельности. Все нити народного хозяйства сходятся в кабинете министра финансов. Без его указаний ничего нельзя предпринять. Власть, вмешательство чиновника становится в экономической жизни страны все более невыносимыми . Эта цитата из аналога нынешнего РСПП. Был такой в царской России Совет съездов представителей промышленности и торговли России. В начале ХХ века они оценили так высокие темпы экономического роста 90-х годов предшествующего десятилетия. Да, неограниченная власть государева человека, не государства даже, а государева человека над предпринимателем, начиная с гоголевского Городничего . Чего купцам там модернизировать свои торговые заведения, надо было или соискать расположения городничего, или генерал-майора, я не знаю, там, губернатора.
Проблема огосударствления экономических отношений, проблема - как их расгосударствовать, об этом 20 лет назад думали. Вообще, там придумали, по сути дела только одно: другого выхода нет, это развитие гражданского общества, по-другому не получится. С одной стороны, не рыночный институт, а гражданское общество противостоит экспансии государства в экономику, ненужной экспансии. А с другой стороны, такой экспансии противостоит своей корыстью индивидуальных интересов предприниматель. Может быть, я подчеркиваю, это один из вариантов. Как это делать? Вы знаете, ответ лежит за пределами узко экономических подходов. Для этого, видимо, требуется обществоведческий подход. Одни экономисты не ответят.
А в заключение хотел бы сказать еще одно. Пять лет назад, Георгий Борисович Клейнер подскажет, мы с ним вместе работали по заказу ТПП России над программой, не над концепцией, а над федеральной программой государственной промышленной политики. Я тогда был заместителем руководителя рабочей группы как раз по экономической части, это была программа с нормативными документами, со всем, что положено для таких программ. Она была потом представлена на совместном заседании Торгово-промышленной палаты и Российского союза промышленников и предпринимателей. Их высшие органы собрались, и мы там им выложили . И эта программа была на этом заседании официально одобрена. И направлена куда следует. Бог с ними, что там эти ученые понаписали , они ведь понапишут . Бизнес сказал: нам это надо . И потому направил. Ни ответа, ни привета.
Может быть, сейчас не изобретать новое, а поднять эти документы? Да, прошло пять, шесть лет, их надо обновлять, модернизировать с учетом накопленного опыта. Или мы что, будем каждый раз собираться и все начинать заново?
Ершов Михаил Владимирович
Старший вице-президент АКБ Росбанк , доктор экономических наук, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
О денежно-кредитных механизмах модернизации российской экономики
Сколько мы нашу историю вспоминаем, всегда мысли ставились и развивались верные. Помним еще с советских времен лозунг Экономика должна быть экономной . Или я еще со студенческих времен помню лозунг Пятилетка эффективности и качества . То есть все эти вещи-то, они у всех были всегда на слуху, и во все времена люди задачи такие ставили. И никто не будет говорить, что нет, надо, чтобы была сырьевая, неэффективная, какая-то еще экономика. Действительно, чтобы все эти правильно ставящиеся задачи были реально доведены хоть как-то или начали в реальной жизни воплощаться, нужно, чтобы были реально действующие механизмы, которые позволят этим задачам быть реализованными. И здесь нам, конечно, никуда не деться от финансовой сферы.
Некоторые философские вопросы, которые были подняты Дмитрием Евгеньевичем Сорокиным, напомнили мне один пример с Японией. Когда в конце 80-х японские финансовые компании не кредитовали и не инвестировали в старые отрасли, потому что они им были уже не интересны, а в новые они тоже денег пока не давали, потому что они были еще не интересны или связаны с рисками. Вот некий такой переходный момент, когда формировалась новая структура новой экономики, по сути. И через такие, очень критические моменты, многим экономическим системам приходилось проходить. Вот нам надо тоже это иметь в виду.
Относительно денежно-кредитной политики. Вот недавно как раз, буквально две недели назад, в этом уважаемом учреждении были заслушаны, я так понимаю, и приняты подходы Банка России по этим вопросам. Год назад тот же самый документ, подготовленный Центральным банком, гласил о том, что основные источники формирования денежных ресурсов в экономике будут внутренними, потому что кризис создал новую среду, создал новые риски, которые требуют эти реалии учесть. И эти новые внутренние подходы, внутренние основы будут означать, во-первых, уменьшение внешних рисков, потому что столкнется финансовый реальный сектор с невозможностью привлечения внешних займов. Будут также означать более работающую финансовую систему, трансмиссионные механизмы, когда ресурсы будут попадать не только в сырьевые, но и в остальные отрасли экономики, что важно и что нужно в контексте наших всех программ диверсификации и так далее. Будут также означать повышение роли процентных ставок и там еще технические некие вещи. Можно было бы согласиться почти со всем, что было сказано ими год назад.
Открываем документ уже текущего ноября, текущего декабря и соответственно на перспективу - на будущий год и дальше (на три года, кажется, сейчас в увязке с бюджетом принимается). Говорится вдруг вновь то же самое, что и говорилось многие и многие годы до того. То есть опять основным источником формирования ресурсов, денежного предложения, технически выражаясь, является внешняя сфера. То есть, как это было и позапрошлый год, и еще лет на 10, как минимум, уходя назад. Зададимся вопросом. Что, разве все те цели и задачи, которые они же сами год назад ставили, перестали быть актуальными? Наверное, вряд ли. Разве внешние риски в условиях еще непонятной ситуации в мире уменьшились?
