Информационно-аналитические материалы Государственной Думы

НИР Права человека в России: традиции, современное состояние, перспективы

• Титульный лист
• Содержание

РАЗДЕЛ 4. Анализ работы по соблюдению Российской Федерацией международных стандартов и международных договоров по защите прав человека

Современный мир охвачен глобализационными процессами, которые изменяют исторически сложившиеся представления о мировом правопорядке. По мнению западных специалистов, пересмотру подлежат и ключевые элементы так называемой вестфальской модели государственного суверенитета, сложившейся после кровавой Тридцатилетней войны в Западной Европе (1618-1648 гг.) и закончившейся Вестфальским миром. Суть модели изначально сводилась к тому, что национальные государства, вошедшие в эту систему, обладают всей полнотой власти на своей территории. Поколебать представления о всевластии государства на своей территории смогла только теория естественного права, которая возродилась и получила особое влияние после Второй мировой войны, когда нужно было отыскать научные основы для искоренения фашистских режимов. На концепции естественного права была основана Организации Объединенных Наций, поставившая своей задачей впервые в исторической практике сформировать каталог прав и свобод, которые должны соблюдать все государства.

Мощным ударом по вестфальской модели суверенитета стало появление глобальных проблем, решение которых невозможно силами отдельно взятого государства или группы государств. В числе этих проблем: обеспечение устойчивого развития всего миропорядка в условиях катастрофического снижения биоразнообразия; предотвращение термоядерной войны, бесконтрольного распространения ядерных технологий и радиоактивного загрязнения окружающей среды; преодоление разрыва между богатыми и бедными странами, устранение нищеты, голода, неграмотности. При таких условиях вестфальская модель суверенитета не могла не подвергнуться новым испытаниям: с одной стороны, национальные интересы каждой страны требуют не поступаться государственным суверенитетом, а с другой стороны, те же национальные интересы вызывают необходимость согласования внутренней и внешней политики государства с задачами разрешения глобальных проблем. Очевидно, что международное и национальное право должны были ответить на эти исторические вызовы.

Строительство глобального мира предполагает наличие на международном и национальном уровнях соответствующих юридических правил, его регламентирующих. На международном уровне эти правила закрепляются в международных договорах. В Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года международный договор определен как “международное соглашение, заключенное между государствами в письменной форме и регулируемое международным правом, независимо от того, содержится ли такое соглашение в одном документе, в двух или нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования” (статья 2). В Федеральном законе «О международных договорах Российской Федерации» в принципе содержится это же определение, но с некоторыми изменениями. В пункте «а» статьи 2 (в ред. Федерального закона от 1 декабря 2007 года N 318-ФЗ) международный договор Российской Федерации раскрывается как «международное соглашение, заключенное Российской Федерацией с иностранным государством (или государствами), с международной организацией либо с иным образованием, обладающим правом заключать международные договоры (далее - иное образование), в письменной форме и регулируемое международным правом, независимо от того, содержится такое соглашение в одном документе или в нескольких связанных между собой документах, а также независимо от его конкретного наименования». То есть о международном договоре речь идет здесь не только как о соглашении между государствами, но и как между государством (Российской Федерацией), с одной стороны, и с международной организацией либо с иным образованием, обладающим правом заключать международные договоры, с другой стороны». В таком «расширенном» понимании и следует далее использовать понятие «международный договор, когда речь пойдет о международных договорах Российской Федерации по правам человека.

Международные договоры Российской Федерации заключаются от имени Российской Федерации (межгосударственные договоры), от имени Правительства Российской Федерации (межправительственные договоры), от имени федеральных органов исполнительной власти или уполномоченных организаций (договоры межведомственного характера). Важно подчеркнуть, что именно эти договоры, согласно части 4 статьи 15 Конституции нашей страны, составляют правовую систему Российской Федерации. И еще один существенный момент: наименование международного договора (договор, пакт, конвенция, хартия, устав, декларация, протокол) зависит исключительно от согласия сторон и ни в какой мере не влияет на его обязательную силу.

Договоры, касающиеся прав человека, как правило, многосторонние, бессрочные и открытые, то есть к ним могут присоединяться любые страны, которые этого захотят. Какие-либо ограничения относительно участия в них отдельных стран недопустимы. Исключение составляют лишь региональные договоры, участниками которых могут быть только страны, относящиеся к данному региону или хотя бы не относящиеся к данному региону, но специально приглашенные для участия в данном договоре.

Главными международно-правовыми документами, регламентирующими права, человека являются:

1. Устав ООН. Принят в г. Сан-Франциско 26 июня 1945 г. на заключительном заседании Конференции Объединенных Наций по созданию ООН.

2. Всеобщая декларация прав человека. Принята 10 декабря 1948г.

3. Международный пакт о гражданских и политических правах. Принят 16 декабря 1966 года

4. Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах. Принят 16 декабря 1966 года.

5. Хельсинкский заключительный акт по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 года.

6. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Принята в 1950 году.

Устав ООН является юридической основой для взаимодействия государств в сфере прав человека. В преамбуле Устава содержится призыв, обращенный от имени народов Объединенных наций, «вновь утвердить веру в основные права человека, в достоинство и ценность человеческой личности, в равноправие мужчин и женщин и в равенство прав больших и малых наций и создать условия, при которых могут соблюдаться справедливость и уважение к обязательствам, вытекающим из договоров и других источников международного права, и содействовать социальному прогрессу и улучшению условий жизни при большей свободе». Одной из целей ООН Устав провозгласил намерение «осуществлять международное сотрудничество в разрешении международных проблем экономического, социального, культурного и гуманитарного характера и в поощрении и развитии уважения к правам человека и основным свободам для всех, без различия расы, пола, языка и религии» (пункт 3 статьи 1). Характерно, что и в статье 55 Устава говорится о содействии ООН «всеобщему уважению и соблюдению прав человека и основных свобод для всех, без различия расы, пола, языка и религии». Возникает вопрос, который все еще остается дискуссионным в литературе, являются ли эти положения Устава ООН юридически обязательными для его членов? Полагаем, что четкий ответ на этот вопрос содержится в статье 56 Устава. В ней закреплено следующее правило: «Все Члены Организации обязуются предпринимать совместные и самостоятельные действия в сотрудничестве с Организацией для достижения целей, указанных в статье 55».

ООН сделала большой шаг в развитии мировой цивилизации, впервые на универсальном уровне возложив на государства обязательство о всеобщем уважении и соблюдении прав и свобод человека. Возникла международно-правовая основа для нормативной регламентации одного из основных принципов современного международного права - уважения прав человека и основных свобод[1].

На основе и в соответствии с Уставом ООН были приняты Всеобщая декларация прав человека (1948 год), Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах (1966 год), Международный пакт о гражданских и политических правах (1966 год), Факультативные протоколы к этим пактам. Совокупность этих документов зачастую именуют Международной хартией прав человека.

Во Всеобщей декларации раскрыты социальный смысл и условия защиты прав человека в современном мире. В Преамбуле к ней говорится, что «Генеральная Ассамблея провозглашает настоящую Всеобщую декларацию прав человека в качестве задачи, к выполнению которой должны стремиться все народы и все государства с тем, чтобы каждый человек и каждый орган общества, постоянно имея в виду настоящую Декларацию, стремились путем просвещения и образования содействовать уважению этих прав и свобод и обеспечению, путем национальных и международных прогрессивных мероприятий, всеобщего и эффективного признания и осуществления их как среди народов государств - членов Организации, так и среди народов территорий, находящихся под их юрисдикцией».

Декларация впервые в истории установила международные стандарты прав человека, которые были одобрены большинством стран. Названные в Декларации права могут быть классифицированы на три группы: на гражданские и политические, а также на экономические, социальные и культурные [2]. Гражданские права (их иногда называют личными) направлены на обеспечение каждому человеку как члену гражданского общества его индивидуальной автономии, возможности противостоять произволу со стороны не только его сограждан, но и государства в целом. Гражданские права не связываются с принадлежностью к тому или иному государству, они распространяются в равной мере не только на граждан, но и на иностранцев и бипатридов. Их можно назвать основой для того, чтобы функционировали другие права. Недаром еще в конце ХIХ века борьба за такие права стала лозунгом всей передовой отечественной юриспруденции (Коркунов Н. М. и др.).

К гражданским правам и свободам Всеобщая декларация прав человека относит: право на жизнь, на свободу и личную неприкосновенность (статьи 3, 4 и 9), свободу от пыток (статья 5), право на признание его правосубъектности (статья 6), равенство перед законом (статья 7), право на эффективное восстановление в правах в случае их нарушения (статья 8), право обвиняемого в совершении преступления, чтобы его дело было рассмотрено гласно и с соблюдением всех требований справедливости независимым и беспристрастным судом (статья 10), право человека считаться невиновным до тех пор, пока его виновность не будет установлена законным порядком путем гласного судебного разбирательства, при котором ему обеспечиваются все возможности для защиты (статья 11), право на защиту закона от вмешательства в личную и семейную жизнь человека и от посягательств на неприкосновенность его жилища, тайну корреспонденции или на честь и репутацию (статья 12), право на свободу передвижения и выбор места жительства (статья 13), право покидать любую страну, включая собственную, и возвращаться в свою страну (статья 13), право на убежище (статья 14), право на гражданство (статья 15), право вступать в брак и основывать семью (статья 16).

В число политических прав и свобод, согласно Декларации, входят: свобода мысли, совести, религии (статья 18), свобода убеждений и свободное выражение их (статья 19), свобода мирных собраний и ассоциаций (статья 20), право принимать участие в управлении своей страной непосредственно или через посредство свободно избранных представителей, право на равный доступ к государственной службе (статья 21) право создавать профессиональные союзы и входить в них для защиты своих интересов (статья 23), право на социальный и международный порядок, при котором права и свободы, изложенные в декларации, могут быть полностью осуществлены (статья 28).

К социальным и экономическим правам относятся право человека владеть имуществом как единолично, так и совместно с другими (статья 17), право на социальное обеспечение и на осуществление необходимых для поддержания его достоинства и для свободного развития его личности прав в экономической, социальной и культурной областях (статья 22), право на труд, на свободный выбор работы, на справедливые и удовлетворительные условия труда и на защиту от безработицы (пункт 1 статьи 23), право на равную оплату труда за равный труд (статья 23), право на справедливое и удовлетворительное вознаграждение за труд, обеспечивающее достойное человека и его семьи существование (статья 23), право на отдых и досуг (статья 24), право на такой жизненный уровень, который необходим для поддержания здоровья и благосостояния человека и его семьи и право на обеспечение на случай безработицы, болезни, инвалидности, вдовства, наступления старости, право матери и младенца на особое попечение и помощь (статья 25).

В статьях 26 и 27 Всеобщей декларации указаны культурные права: право на образование, право приоритета родителей в выборе образования своих детей (статья 26), право свободно участвовать в культурной жизни общества и в научном прогрессе и пользоваться его благами, право на защиту моральных и материальных интересов, являющихся результатом его моральных, литературных или художественных, автором которых он является (статья 27).

Права человека изложены в Декларации как обязанности государства перед каждым человеком, как стандарты его поведения и как право любого человека на сохранение достоинства путем соблюдения государством его неотъемлемых прав. Таким образом, было реализовано ключевое положение естественно-правовой теории о том, что государство не дарует права человеку, а лишь признает то, что возникает, формируется, независимо от его деятельности. Основные права отвечают природе человека, внутренне присущи ей, в равной мере относятся ко всем без исключения людям. Государство не может произвольно ограничивать права человека, а только в том случае, когда это необходимо в интересах общества. Статья 29 Декларации содержит следующие положения:

«1. Каждый человек имеет обязанности перед обществом, в котором только и возможно свободное и полное развитие его личности.

2. При осуществлении своих прав и свобод каждый человек должен подвергаться только таким ограничениям, какие установлены законом исключительно с целью обеспечения должного признания и уважения прав и свобод других и удовлетворения справедливых требований морали, общественного порядка и общего благосостояния в демократическом обществе.

3. Осуществление этих прав и свобод ни в коем случае не должно противоречить целям и принципам Организации Объединенных Наций». В дальнейшем именно эти ограничения прав и свобод были восприняты международными пактами и конвенциями, касающимися прав человека, а также Конституцией Российской Федерации 1993 года.

На основе Всеобщей Декларации прав человека были разработаны десятки конвенций и других международных договоров по вопросам защиты прав человека (против пыток, о ликвидации расовой дискриминации и т.д.), а также приняты два важнейших международно-правовых документа: Международный пакт о гражданских и политических правах и Международный пакт экономических, социальных и культурных правах, в которые вошли по сути дела все права человека, перечисленные в 30 статьях Декларации.