Да, сейчас временный рост, но сколь долгим он будет и не последует ли вторая волна, как это часто бывало в истории. Мы просто констатируем некие возможности опять-таки со ссылкой на историю. Как это часто бывало в истории, что после первого спада ситуация стабилизировалась, даже немножечко улучшалась, а потом следовал второй более длинный и более глубокий провал.
Надо же все-таки тоже хотя бы такие вещи иметь в виду, чтобы не быть захваченными врасплох. Да, диверсификация. Как, интересно, мы хотим диверсифицировать уже в контексте нашего заголовка, диверсифицировать нашу экономику, если денежная эмиссия будет вся формироваться за счет либо внешних займов, о которых я уже говорил, либо экспортной выручки.
Вот сырьевой экспортер продал свою валюту, получил рубли, и он является для всей остальной экономики источником рублей, рублевого предложения и рублевых ресурсов, которые уже как бы формируют структуру всей остальной экономики. То есть даже неэкспортные отрасли будут, так или иначе, обслуживать уже рублевые заказы ТЭКа, какие-нибудь субподряды, что-нибудь еще. То есть, имеем дело с такой пирамидой, где наверху этой пирамиды находятся сырьевые тэковские отрасли, а вся остальная экономика нацелена на обслуживание этой самой вершины. Подходы 90-х и 2000-х годов, которые были именно такими, собственно, и привели к тому, что и в ВВП, и в структуре экспорта, отрасли ТЭК постоянно увеличивали свою долю. Если мы хотим эту ситуацию переломить и изменить, наверное, все-таки нужно и в фундаментальном, регулятивном плане какие-то подходы делать, которые, по крайней мере, не усугубляли бы и не делали бы ее еще более трудноизменимой. Тут есть, над чем подумать.
Совсем коротко о неких возможных подходах, в том числе по длинным деньгам. Трижды у Абела Гезевича Аганбегяна прозвучали длинные деньги. Действительно, проблема очень острая и большая. Модернизацию реально, если мы хотим сделать ее системной, то для нее должны быть соответствующие ресурсы. Понятно, что это могут быть и пенсионные деньги, о чем говорилось, и другие источники. Вот я не поленился и залез в балансы ведущих регуляторов ведущих экономик, Банка Японии того же самого, ФРС США, которые сейчас из кризиса худо-бедно, будем надеяться, что скорее лучше, чем хуже, выходят. Они вновь после короткого пересменка, который пришелся на конец прошлого года, когда был у них кризисный, что называется, ступор, вновь перешли к той системе, которая в формировании денежных ресурсов, которые они использовали до того многие годы и, собственно, которые позволили им, по их мнению, и как оно получается, так и на самом деле, сформировать достаточно большой и масштабный пласт длинных денег. Они вновь реанимировали подходы, в которых бюджетные механизмы, так или иначе, становятся главенствующими.
То есть ФРС покупает длинные целевые бумаги у своего Министерства финансов на 10 лет, на 15 лет, на 20 лет. На эти деньги начисляет соответствующему регулятору, Министерству финансов, соответствующие ресурсы, которые потом уже потихонечку дальше спускаются в остальную экономику. Первичный кредит - на 15 лет. Если ФРС купил у Минфина 15-летнюю бумагу, означает, по сути, человеческим языком выражаясь, что он выдал ему 15-летний кредит. А потом, кстати, он может это дело обновить, купить новую бумагу. Эту погасит, а другую эмитирует. Соответственно, те уже своим субподрядчикам на 10 лет, каким-нибудь банкам или кому еще, инвесторам на восемь и так далее, до нуля. Вот тот самый мультипликатор. Но формируется очень мощный и масштабный пласт длинных ресурсов, когда у вас вершина 20 лет, а пока спустится до нуля, то ступенек получится довольно не мало. По крайней мере, есть, над чем подумать. И плюс, конечно к этому добавляются и другие механизмы - пенсионные, страховые, механизмы гарантий для того, чтобы способствовать притоку финансовых ресурсов в реальную экономику и так далее.
Вся проблема столь масштабна, что здесь необходимо использование всей вертикали и всей горизонтали механизмов, имеющихся в распоряжении регуляторов и у экономики. То есть все возможные рычаги надо еще раз оценить и инвентаризировать механизмы, которые могут нацелить подходы на решение тех ключевых задач, которые перед экономикой стоят.
Гамза Владимир Андреевич
Директор НИИ Финансовой академии при Правительстве РФ, вице-президент Ассоциации региональных банков России, профессор, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
О возможностях перехода от сырьевой к инновационной экономике
На самом деле, проблема уже достаточно подробно рассмотрена и с точки зрения макроэкономики, и с точки зрения политэкономии, и с точки зрения формирования и регулирования экономических отношений, и с точки зрения финансов. Не думаю, что есть необходимость еще раз подробно об этом говорить, поэтому хотел бы сделать только некоторые дополнения и ремарки на сей счет.
Первое. Очень не хочется, чтобы мы очередной раз присутствовали на сеансе общественно-политического самозаклинания. Мы уже много раз в нашей истории в таких сеансах участвовали: коллективизация, индустриализация, подъем целины, химизация, мелиорация, приватизация и так далее, в том числе и банкизация, - когда мы сами себя убаюкивали тем, что если мы часто будем произносить эти слова, то у нас всё будет хорошо.
Если откровенно говорить о нынешней экономической ситуации (катастрофическое падение ВВП и дефицит бюджета почти на 10%), то, наверное, лучше говорить о реанимации нашей экономики, потому что, прежде чем перейти к модернизации (которая, безусловно, крайне необходима), следует хотя бы восстановить докризисный уровень экономики.
И совсем другой вопрос: на какой основе - консервативной, неоконсервативной или либеральной - осуществлять модернизацию экономики. Вообще, на самом деле, с точки зрения формирования понятийного аппарата, словосочетание "консервативная модернизация" не имеет под собой никакого предметного основания. Это понятие - абсолютная абстракция. И то, о чем мы договоримся понимать под этим словосочетанием, то и будем понимать. Поэтому сейчас я не стал бы даже вникать в правильность сочетания этих понятий, - есть дела поважнее.
Второе. В настоящее время, особенно благодаря кризису, мы попали в огромные экономические и социально-политические ножницы. С одной стороны, совершенно очевидно, что наша экономика должна перейти на путь инновационного развития. И чем быстрее, тем лучше. Спорить тут просто бессмысленно, иначе мы потеряем окончательно (мы уже потеряли существенно) международную конкурентоспособность нашей экономики в стремительно развивающейся глобализации. Но мы должны четко понимать, где мы сейчас находимся, что живем мы сейчас в абсолютно сырьевой экономике, и перейти от сырьевой экономики сразу в инновационную экономику невозможно даже теоретически.
Задача заключается в том, чтобы свести эти ножницы хотя бы к чему-то реальному, то есть начать с чего-то инновационного, но близкого к сырьевой экономике, что позволило бы в течение разумного времени постепенно перейти к инновационной экономике. Нельзя забывать и об огромной социальной нагрузке, лежащей на нашей экономике после разрухи 90-х годов. Такую нагрузку политически снять нельзя, а нести ее сейчас возможно только за счет избыточной сырьевой ренты.
Третье. Не могу не согласиться с Д.Е.Сорокиным, что первое и главное - это нужно создать нормальные рыночные (правовые и экономические) условия хозяйствования в стране. В условиях, когда 60 процентов собственности принадлежит государству, в условиях, когда основная часть ВВП формируется за счет экспортной продажи энергосырьевых ресурсов, в условиях, когда государство имеет огромное количество госкорпораций, акционерных обществ и иных предприятий, которые непосредственно являются хозяйствующими субъектами и конкурируют с рыночными институтами в экономике (понятно, кто победит в этой конкуренции), развитую рыночную экономику построить невозможно. Государственные предприятия не содействуют формированию и развитию рыночных секторов экономики, а фактически убивают зачатки рыночных институтов в этих секторах. Необходимо срочно преобразовать большинство государственных хозяйствующих субъектов в институты развития рынков.
Надо начать с основ формирования нормальной рыночной экономики. И это должно быть главной задачей государства на сегодняшний день. Если мы не сформируем современных правовых и финансовых основ рыночной экономики, не будет никаких инноваций, не будет инновационной экономики. Так мы и будем продавать энергосырьевые ресурсы и монопольно оказывать услуги, чтобы сформировать бюджет, а затем раздать тем или иным категориям граждан, предприятий и территорий те или иные пособия.
Четвертое. Формирование рыночной экономики, современной, инновационной рыночной экономики требует формирования нормальной налоговой системы - не фискальной системы (сбор налогов ради их сбора), а системы обеспечения эффективного экономического развития (сбор налогов ради сглаживания экономических и социальных диспропорций и обеспечения развития приоритетных отраслей экономики). Я всегда удивляюсь, как мы умудряемся перевернуть всё с ног на голову и пытаться дальше развиваться, стоя на голове (иногда в этом даже сильно преуспеваем, называя это нашей национальной спецификой).
Берём простой пример из налоговой системы. Во всём мире гражданин платит налоги там, где живёт, а предприятие там, где работает. У нас в России ровно всё наоборот. Гражданин платит налоги там, где работает (на предприятии), а предприятие там, где живёт (по месту регистрации). Представляете себе, как можно построить эффективную рыночную экономику в условиях перевёрнутой налоговой системы? И таких примеров можно привести десятки.
Если начинать модернизацию, то надо всё-таки начать с основ - формулирования основных целей нашего развития. Мы порой средства (приватизация, монетизация, модернизация) возводим в цель и забываем, что самое главное - это благосостояние народа, его безопасность, его образование, его здоровье и другие подобные цели деятельности государства.
Поэтому очень не хочется, чтобы в процессе модернизации экономики и общества мы со временем забыли, а зачем мы все это затеяли. Так и хочется вспомнить мораль давнего детского анекдота: в некоем городе построили мост, а затем, чтобы он был чистым, взяли дворника. Потом решили, что дворнику кто-то должен зарплату начислять. Взяли бухгалтера. Потом коллективом должен кто-то управлять. Взяли директора. Потом, естественно, директору выделили машину с водителем, секретаря и так далее. А тут сверху указ: сократить одного человека. Сократили дворника и продолжили успешно работать дальше.
Голанд Юрий Маркович
Ведущий научный сотрудник Института экономики РАН, кандидат экономических наук, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
О способах модернизации российской экономики
Прежде всего, когда говорят про инновации и модернизацию, мне кажется, надо очень точно определять понятия. Вообще в международной практике инновации немного не так, как у нас понимаются. У нас инновацией считается то, чего нет вообще в нашей стране. Или еще лучше, чего нет в мире. Вот мы новое первые что-то придумали. Вообще принято считать под инновациями то, что впервые не в стране, даже то, что впервые на своем предприятии. Вот у вас этого не было, а на другом, рядом было, и вы для себя сделали новое, это и есть инновация. А мы будем это называть модернизацией.