Международный пакт о гражданских и политических после его ратификации Президиумом Верховного Совета СССР и передачи ратификационной грамоты в ООН вступил в силу для СССР 23 марта 1976 г. Значительным шагом в развитии международно-правовой защиты прав человека явилось закрепление в Пакте о гражданских и политических правах тех личных и гражданских прав, которые не подлежат ограничениям даже в условиях чрезвычайного положения. В соответствии с Пактом не допускаются какие-либо ограничения права на жизнь (статья 6); свободы от пыток или жестокого, бесчеловечного или унижающего человеческое достоинство обращения или наказания (статья 7); свободы от рабства или подневольного состояния (статья 8); права обвиняемого не считаться виновным, пока виновность в совершении какого-либо уголовного преступления вследствие какого-либо действия или упущения, которое, согласно действующему в момент его совершения внутригосударственному законодательному или международному праву, не являлось уголовным преступлением (статья 15).

Пактом было предусмотрено создание Комитета по правам человека, в который участвующие в Пакте государства предоставляют доклады о принятых ими мерах по претворению в жизнь прав, признаваемых в настоящем пакте, в течение одного года после вступления для них в силу настоящего пакта, а затем в тех случаях, когда этого требует Комитет. Комитет изучает доклады, представляемые участвующими в настоящем Пакте государствами, и препровождает им свои доклады и такие замечания общего порядка, которые он сочтет целесообразными. Комитет может также препроводить Экономическому и Социальному Совету эти замечания вместе с экземплярами докладов, полученных им от участвующих в настоящем Пакте государств. Участвующие в Пакте государства могут представлять Комитету свои соображения по любым замечаниям, которые могут быть сделаны. Пакт подробно описывает эти процедуры.

Одновременно с принятием Международного пакта о гражданских и политических правах был принят Факультативный протокол к нему, который давал Комитету по правам человека возможность принимать и рассматривать сообщения от отдельных лиц, утверждающих, что они являются жертвами нарушений прав, изложенных в Пакте.

Международный пакт об экономических, социальных и культурных правах после его ратификации Президиумом Верховного Совета СССР и передачи ратификационной грамоты в ООН вступил в силу для СССР 3 января 1976 года. Пакт конкретизировал содержание экономических, социальных и культурных прав, включенных в Декларацию прав человека. 10 декабря 2008 года (в День прав человека, отмечаемый ежегодно) Генеральная Ассамблея ООН приняла факультативный протокол к Пакту, предусматривающий возможность подачи жалоб на нарушения Пакта.

В рамках ООН было принято более 100 других конвенций и документов, которые тоже включаются в правовую систему Российской Федерации. К этим конвенциям, в частности, относятся:

- Конвенция о предупреждении геноцида и наказании за него 1948 года;

- Международная декларация о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1963 года;

-Конвенция о ликвидации всех форм расовой дискриминации 1965 года;

- Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 года;

- Конвенция о правах ребенка 1989 года;

-Конвенция о статусе беженцев, 1951 года и Протокол, касающийся статуса беженцев, 1967 года;

-Конвенция о правах инвалидов и Факультативный протокол к ней 2006 года;

-Международная конвенция для защиты всех лиц от насильственных исчезновений 2006 года.

Специфика этих конвенций состоит в том, что ими предусмотрено создание конвенционных комитетов независимых экспертов, которые должны осуществлять контроль за их выполнением.

Усилия международного сообщества направлены на создание различного рода стандартов поведения правоохранительных органов, когда это касается прав человека. В частности, к числу таких документов, устанавливающих стандарты поведения, относятся:

- Минимальные стандартные правила обращения с заключенными. Приняты на первом Конгрессе Организации Объединенных Наций по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, состоявшемся в Женеве в 1955 году, и одобрены Экономическим и Социальным Советом в его резолюциях663 С (XXIV) от 31 июля 1957 года и 2076 (LXII) от 13 мая 1977 года;

- Кодекс поведения должностных лиц по поддержанию правопорядка. Принят резолюцией 34/169 Генеральной Ассамблеи ООН от 17 декабря 1979 года;

- Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций, касающиеся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних (Пекинские правила). Приняты резолюцией 40/33Генеральной Ассамблеи от 29 ноября 1985 года;

- Декларация основных принципов правосудия для жертв преступлений и злоупотребления властью. Принята резолюцией 40/34 Генеральной Ассамблеи от 29 ноября 1985 года;

- Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме. Принят резолюцией 43/173 Генеральной Ассамблеи от 9 декабря 1988 года;

- Конвенция о правах ребенка. Принята резолюцией 44/25Генеральной Ассамблеи от 20 ноября 1989 года;

- Минимальные стандартные правила Организации Объединенных Наций в отношении мер, не связанных с тюремным заключением [Токийские правила]. Приняты резолюцией 45/110 Генеральной Ассамблеи от 14 декабря 1990 года;

- Конвенция о правах инвалидов 2006 года. Принята Резолюцией Генеральной Ассамблеи ООН от 13 декабря 2006 г. N 61/106.
- Международная конвенция для защиты всех лиц от насильственных исчезновений. Принята резолюцией 61/177 Генеральной Ассамблеи от 20 декабря 2006 года;

- Правила Организации Объединенных Наций, касающиеся обращения с женщинами-заключенными и мер наказания для женщин-правонарушителей, не связанных с лишением свободы (Бангкогские правила). Приняты резолюцией 65/229 Генеральной Ассамблеи от 21 декабря 2010 года.

ООН способствовала принятию региональных договоров в области прав человека. В 1950 г. была принята Европейская конвенция о защите прав и основных свобод, в 1969 г. - Американская конвенция о правах человека, в 1981 г. - Африканская хартия прав человека и народов, в 1995 г. - Конвенция Содружества Независимых Государство правах и основных свободах человека. Большая роль в установлении защиты прав человека отводится международным неправительственным правозащитным организациям (Amnesty International, Human Rights Watch и др.), обладающим официальным статусом наблюдателей или консультантов при Экономическом и Социальном Совете ООН.

Дальнейшему развитию международного сотрудничества в области прав человека в значительной степени способствовал Хельсинкский заключительный акт Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе от 1 августа 1975 года, закрепивший 10 принципов, которыми государства-участники обязались руководствоваться во взаимных отношениях. Седьмой принцип посвящен уважению прав человека и основных свобод, включая свободу совести, религии и убеждений. Государства-участники Совещания взяли на себя обязательство постоянно уважать эти права и свободы в своих взаимных отношениях и прилагать усилия, совместно и самостоятельно, включая сотрудничество с Организацией Объединенных Наций, в целях содействия всеобщему и эффективному уважению их.