Почему это важно? Потому что отсюда вытекает сразу вопрос, как вообще должна меняться система? И очень важно, что она должна меняться не в каких-то отдельных областях, где у нас есть возможность для каких-то таких достижений, которых нет во всем мире, а широким фронтом везде, где это только возможно, чтобы все предприятия постепенно "step by step" повышали производительность труда. Здесь очень правильно говорил Абел Гезевич Аганбегян о том, насколько мы отстаем от развитых стран по производительности труда и по энергоэффективности. Это вопрос не создания каких-то отдельных достижений где-то там, это надо решать на каждом предприятии. Но дальше спрашивается, почему этого нет?
Я бы хотел, прежде всего, сказать, что здесь возникает вопрос о средствах, за счет чего делать эти улучшения: для этого нужны деньги, оборудование и люди, проблемы с кадрами - одна из главных сейчас. Здесь говорилось об использовании золотовалютных резервах, и мне приходилось писать, о том, что они у нас чрезмерны, и часть их можно пустить на импорт оборудования и технологий, необходимый для развития страны. Но вот, скажем, Кудрин на некоторых заседаниях, где мне довелось быть, говорил, что это неверный путь. По его мнению, он, во-первых, неверный, потому что, эти золотовалютные резервы должны быть где-то в безопасности за границей. А если их использовать для внутреннего развития, то есть опасность того, что в результате все разворуют или ускорится инфляция. Вот эти два объяснения, почему считалось, что золотовалютные резервы невозможно использовать. Тем не менее, фактически от этого подхода отказались на время кризиса, когда стали их использовать внутри страны.
А в то же самое время, мне кажется, тут возникает некая такая опасность, о которой мы сейчас совсем не говорили. Представьте себе, что вот у вас сейчас есть много предприятий, которые в кризисе. Для того, чтобы выйти из кризиса, нужны деньги, не говоря о том, что надо институциональные изменения сделать, это очень правильно здесь все говорили. Без этого ничего не получится, если не будет защиты прав собственности, судебная система, которая защищает эти права. Но все-таки, если ограничиться только деньгами. Денег у них нет, и в банках их мало, у нас банки тоже в трудном положении.
Их можно было бы взять за границей, и они шли к нам в 2007 году, но сейчас они к нам перестали таким мощным потоком идти, наоборот, наблюдается отток капитала. И для того, чтобы они пошли снова, надо изменить условия, улучшить инвестиционный климат. Серьезный иностранный капитал уже сейчас заявляет, что не будет идти в Россию. Не будут предоставляться кредиты, в частности, и по политическим причинам. Такова реальность.
И я боюсь, что в этих условиях вновь станут звучать голоса тех, кто давно, по-другому видит промышленную политику, не так, как мы вот мы здесь обсуждаем, что надо поднимать все отрасли: машиностроение, станкостроение. А есть идея, что ничего нам это не надо. Нам не надо тратить деньги на это, а надо переходить к постиндустриальному обществу. Оно, вообще, совсем на других основах создается. И нам не надо зря деньги тратить на тот советский, скажем, аппарат производственный, который был когда-то создан, и не надо его модернизировать и восстанавливать, а идти совсем другим постиндустриальным путем, обгоняя путь индустриализации,
И у меня такое ощущение по некоторым косвенным признакам, что это есть реальная, с моей точки зрения, опасность. С точки зрения тех, кто защищает этот подход, это не опасность, а это правильный подход, путь к постиндустриальному обществу, минуя фактически индустриальное, как Монголия, минуя капитализм, сразу в социализм.
И действительно, можно согласиться с тем, что денег, для поднятия всех предприятий, нет. Отсюда возникает важная проблема отбора. Но где критерии этого отбора, как вы должны отбирать? Если только все время государство будет отбирать в условиях коррупции, которая есть у нас, то вряд ли эта задача решаема. Значит надо создать некие рыночные условия, о чем здесь говорилось, чтобы те предприятия, где есть инициативные руководители, действительно могли подняться. Но одновременно с этим, мне кажется, что надо признать - государство должно отказаться от поддержки неэффективных предприятий. И надо учесть все социальные последствия этого, надо помогать людям. Надежда на то, что мы можем всем помочь, всех поднять нереальна.
Знаете, раньше была такая модель, что, когда идет подъем, поднимается река, то все лодки поднимаются, и большие, и маленькие. У нас нет таких условий для подъема всех лодок. Без отбора эффективных предприятий ничего сделать не удастся. Но отбор этот, с моей точки зрения, должен все-таки осуществляться, в первую очередь, не сверху, а путем создания условий равной конкуренции.
И здесь я все-таки хотел бы еще раз вернуться к коррупции, о которой здесь уже упоминали. Мне кажется, что она мешает сделать эту схему работоспособной. Тот уровень коррупции, который у нас есть, откаты на всех уровнях, охватывает всю систему, и все мы в какой-то мере участвуем. Вот Президент в своем Послании сказал: надо бы строить дороги. Но дороги у нас в несколько раз дороже, чем в развитых странах, в том числе и из-за коррупции. Поэтому бессмысленно пока строить дороги. Я думаю, вряд ли с этим подходом полностью можно согласиться. Дороги надо строить всегда. И я думаю, даже такая коррупция не мешает. Надо просто добиваться снижения цены. Но здесь указано на очень правильную мысль, что коррупция может блокировать нам в некоторых направлениях модернизацию экономики. Но надо не только говорить, но и принимать реальные меры. Обойти эту проблему нельзя.
И вот понимание того, что у нас такая сложная ситуация сейчас, которая требует очень сложного подхода, означает, что все наши рассуждения здесь недостаточны. Здесь мы говорим много правильных слов, но для практического решения нужны конкретные схемы решения, как было сказано на прошлом заседании, алгоритмы. Для этого нужны отдельные детальные исследования, обследования и детальные, я бы сказал, программы действий. Это, конечно, в первую очередь, задачи правительственного аппарата. Но и всех экспертных сообществ тоже.
Мне кажется очень важным понимание того, что мы находимся в трудной ситуации, и без дополнительных интеллектуальных усилий из нее выйти нельзя. Это должно быть понято и всеми нами, и начальством.
Ерзнкян Баграт Айкович
Заведующий лабораторией стратегии экономического развития Центрального экономико-математического института РАН, доктор экономических наук, профессор, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
О необходимости институциональной модернизации российской экономики
Мы несколько отклонились от основной темы, поэтому я постараюсь, пусть в сжатом виде, но всё-таки вернуться к исходным посылам.
С самого начала академик Абел Гезевич Аганбегян очень обстоятельно и, главное, системно объяснил, почему нужна модернизация отечественной экономики. Ее он представил в качестве этапа, предшествующего переходу экономики страны на инновационный путь развития. Без реализации этого этапа говорить об инновациях в макроэкономической системе не имеет смысла. Иначе говоря, этап модернизации необходим для формирования фундамента, на базе которого только и будет возможно осуществить переход к инновационному пути развития.
Докладчик убедительно, в духе классического системного анализа и программно-целевого подхода, показал, что нужно сделать и как следует осуществить этап модернизации. С одной стороны, имеются желаемые цели, с другой - есть вполне определенное нынешнее состояние экономической системы. Что нужно для достижения поставленных целей, так это инвестиции; по существу, все упирается лишь в проблему инвестиций, проблему денег. Будут деньги - будет решена проблема, а значит и будет осуществлена модернизация экономики.
Но этого мало, поскольку здесь отражен, скорее, технический характер решения проблемы, такой прагматический, что ли, взгляд на проблему модернизации. Поэтому чл.-корр. РАН Георгий Борисович Клейнер развил тему и добавил к сказанному еще и проблему предприятий как организационно-институциональных образований, подлежащих вовлечению - а как иначе? - в решение проблемы модернизации. Более того, он ещё ввел явным образом социальную компоненту, без которой, собственно говоря, модернизация российской экономики в целом может и не состояться.
И вот после всего этого, на этот раз уже чл.-корр. РАН Дмитрий Евгеньевич Сорокин, показал на конкретных исторических примерах, что вообще-то этот новый курс вовсе и не такой новый, поскольку с подобными ситуациями и похожими процессами мы встречались и раньше. Это всё действительно так.
Но чтобы всё-таки мы могли бы понять, что нам надо делать, мы должны ответить на вопрос: в чем всё-таки цель, если, угодно, сверхзадача модернизации?
Дело в том, что ныне установилось некое состояние социально-экономической системы, некий статус-кво. Цель модернизации, если она ориентирована на обновление этого статус-кво, перенесения нынешнего состояния на более совершенные технологические рельсы при сохранении укоренившегося институционального уклада, представляется сомнительной и, как таковая, вряд ли может быть поддержана широкими слоями общества.
Какой же должна быть модернизация? Если консервативной, то что именно должно быть законсервировано и что должно быть обновлено? Краткий ответ на поставленный вопрос заключается в следующем: модернизация должна быть институциональной.
В этой связи, я напомню, что экономическая система включает в себя, при рассмотрении ее под определенным углом зрения, две составляющие, о которых я говорил в прошлый раз, а именно: трансформационный (реальный, производственный) сектор и в определенном смысле вспомогательный к нему сектор, называемый трансакционным. При всей важности трансформационного сектора, нельзя упускать из виду проблемы, связанные с трансакционным сектором, точнее с его архаической структурой и общей дисфункцией.
Отдельные элементы трансакционного сектора упоминались в выступлении А.Г.Аганбегяна, я имею в виду финансы, включая банковскую систему, страхование. Я лишь добавлю, что для успешного развития всего сектора, да и экономики в целом, необходимо большее внимание уделить государственному трансакционному сектору, определявшему не только правила игры, но и механизмы ее реализации, включая средства принуждения к исполнению контрактных обязательств.
Заметим, что социально-экономическая эффективность во многом определяется состоянием дел в государственном трансакционном секторе. Модернизация государственного и всего трансакционного сектора должно быть составной частью плана модернизации экономики и общества.
Георгий Борисович, собственно, когда обобщал, сказал, что модернизации подлежит вся система принятия решений, и это действительно так. Нам необходим комплексный, системный взгляд на проблему модернизации. Без выработки такого взгляда говорить о том, нужна или нет программа модернизации, бессмысленно. Пока мы не определились с тем, что стоит за этой модернизацией, разрабатывать программу модернизации нецелесообразно.
Далее. Может ли программа стать общенациональным проектом? Общенациональным проектом программа - не забудем, что ее пока нет - вряд ли станет, хотя делать в этом направлении конкретные шаги, безусловно, можно. В целом я, несмотря ни что, настроен оптимистично, хотя поводов для оптимизма не так много.