Как же действуют международные договоры, «встречаясь» с национальными правовыми системами? Особо подчеркнем, что длительный период истории имели место лишь фрагментарные вкрапления в национальные правовые системы отдельных норм и институтов международного права. Происходящее на такой основе сближение правовых систем было, безусловно, полезным, но носило стихийный характер. И лишь с созданием ООН стали формироваться надежные организационные условия для создания тех стандартов, на основе которых могла осуществляться интеграция правовых систем вокруг единых принципов и методов правового регулирования. Появились обязательные к исполнению международные договоры, которые инкорпорируются в национальное право государств-участников договоров. Эти процессы, по мнению ряда западных ученых, разрушают традиционный суверенитет «ради утверждения демократии, суверенитет во всех своих видах неизбежно позиционирует власть как правление одиночки, подрывая тем самым шансы на утверждение полной и абсолютной демократии»[3].

Такому подходу к вопросу о ломке государственного суверенитета противоречат «романтические» высказывания некоторых отечественных ученых, которые не видят никакой угрозы суверенитету со стороны глобализации. Например, А.В. Сеидов утверждает, что «глобализация не оказывает немедленного эффекта на национальное право и не ограничивает государственный суверенитет. Наоборот, принятие и имплементация международно-правовых норм во внутреннее право напрямую зависит от такого суверенитета, воли и волеизъявления каждого государства. Более того, ключевым барьером для безоговорочного и повсеместного соблюдения международно-правовых норм является именно государственный суверенитет».[4]

Вывод о том, что эти точки зрения не совсем точны, можно сделать, исходя даже из простого анализа дефиниций «глобализации» и «суверенитета». Глобализация - это процесс усиления взаимозависимости государств. Суверенитет – это верховенство и независимость государства. Можно предположить, что глобализация и суверенитет находятся в обратно пропорциональной зависимости друг от друга, то есть, чем больше глобализации, тем меньше суверенитета, и наоборот.

Как уже было сказано выше, основой взаимодействия международного и российского права является часть 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации. Данная норма закрепляет положение о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы. Следует иметь в виду, что понятие правовой системы в отечественной юридической науке совсем не то же самое, что система права. Система права – это совокупность норм, отраслей и институтов права. А правовая система – это совокупность всех правовых явлений. Она включает в себя не только нормы, институты и отрасли права, но и многое другое: правопорядок, законность, правоотношения, механизм правового регулирования, правовое положение субъектов права и т.д. Нормативные правовые акты, включая Конституцию, общепризнанные принципы и нормы международного права, законодательство именуют нормативной составляющей правовой системы, что имеет особое значение для защиты прав человека, включая судебную защиту.

Процесс включения международных договоров, действующих в сфере прав человека, в российскую правовую систему - довольно сложный и продолжительный, проходит в разных формах, одной из которых является имплементация норм международного права. По мнению П.А.Лаптева, имплементация в широком смысле – это совместная организационно-правовая деятельность Российской Федерации и международных организаций, направленная на осуществление целей международно-правовых норм. В более узком смысловом значении под имплементацией следует понимать осуществление норм международного права на территории Российского государства, обеспечиваемое организационно-правовой деятельностью его органов, направленной на фактическое выполнение принятых государством международных обязательств. Главное условие имплементации — строгое следование целям и содержанию международного договора.*

Формами имплементации норм международного договора являются: инкорпорация, трансформация и отсылка (общая, частная или конкретная). При инкорпорации международно-правовые нормы без каких-либо изменений дословно воспроизводятся в законах имплементирующего государства. Например, в случае имплементация норм Европейской конвенции о защите прав и основных свобод человека. При трансформации происходит определенная переработка норм соответствующего международного договора при перенесении их в национальное законодательство (обычно это происходит ввиду необходимости учёта национальных правовых традиций и стандартов юридической техники). Примером может служить Британский акт о правах человека 1998 года. В случае отсылки международно-правовые нормы непосредственно не включаются в текст закона, а лишь упоминаются. Иными словами при использовании отсылки применение национальной правовой нормы становится невозможным без непосредственного обращения к первоисточнику — тексту соответствующего международного договора .

Возможны три варианта внутригосударственной имплементации договорных норм. При первом варианте Конституции государства (США и др. страны) включают в себя отсылку к международным договорам, вследствие чего они могут действовать внутри страны. При втором варианте международные договоры заключаются исполнительной властью независимо от законодательной власти (Канада, Великобритания). Поэтому для имплементации договора требуется издание статута либо воплощение в судебном прецеденте. При третьем варианте конституции стран провозглашают общепризнанные нормы международного права выше права страны, а положения должным образом ратифицированного и официально опубликованного договора обретают силу норм национального права (ФРГ, Италия, Греция). Однако это не означает, что общепризнанные нормы могут автоматически действовать внутри страны. На внутригосударственном уровне они конкретизируются в нормах внутригосударственного права. Отметим, что большинство российских юристов отрицает возможность прямого применения международных норм и считает необходимым условием такого исполнения «трансформацию» международных норм в нормы внутригосударственные.

Внутригосударственное право России проводит различие между общепризнанными принципами и нормами международного права, с одной стороны, и международными договорами, с другой стороны. Первые включаются в национальное право как общепринятые принципы, аксиомы и правила и имеют преимущественную силу перед федеральными законами в том смысле, что последние толкуются с учетом принципов и аксиом. Вторые могут вступать в противоречие с нормами внутригосударственного права и в этом случае процесс их имплементации усложняется.

Цель законодательства Российской Федерации о порядке заключения и исполнения международных договоров о правах человека состоит в том, чтобы обеспечить соблюдение национальных интересов, основанных на принципе государственного суверенитета, и одновременно – соблюдение норм международного права в соответствии с принципом pacta sunt servanda (договоры должны соблюдаться). Последний принцип следует толковать следующим образом: Российская Федерация должна соблюдать те договоры о правах человека, на обязательность которых для себя она дала согласие. С того момента, когда такое согласие выражено, а договор вступил в силу, никакие особенности внутреннего права и практики Российской Федерации не могут служить основанием для его неисполнения.

Указанное толкование принципа pacta sunt servanda подразумевает наличие двух последовательных и взаимосвязанных стадий имплементации международных договоров о правах человека в рамках внутреннего правопорядка: стадию выражения согласия на обязательность договора и стадию исполнения.