Зарнадзе Альберт Александрович
Заместитель заведующего кафедрой институциональной экономики Государственного университета управления, доктор экономических наук, профессор, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
О необходимости пересмотра методологии экономического анализа
Я хочу высказать мнение, которое может показаться слишком категоричным.
Речь идет о том, что все то, о чем мы сейчас наговорили, уйдет в песок, потому что мы все это говорим, исходя из старой методологической основы. Речь идет о том, что сегодня должны быть предприняты серьезные меры, чтобы существенно поднять теоретическую базу нашей экономической науки, а это - Институт экономики РАН, Центральный экономико-математический институт РАН и так далее.
Без создания новой платформы экономики нам не продвигаться вперед, нужно совершенно новое видение этой проблемы, целостное видение этой проблемы. Речь идет о том, что экономику невозможно распознать в рамках собственных категорий, экономику можно распознать только в сфере социально-экономической политики, духовно-нравственной политики, они задают ориентиры для экономической политики, а сейчас все происходит наоборот.
Нельзя не дифференцировать народнохозяйственные интересы, макроэкономические интересы, микроэкономические интересы. Хозяйствующие субъекты на сегодняшнем уровне развития методологии никогда не пойдут на инновационное развитие, потому что нет стыковки между интересами макроэкономики, микроэкономики, между национальной политикой. Бизнес пока еще не стал (понятно, в определенно степени) носителем государственных, общественных интересов.
И совершенно неясным является для сегодняшних потребностей и общественного развития понимание управления: управление понимается слишком узко, как управление только экономической системой. Тогда как, на самом деле, система управления в обязательном порядке должна быть сбалансированной, сбалансированной с точки зрения духовности, с точки зрения социального развития, с точки зрения финансового развития и так далее. Только сбалансированность системы управления может дать положительный результат.
И, наконец, самое главное: место и роль человека в модернизации, в экономическом развитии. Если роль и значение человека останутся на том же уровне, на каком они находятся сейчас, то никаких успехов нам не видать в ближайшей перспективе. Это мое глубокое убеждение.
И как бы это ни было романтично: экономика должна быть нравственной, к этому надо стремиться. Иначе, никакое развитие, никакая модернизация, никакое взаимодействие науки и власти не будут иметь никакого положительного смысла.
Дементьев Виктор Евгеньевич
Заведующий лабораторией механизмов финансово-промышленной интеграции Центрального экономико-математического института РАН, доктор экономических наук, профессор, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
Промышленная среда - ключевой фактор развития науки и инноваций в российской экономике
В последние годы было принято немало мер по повышению инновационной активности российской экономики. Это - развитие системы государственных научных центров, формирование сети национальных исследовательских университетов, создание особых экономических зон технико-внедренческого типа, учреждение таких институтов развития как Роснано и др. Вместе с тем, широко признается наличие дисбаланса между значительной по масштабу и объемам затрачиваемых средств научно-технической сферой и низким уровнем технологического развития базовых секторов отечественной экономики.
Необходимо, однако, учитывать, что новые научные идеи и технологии не могут успешно развиваться и превращаться в инновационные рыночные продукты в условиях отсталого промышленного сектора. Необходимо констатировать, что на протяжении всего периода реформ в российской экономике не предпринимались энергичные усилия по преодолению технологической отсталости с помощью соответствующей промышленной политики. Государство демонстрировало тенденцию к снижению своей инвестиционной активности в производственной сфере.
Между тем, крупные нововведения (технологические, продуктовые) обычно имеют комплементарный характер, требуют целой совокупности взаимодополняющих изменений, выходящих за рамки отдельных фирм. Рыночные механизмы координации экономической деятельности могут не обеспечивать в таких случаях необходимого снижения инновационных рисков ( ловушка координации ), поддерживая тем самым инерцию технологической отсталости производства.
Низкая конкурентоспособность российских производств пятого технологического уклада накладывает ресурсные и спросовые ограничения на развитие производств как пятого, так и шестого технологических укладов, на соответствующие исследования и разработки. Состояние предшествующего уклада сказывается на качестве материальных и трудовых ресурсов, необходимых для развития новейших производств. С другой стороны, именно конкурентоспособные производства пятого технологического уклада - основной источник спроса на технологии шестого технологического уклада в период его внедрения.
Ликвидация отставания в сфере производств пятого технологического уклада - ключевой фактор улучшения среды генерации знаний в российской экономике. Таким образом достигается наращивание синергического (комплементарного) эффекта от комбинирования технологий, расширение внутреннего спроса на результаты исследований и разработок как по новейшим технологиям широкого применения (в частности, нанотехнологиям), так и по использованию этих технологий в уже существующих производствах. В результате комбинирования технологий значительная часть отраслей пятого технологического уклада трансформируется в отрасли нового уклада.
Если приоритетом является развитие конкурентных преимуществ в первую очередь национальной экономики, то емкий внутренний рынок новейших технологий - наилучший инкубатор для подготовки к экспансии на внешние рынки.
В Концепции долгосрочного социально-экономического развития Российской Федерации до 2020 года указывается, что для создания эффективной национальной инновационной системы необходимо повысить спрос на инновации со стороны большей части отраслей экономики. Однако влияние импорта технологий на этот спрос трактуется довольно односторонне, как скорее ограничивающий спрос на инновации фактор. Между тем, это импорт способен, хотя и с некоторым лагом, служить фактором активизации спроса на отечественные инновационные разработки.
Экономический кризис, выявивший исчерпание возможностей роста пятого технологического уклада на собственной производственной базе, предоставляет благоприятные возможности для улучшения своей промышленной среды странам, отстающим в развитии этого уклада. Речь идет о заимствовании наиболее эффективных его технологий у стран-лидеров, испытывающих трудности в сбыте как конечной продукции, так и технологического оборудования. Это подходящее время для замещения импорта, расширения внутреннего рынка и увеличения производительности труда. Именно по этому пути шли Россия и Япония в эпоху Великой депрессии. В обеих странах десятилетие 1930-1940 гг. - эпоха быстрой индустриализации, основанной на заимствовании западных технологий. Результатом такого заимствования является не только приближение к лидерам, но и формирование внутреннего рынка для новых технологий широкого применения.
Вопрос о том, на основе каких нанотехнологий Россия будет развивать или формировать свои сравнительные преимущества в глобальной конкуренции, до сих пор не имеет такого ответа, который способен служить надежным руководством к действию. То, что российские усилия в сфере нанотехнологий охватывают многие направления, не гарантирует обретения отечественной экономикой конкурентных преимуществ в этой сфере.
Айрапетян Мамикон Сергеевич
Главный советник, заместитель Председателя Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, доктор экономических наук
О современном этапе модернизации российской экономики
В контексте циклической концепции мирового экономического процесса, новая волна модернизации российской экономики - это очередная, а именно, десятая в российской истории (начиная с создания в начале XVIII века Российской империи) волна модернизации, а точнее, индустриализации российской экономики. Примечательно, что каждая из этих волн имеет стандартную длительность - примерно в 21 год, включая периоды их постепенного (в течение 4-х лет) генезиса и последующего затухания, и происходит в периоды роста мировых экономических циклов, в которые оказывается включенной, в большей или меньшей степени, также и российская экономика. Так, первая волна модернизации российской экономики происходила с 1692 по 1713 годы, вторая волна - с 1726 по 1747 годы, третья волна - с 1760 по 1781 годы, четвертая волна - с 1794 по 1815 годы, пятая волна - с 1828 по 1849 годы, шестая волна - с 1862 по 1883 годы, седьмая волна - с 1896 по 1917 годы, восьмая волна - с 1930 по 1951 годы, девятая волна - с 1964 по 1985 годы, и, наконец, десятая, текущая волна модернизации происходит с 1998 по 2019 годы.
Таким образом, выявление особенностей каждой последущей волны модернизации, в данном случае, современной волны модернизации российской экономики с 1998 по 2019 годы, является возможной только лишь в контексте такого исторического ряда, а также в сравнении с каждой предшествующей волной модернизации и, наконец, с учетом соответствующих внутренних и внешних условий их прохождения. Главная позитивная особенность нового курса - это возможность проведения модернизации российской экономики на основе консервативной (циклической) идеологической платформы , обеспечивающей реализацию не просто модели консервативной модернизации , а именно консервативной модели долгосрочной сбалансированной и эффективной модернизации российской экономики посредством гибкой внутренней и внешней политики, направленной на сдерживание чрезмерных и негативных проявлений как экономического роста (прогрессивных тенденций), так и экономического спада (регрессивных тенденций) в рамках мировых экономических циклов, в частности, текущего мирового экономического цикла с 1998 по 2032 годы.
О периоде, предшествующем современному этапу модернизации российской экономики
Циклическая концепция мирового экономического процесса предоставляет реальную возможность не только для анализа и прогнозирования исторической перспективы, но и для реконструкции исторической ретроспективы. Помимо общетеоретического значения, такая возможность имеет важное прикладное значение, во-первых, для трактовки и правильного выстраивания современного этапа модернизации российской экономики, формирования и реализации экономической политики и, во-вторых, для адекватной интерпретации места и роли политических деятелей в экономическом развитии и в истории в целом.
Для понимания особенностей современного этапа модернизации российской экономики, который включает период с 1998 по 2019 годы - как период роста текущего мирового экономического цикла с 1998 по 2032 годы, следует исходить из периода, предшествующего данному этапу, а также из его характерных особенностей. В частности, именно в таком контексте, то есть в рамках конкретного циклического периода мирового экономического процесса, а не в контексте абстрактных и субъективных оценок, необходимо трактовать также и место и роль политиков в российской экономике.
Так, активная фаза последнего этапа модернизации СССР, начатого в 1964 году, закончилась в 1981 году, определив, тем самым, завершение периода подъема экономики СССР. Следующий период - с 1981 по 1985 годы - это период постепенного затухания данного этапа, или верхнее (неустойчивое) состояние равновесия прошлого мирового экономического цикла, в котором произошла правая экономическая революция, заложившая основы последующих процессов: экономического кризиса, характерного для него увеличения масштабов и уровней спекуляции товарными и финансовыми ценностями, дифференциации доходов и монополий.
После четырехлетнего периода равновесия начался период мирового экономического спада (в России - опять-таки в больших масштабах, чем в мире в целом, развитие которого происходило в этот период в том числе за счет масштабного спада в СССР/России) с 1985 по 1998 годы, который начался с периода кризиса с 1985 по 1989 годы. Следующий за периодом кризиса период - это переходный период с 1989 по 1994 годы, в рамках которого осуществлялся перелом в мировом экономическом спаде, остановка предшествующих ему кризисных процессов.