При рассмотрении стадии выражения согласия особого внимания заслуживает один из наиболее распространенных способов такого выражения государством своей воли, упомянутый в статье 11 Венской конвенции о праве международных договоров 1969 года, а именно ратификация международного договора. Такой подход связан с тем, что международные договоры в области прав человека связывают согласие государства на их обязательность с обязательной ратификацией договоров. При этом следует иметь в виду, что: выражение согласия на обязательность международного договора для Российской Федерации – всегда исключительная прерогатива Федерального Собрания Российской Федерации, олицетворяющего суверенитет государства. Акт ратификации в Российской Федерации облечен в форму законодательного акта, по своей юридической силе равного другим законодательным актам внутри государства. Акт ратификации обязывает субъекты внутригосударственного права исполнять правила договора с той же степенью категоричности и определенности, что и закон, содержащий внутригосударственные нормы.

Имплементацию норм о правах человека призваны обеспечивать нормы всех отраслей права Российской Федерации. Это вытекает из системности права, в которой все элементы права (нормы права) должны быть внутренне согласованы, непротиворечивы и взаимодействуют между собой. Российская Федерация не может изменить международно-правовую норму. Речь может идти только о выходе из какого-либо международного договора. Нормы международного права никогда не могут стать частью законодательства страны. В связи с этим, как справедливо указывал П.А.Лаптев[5], требует пересмотра положение пункта 3 статьи 1 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, согласно которому «общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью законодательства Российской Федерации, регулирующего уголовное судопроизводство» [6]. Эта формулировка противоречит конституционной формуле части 4 статьи 15 Конституции России о том, что общепризнанные принципы и нормы международного права и международные договоры Российской Федерации являются составной частью ее правовой системы.

Следует, однако, иметь в виду, что если Российская Федерация даже окончательно выразила согласие на обязательность для нее международного договора, но последний не вступил в силу, не стал источником международного права, то такой договор также не будет являться международным договором Российской Федерации и, следовательно, входить в ее правовую систему. Так, Российская Федерация 28 марта 1998 года ратифицировала Протокол № 1 к Европейской конвенции по предупреждению пыток и бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания. Однако данное
международное соглашение вступило в силу, то есть стало источником международного права, лишь с 1 марта 2002 года.

Необходимо также обращать внимание на процедуру на вступления в силу, определенную непосредственно в тексте международного договора. Окончательная ратификация международного договора не всегда свидетельствует о том, что именно с этой даты договор стал обязателен для государства-участника. Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод была подписана в Риме 4 ноября 1950 года, вступила в силу 3 мая 1953 года. Российская Федерация ратифицировала Конвенцию 30 марта 1998 года, однако данный международный договор стал обязателен для Российской Федерации только с 5 мая 1998 года, когда Россия передала Генеральному секретарю Совета Европы ратификационные грамоты. Именно из этого факта исходит Европейский Суд по правам человека при рассмотрении дел против нашей страны.

Как вытекает из пункта 3 статьи 5 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации», непосредственному применению подлежат положения только тех договоров, которые официально были опубликованы. Статья 30 указанного Федерального закона определяет порядок официального опубликования, согласно которому «вступившие в силу для Российской Федерации международные договоры, решения о согласии на обязательность которых для Российской Федерации приняты в форме федерального закона, подлежат официальному опубликованию по представлению Министерства иностранных дел Российской Федерации в Собрании законодательства Российской Федерации»[7]. Договоры (за исключением договоров межведомственного характера) официально публикуются по представлению Министерства иностранных дел Российской Федерации также в Бюллетене международных договоров. Договоры межведомственного характера публикуются в официальных изданиях этих органов.

Таким образом, органы государственной власти и органы местного самоуправления обязаны непосредственно участвовать в реализации не любого международного договора Российской Федерации, а только такого, который не противоречит Конституции Российской Федерации, заключен в письменной форме, является источником международного права.

Какова же юридическая сила международной договорной нормы в отношении положений, содержащихся в национальном законодательстве России? Для судов Российской Федерации вопрос о соотношении международного договора Российской Федерации и Конституции Российской Федерации имеет не только теоретическое, но и практическое значение.

В большинстве государств мира при возникновении коллизии между законом и международным договором отдается предпочтение положениям международного договора. Но если обнаруживается несоответствие между конституцией и международным договором, приоритетом пользуется конституция государства.

Согласно Конституции Российской Федерации, «если международным договором установлено иное правило, чем предусмотренное законом, то применяются правила международного договора». Относится ли Конституция Российской Федерации к числу законов? Согласно утвердившимся в юридической науке канонам, действительно Конституция – это разновидность закона. В недавнем прошлом в нашей стране конституция именовалась Основным законом. Но Конституция 1993 года, в отличие от предшествующих отечественных конституций, не содержит подзаголовка «Основной закон». Более того, в самой Конституции Российской Федерации она выделяется как особый источник права. Например, в силу части 1 статьи 120 «судьи независимы и подчиняются только Конституции Российской Федерации и федеральному закону». В этой статье отделены друг от друга два самостоятельных источника права в Российской Федерации – Конституция и закон. Таким образом, буквальное толкование части 1 и части 4 статьи 15 Конституции Российской Федерации дает возможность утверждать, что в случае возникновения коллизии между Конституцией и международным договором Российской Федерации правоприменитель обязан отдать приоритет исключительно конституционным нормам. Как справедливо полагает отечественный исследователь этой проблемы, П.А.Лаптев, эта позиция нашла отражение в российском законодательстве [8]. В силу статьи 22 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации «если международный договор содержит правила, требующие изменения отдельных положений Конституции Российской Федерации, решение о согласии на его обязательность для Российской Федерации возможно в форме федерального закона только после внесения соответствующих поправок в Конституцию Российской Федерации или пересмотра ее положений в установленном порядке». Именно Конституция Российской Федерации является тем высшим нормативным актом, который наделяет международные договоры Российской Федерации юридическим свойством действовать в правовой системе России и в случае возникновения коллизии с законом иметь приоритет в применении.

Венская конвенция о праве международных договоров содержит правило о недопустимости ссылаться на положения своего национального права для оправдания неисполнения государством своих международно-правовых обязательств (статья 27). Но согласно статье 46 этой же конвенции данное правило не касается нормы внутреннего права государства особо важного значения. Конституция Российской Федерации содержит нормы «особо важного значения», поскольку обладает высшей юридической силы на территории России. Поэтому статья 27 Конвенции должна применяться в отношении Конституции Российской Федерации с этой оговоркой .

Рассматривая вопрос о соотношении международного договора и закона, нельзя не остановиться на таком источнике российского права, как федеральный конституционный закон. Как следует из Конституции Российской Федерации, федеральные конституционные законы обладают большей юридической силой, чем обычные федеральные законы, но уступают конституционным положениям. В силу части 3 статьи 76 Конституции Российской Федерации «федеральные законы не могут противоречить федеральным конституционным законам».