Однако, данный переходный период имел (как и все переломные периоды мировых экономических спадов) характерную особенность: именно в этот период достигли своего циклического максимума как масштабы, так и уровни спекуляции товарными и финансовыми ценностями, дифференциации доходов и монополий. Это и привело далее к левой экономической революции, заложившей, в свою очередь, основы последующих процессов: экономической депрессии с 1994 по 1998 годы, характерного для нее относительного снижения масштабов и уровней спекуляции товарными и финансовыми ценностями, дифференциации доходов и монополий.
Сроки и главная цель консервативной модернизации российской экономики
В соответствии с циклической концепцией мирового экономического процесса, современный этап модернизации российской экономики начался, в действительности, еще в 1998 году и продолжится вплоть до 2019 года. При этом активная фаза модернизации продолжится до 2015 года, а затем начнет постепенно затухать и экономика (как мировая, так и российская) перейдет в верхнее (неустойчивое) состояние равновесия, после которого вступит с 2019 года в период циклического спада, включая период циклического кризиса вплоть до 2024 года. Это означает, что проблема оценки текущего переходного периода состоит в том, что с окончанием этой, а именно, начальной фазы кризиса , собственно кризис (а точнее, переходный период текущего мирового экономического цикла) не заканчивается. Иначе говоря, окончательная зачистка завалов , то есть кризисная расчистка (в рамках данного переходного периода), означающая резкое изменение структуры экономики и подготовку ее к подъему, будет продолжаться в рамках второй, а именно, завершающей фазы кризиса - с конца 2009 по конец 2011 годы, которая и есть вторая волна кризиса : период спада текущего малого мирового экономического цикла, тогда как выход из кризиса и начало подъема произойдут лишь в конце 2011 года. Таким образом, для мировой и российской экономик уже вторая волна кризиса уже наступила.
Это означает, что если до конца 2009 года не будут приняты радикальные меры в экономической политике (а они так и не приняты или о них пока что не известно), то ожидаемая вторая волна усилит негативные тенденции в мировой экономике, в том числе (и в большей мере) в экономике России, закрыв для них возможности вхождения в состояние подъема, а собственно мировая экономика, в том числе (и также в большей мере) экономика России вступят в затяжной выход (предельно опасное для экономики России состояние стагнации, имеющее достаточно аналогий в истории России и СССР). При этом для экономики России наиболее реальным (и весьма возможным) препятствием для такого циклического подъема может стать очередное принятие в качестве его локомотивов преимущественно внешних факторов экономического развития, то есть непроизвольное или сознательное вталкивание экономики России в новую сырьевую ловушку и отсрочка, тем самым, на неопределенный срок ее модернизации. Принимая во внимание, что нового, тем более, резкого (и весьма вероятного) снижения цен на экспортные сырьевые товары (учитывая спекулятивный характер их ценообразования) и оттока (преимущественно, спекулятивного и энергоориентированного) капитала экономика России может - в силу сужения спектра ее возможностей (резервов и прочее) - не выдержать.
Ошибочно утверждать, что на высшем уровне управления страны отсутствует понимание всех указанных угроз и рисков. На этом уровне сложилась также и иное понимание проблем, а именно, понимание того, что реальная опасность для экономики России (как относительно активной, но части мировой экономической периферии) и России в целом (как также относительно активной, но менее развитой страны) состоит не столько в текущей, более или менее контролируемой, ситуации, сколько в ситуации, которая будет сформирована в среднесрочной перспективе, к моменту генерирования с 2015 года и начала с 2019 года циклического мирового экономического спада. Именно поэтому, понимая инерционность экономических и иных процессов и изменений (особенно, в России), принят курс именно на консервативную модернизацию , в рамках которого тезис о переходе от сырьевой к инновационной модели развития экономики имеет (при всей важности) косвенное отношение к циклическим процессам, отражая лишь этапы развития любой крупной страны, в данном случае, России. Главная цель такой сдержанной модернизации - смягчение именно будущего циклического спада (при понимании нереальности полноценной модернизации до 2019 года), исключение длительной стагнации, чреватой для России экономической, социальной и, более того, геополитической и цивилизационной катастрофой.
Белоусов Александр Николаевич
Начальник Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, председатель Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
Уважаемые коллеги!
Позвольте поблагодарить вас за участие в дискуссии по теме, имеющей, безусловно, жизненно важное значение для развития нашей страны, ее настоящего и будущего места в мировой экономике и политике. Выразить особую признательность нашим ведущим российским ученым-экономистам, членам нашего Совета за подробный анализ состояния российской экономики, а также за прогнозы и предложенные ими меры по ее модернизации.
Полагаю, что на сегодняшний день можно уже говорить о достаточно плодотворной работе нашего Совета за истекший с момента его создания период. Однако, на этом, конечно же, нельзя останавливаться. Именно поэтому дискуссию по всем этим вопросам вы намерены продолжить на расширенном заседании нашего Совета в начале апреля 2010 года - конференции в Государственной Думе по состоянию и перспективам развития российской экономики.
Подготовку к такой конференции с участием не только членов нашего Совета, но и более широкого круга ученых, экспертов и политиков, мы начнем сразу после новогодних каникул. Приглашаем всех к такой дискуссии.
Еще раз благодарю всех за участие в прошедшей дискуссии.
Желаю в Новом, 2010 году всем вам и всем вашим близким здоровья, успехов и всяческих благ.