Учитывая, что конституционные законы по своей юридической силе выше обычных законов и, пользуясь терминологией статьи 46 Венской конвенции содержат нормы внутреннего права «особо важного значения», то статья 27 Венской конвенции не может в отношении их действовать без ущерба для статьи 46 этой же конвенции. Поэтому неприемлемым является положение, содержащееся в статье 13 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации 2002 года, согласно которой «арбитражные суды рассматривают дела на основании Конституции Российской Федерации, международных договоров Российской Федерации, федеральных конституционных законов, федеральных законов, нормативных правовых актов Президента Российской Федерации и нормативных правовых актов Правительства Российской Федерации…». Требует уточнения и аналогичное положение в Гражданском процессуальном кодексе Российской Федерации (статья 11). При конфликте конституционного закона и международного договора, по нашему мнению, должен действовать конституционный закон.

Как вытекает из статьи 15 Федерального закона «О международных договорах Российской Федерации, ратификации подлежат не все международные договоры Российской Федерации. Нератифицированные межгосударственные, межправительственные и межведомственные договоры следует также считать частью правовой системы России. Однако в отличие от ратифицированных международных договоров они не обладают приоритетом перед законом. Их роль в правовой системе Российской Федерации определяется местом того органа исполнительной власти, который подписал соответствующий международный договор. Это означает, что, например, условия межправительственного нератифицированного договора не должны противоречить федеральным законам и указам Президента Российской Федерации . В свою очередь межведомственные соглашения, которые также включаются в правовую систему России, но обладают приоритетом исключительно в отношении нормативных актов, принимаемых данным ведомством или нижестоящей организацией.

Следовательно, соотношение нератифицированного международного договора и подзаконных нормативных актов должно подчиняться следующему принципу: правила международных договоров Российской Федерации имеют приоритет в отношении внутригосударственных правовых актов, изданных государственным органом (органом государственной власти), подписавшим этот договор в рамках предоставленных ему полномочий, а также в отношении иных актов, принятых нижестоящими органами государственной власти.

Право любого жителя Российской Федерации обратиться в международные органы для защиты своего права предусматривается и Конституцией Российской Федерации. Из части 3 статьи 46 Конституции вытекает, что «каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты». В обеспечении такого права особую роль играет Европейская конвенция о защите прав человека и основных свобод. Эта Конвенция является международным договором Российской Федерации и подлежит непосредственному применению в рамках правовой системы России. Федеральным законом от 30 марта 1998 года № 54 Российская Федерация ратифицировала Европейскую конвенцию о защите прав человека и основных свобод, а также Протоколы к ней № 1 от 20 марта 1952 года, № 4 от 16 сентября 1963 года, № 7 от 22 ноября 1984 года, № 9 от 6 ноября 1990 года, № 10 от 25 марта 1992 года, № 11 от 11 мая 1994 года.

Для того чтобы нормы международного права оказывали
регулирующее воздействие на поведение субъектов российского права, со стороны государства необходимо специальное санкционирование
действия правил, содержащихся в источниках международного права, за
исключением норм международного права, имеющих прямое действие. Европейская конвенция относится к этому исключению и является частью правовой системы России, но не элементом российского законодательства.

Россия подписала, но не ратифицировала Протокол № 6, касающийся отмены смертной казни в мирное время, и Протокол № 12. Руководствуясь статьей 18 Венской конвенции о праве международных договоров, Российская Федерация, подписав Протокол № 6, ввела «мораторий» на применение смертной казни [9]. Поэтому в настоящее время смертная казнь на территории Российской Федерации не применяется, хотя данное уголовное наказание остается в Уголовном кодексе Российской Федерации (статья 105 УК России). Федеральным законом от 25 июля 2007 года № 127-ФЗ ратифицирован Протокол № 14 к Конвенции, который изменяет порядок рассмотрения жалоб, устанавливает новые правила избрания и срок полномочий судей.

Одна из особенностей Европейской конвенции заключается в том, что это единственный международный договор Российской Федерации, который реально обеспечивается принудительной судебной властью на международном (европейском) уровне. Для обеспечения международных обязательств, вытекающих из Европейской конвенции, государствами – участниками был создан Европейский Суд по правам человека. Компетенция Суда носит субсидиарный, дополнительный характер. Это означает, что индивид вправе обратиться в ЕСПЧ только после того, как он исчерпал все доступные ему эффективные средства правовой защиты прав и свобод, содержащихся в Европейской конвенции и Протоколах к ней. Право частного лица обратиться в международные органы для защиты своего права предусматривается и Конституцией Российской Федерации, из части 3 статьи 46 которой следует, что «каждый вправе в соответствии с международными договорами Российской Федерации обращаться в межгосударственные органы по защите прав и свобод человека, если исчерпаны все имеющиеся внутригосударственные средства правовой защиты».

В случае если по результатам рассмотрения дела Судом выносится постановление (решение по существу), то такое постановление является обязательным для государства, против которого был принят соответствующий судебный акт. С 1959 года, когда стал действовать ЕСПЧ, ни одно его постановление не осталось неисполненным государствами – участниками Европейской конвенции.

Представляется необходимым обратить особое внимание на статью 1 Федерального закона «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней», которая, в частности, предусматривает, что «Российская Федерация в соответствии со статьей 46 Конвенции признает ipso facto (в силу самого факта) и без специального соглашения юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации»[10]. Особо следует подчеркнуть, что по сравнению с Всеобщей декларацией и Пактом о гражданских и политических правах цели ограничений значительно расширены Европейской конвенцией о защите прав человека и основных свобод. По этому документу ограничения вводятся в интересах национальной безопасности и общественного порядка, экономического благосостояния страны, в целях предотвращения беспорядков или преступлений, для охраны здоровья или нравственности или защиты прав и свобод других лиц, экономического благосостояния страны; предотвращения беспорядков или преступлений; охраны здоровья или нравственности населения охраны территориальной целостности; защиты репутации или прав других лиц; предотвращения разглашения информации, полученной конфиденциально или обеспечения авторитета и беспристрастности правосудия (статьи 8-11 Конвенции).

Конституция Российской Федерации в части ограничения прав и свобод граждан полностью отвечает всем международным документам. Часть 2 статьи 55 Конституции Российской Федерации устанавливает: «В Российской Федерации не должны издаваться законы, отменяющие или умаляющие права и свободы человека и гражданина». Это общее правило, которое указывает на невозможность принятия законов, попирающих права и свободы без всяких оснований. Следует также отметить, что в Российской Федерации возможны только общие ограничения прав и свобод для всего населения путем принятия закона. Тем самым как бы исключается возможность таких ограничений в отношении отдельных лиц. В мировой конституционной теории и практике общепризнано, что ограничения гражданских прав и свобод правомерны в условиях чрезвычайного положения (эпидемии, межнациональные конфликты, стихийные бедствия, массовые беспорядки и др.). Согласно Конституции Российской Федерации (часть 1 статьи 56) чрезвычайное положение может повлечь за собой отдельные ограничения прав и свобод с указанием пределов и срока их действия для обеспечения безопасности граждан и защиты основ конституционного строя. При этом не подлежат ограничению права и свободы, предусмотренные частью 3 статьи 56 Конституции. Речь идет о статьях 20, 21 и 23 (часть 1), 24, 28 и 34 (часть 1), 40 (часть 1), 46-54 Конституции Российской Федерации.

Эти статьи закрепляют право на жизнь, достоинство личности, право на неприкосновенность частной жизни, личную и семейную тайну, защиту своей чести и доброго имени, гарантируют свободу совести, свободу вероисповедания, свободу предпринимательства, право на жилище, а также совокупность прав, связанных с судебной защитой прав и свобод. Согласно части 3 статьи 118 «создание чрезвычайных судов не допускается». Следовательно, даже в условиях чрезвычайного положения продолжают действовать суды общей юрисдикции, что гарантирует защиту граждан от незаконных или дискриминационных действий.

Среди законов, принятых в Российской Федерации, особенно важными в смысле гарантий прав и свобод граждан являются законы о чрезвычайном положении, об органах Федеральной службы безопасности, о внутренних войсках МВД, о полиции, об оперативно-розыскной деятельности, о государственной охране. К допустимым ограничениям прав и свобод граждан относятся, в частности: ограничение дееспособности граждан по правилам, предусмотренным главой 31 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации; ограничения прав иностранцев в соответствии со статьями 11, 13 и 14 Федерального закона «О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации»; ограничение тайны переписки, телефонных и иных переговоров, почтовых, телеграфных и иных сообщений (статья 13 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации); ограничения права на выезд гражданина Российской Федерации (статьи 15 и 16 Федерального закона «О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию») и некоторые другие ограничения. Причем действует принцип, согласно которому масштабы этих ограничений должны быть соразмерны природе и характеру обстоятельств.

Расширение за последнее десятилетие сферы действия Европейской конвенции в пространстве и по кругу лиц выступает важным фактором, обуславливающим особое внимание к вопросу об исполнении постановлений ЕСПЧ. В настоящее время в рамках европейского правового пространства, которое простирается от Португалии до Камчатки, проживает более 800 миллионов человек, находящихся под юрисдикцией 46 (проверить) государств – участников Конвенции и Совета Европы.

По состоянию на 25 сентября 2014 года ЕСПЧ в отношении России вынес 1634 постановления[11], из которых в 86 случаях нарушений не установлено. Сегодня в рамках правовой системы России не возникает вопроса об исполнении вышеуказанных судебных актов надлежащим образом. Все постановления исполняются, причем в установленный срок.

Нельзя не обратить внимание на действующее процессуальное законодательство Российской Федерации в части, направленной на эффективное исполнение Россией постановлений ЕСПЧ. Действующий Арбитражный процессуальный кодекс Российской Федерации предусмотрел, что нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод, установленное Европейским Судом по правам человека является основанием пересмотра судебных актов по вновь открывшимся обстоятельствам (часть 7 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации). Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации также предусматривает, что одним из оснований возобновления производства по уголовному делу ввиду новых или вновь открывшихся обстоятельств является установленное Европейским Судом по правам человека нарушение положений Конвенции о защите прав человека и основных свобод при рассмотрении судом Российской Федерацией уголовного дела.

Рассматривая Европейскую конвенцию как международный договор Российской Федерации, нельзя не остановиться на таком институте права международных договоров, как оговорки. Действующее международное право предусматривает возможность для государства сделать оговорку к международному договору [12]. Под «оговоркой» понимается одностороннее заявление, сделанное государством или международной организацией в процессе заключения договора, имеющее целью изменить или исключить действие отдельных положений в отношении соответствующего государства и/или международной организации[13]. Основное назначение оговорки заключается в том, чтобы исключить или изменить юридическое действие определенных положений договора в их применении к данному государству или международной организации. Общепризнано, что право формулировать оговорки относится, прежде всего, к многосторонним соглашениям. В общей сложности около сорока государств – участников Конвенции сделали оговорки к этому международному договору. Для того чтобы оговорка была действительной, как указал ЕСПЧ, она должна соответствовать определенным критериям:

- должна быть сформулирована во время подписания или
ратификации Конвенции;

- должна относиться к положениям национального
законодательства, которые действовали в момент ратификации государством
Конвенции;

- не должна носить общий характер;

- должна содержать краткое изложение закона, иного
нормативного акта, противоречащего Конвенции.

Надлежащим образом сформулированная оговорка предоставляет государству возможность избежать ответственности в случае, если внутреннее законодательство не соответствует конвенционным положениям. Но несоблюдение государством одного из вышеуказанных критериев дает основание Европейскому Суду по правам человека признать оговорку недействительной и, таким образом, государство теряет возможность сослаться на данную оговорку, как на один из аргументов своей позиции по делу.

Рассматривая вопрос о роли решений и постановлений Европейского Суда в правовой системе России, необходимо обратить внимание на используемые им методы (способы) толкования правовых норм. Суд при этом исходит из того, что «Конвенция не является застывшим правовым актом, она открыта для толкования в свете сегодняшнего дня»; «предмет и цель Конвенции как правового акта, обеспечивающего защиту прав человека, требуют, чтобы ее нормы толковались и применялись таким образом, чтобы сделать ее гарантии эффективными и реальными»[14]. Данный подход Европейского Суда к уяснению и разъяснению текста Конвенции и Протоколов к ней получил название – «эволютивное толкование». С помощью толкования Суд «расширяет» содержание и сферы действия изначально заложенных в конвенции норм права.

Статья 2 Европейской конвенции гарантирует право на жизнь, определяет случаи, при которых лицо может быть лишено жизни. В ходе толкования данного конвенционного положения ЕСПЧ пришел к выводу о том, что статья 2 Конвенции устанавливает обязательство государства тщательно и эффективно расследовать каждый случай насильственной смерти человека, предусматривать в национальном законодательстве меры, направленные на защиту права человека на жизнь, и в том числе уголовную ответственность за убийство.

Позиция ЕСПЧ в этом отношении заключается в том, что отсутствие соответствующих позитивных обязанностей государства и прав человека сведет на нет защиту права человека на жизнь, гарантируемого в статье 2 Европейской конвенции.

Включение Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод в правовую систему нашей страны изменило ее лицо. Традиционно в отечественной юридической науке считалось, что правовая система России принадлежит, по крайней мере, доктринально, к романо-германской правовой семье, которая не знает такого источника права, как прецедент[15]. Между тем при ратификации Европейской конвенции России признала, что отныне положения Конвенции существуют не сами по себе, а в том виде, как их понимает и применяет Европейский Суд по правам человека. То есть прецедентное право вошло в российскую правовую систему, возможно, даже неожиданно для нее, как непременный спутник Европейской конвенции.

Но теперь возникает еще один вопрос, входят ли сами решения и постановления Европейского Суда по правам человека в правовую систему Российской Федерации? Сегодня многие положения европейского права не могут быть выведены непосредственно из текста Европейской конвенции, например, понятие «разумный срок» расследования и судебного рассмотрения уголовных дел и предварительного заключения (пункт 3 статьи 5 Конвенции). Конкретизация этого понятия была дана Европейским Судом, который в своих решениях и постановлениях определил, что нарушением требования разумного срока является отсутствие движения по уголовному делу. Вместе с тем в постановлении по делу «W. против Швейцарии» от 26 января 1993 года [16]Суд признал четырехлетний срок предварительного содержания под стражей «разумным», поскольку его продолжительность и медленный ход следствия были обусловлены исключительной сложностью дела и поведением самого обвиняемого.

Как отмечает С. В. Пчелинцев, Европейский Суд по правам человека «дает толкование общему стандарту прав человека, закрепленному в Конвенции, преодолевая национальную замкнутость и ограниченность», тем самым «вынуждая национальные и правоприменительные органы ориентироваться не на свои собственные, а на господствующие в Европе представления». С другой стороны, исходя из «доктрины свободы усмотрения», национальные правоприменители не лишены известного усмотрения при рассмотрении правовых позиций Европейского Суда по правам человека и решении вопроса о допустимости их использования с учетом традиций соответствующей страны и особенностей существующей правовой системы[17].

Применительно к правовой системе России все постановления ЕСПЧ условно можно подразделить на две категории: постановления, принимаемые Судом в отношении Российской Федерации, и постановления, принимаемые Судом в отношении иных государств – участников Конвенции. В отношении первой категории постановлений нельзя не процитировать Федеральный закон «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней». В силу статьи 1 Федерального закона «Российская Федерация в соответствии со статьей 46 Конвенции признает ipsofacto и без специального соглашения юрисдикцию Европейского суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случаях предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после их вступления в действие в отношении Российской Федерации»[18]. Таким образом, следует признать, что согласно Федеральному закону постановления ЕСПЧ, принимаемые в отношении Российской Федерации, являются составной частью правовой системы России.

Указанные судебные акты обязательны для всех органов государственной власти и местного самоуправления. Более того, как было отмечено выше, постановления ЕСПЧ, вынесенные в отношении России, являются юридическим фактом для пересмотра по новым[19] обстоятельствам решений, принятых национальными судебными органами. Применительно к этой категории постановлений можно утверждать, что они составляют прецедентное право Российской Федерации.

Что касается второй категории постановлений, то они формально не являются частью правовой системы России, однако данные судебные акты способствуют осуществлению эволютивного толкования Европейской конвенции. Как известно, Европейский Суд рассматривает все ранее вынесенные им постановления в качестве прецедентов. Принимая постановление по конкретному делу, ЕСПЧ, как правило, ссылается на ранее принятые им судебные акты по аналогичным делам. Если Европейский Суд отходит от того или иного прецедента, то в мотивировочной части решения (постановления) Судом подробно объясняется, почему этот отход был им осуществлен при рассмотрении данного дела. Поэтому органы государственной власти, включая суды, обязаны знать практику ЕСПЧ, принимать во внимание постановления Суда, вынесенные им не только в отношении России, но и иных государств. Некоторые прецеденты Европейского Суда уже давно восприняты Конституционным Судом Российской Федерации. Так, в постановлении от 27 июня 2000 года по делу о проверке конституционности положений части первой статьи 47 и части второй статьи 51 Уголовно-процессуального кодекса РСФСР в связи с жалобой гражданина В. И. Маслова [20]

Конституционный Суд Российской Федерации, сославшись на ряд постановлений Европейского Суда по правам человека, воспринял не только содержащиеся там конкретные правовые позиции, но и общий подход, заключающийся в том, что для определения прав обвиняемого и подозреваемого значимым является не формальное признание лица таковым на основании процессуальных актов органов дознания, следствия или прокуратуры (предъявление обвинения либо объявление протокола задержания или постановления о применении меры пресечения в виде заключения под стражу), а фактическое положение лица, в отношении которого осуществляется публичное уголовное преследование. В противном случае, отметил Конституционный Суд Российской Федерации, реализация права на защиту и права пользоваться помощью адвоката (защитника) ставится в зависимость от усмотрения этих органов, что открывает возможность для недопустимых произвольных властных действий в отношении лица (пункты 2 и 3 мотивировочной части, пункт 1 резолютивной части). Использовав для обоснования своего решения ссылки на прецеденты Европейского Суда по правам человека, Конституционный Суд Российской Федерации подал пример судам общей юрисдикции и арбитражным судам Российской Федерации.

И еще одна иллюстрация значимости и необходимости судебного прецедента. Нельзя исключить той ситуации, что в рамках правовой системы России два суда принимают по схожим делам совершенно противоположные решения. Есть ли здесь нарушение Европейской конвенции? В статье 6 Конвенции «Право на справедливое судебное разбирательство» эта ситуация непосредственно не затрагивается. Но как следует из ее смысла, такая ситуация могла бы нарушить принцип справедливости, который заключается в провозглашении единства законности, которая не может зависеть от того кто и где применяет закон.

Исходя из вышеизложенного, следует сделать вывод, что суд, правоприменительные органы России должны учитывать не только те правовые позиции ЕСПЧ, которые изложены в постановлениях и решениях, принятых в отношении России, но обязаны соблюдать и те правовые позиции, которые нашли отражение в постановлениях и решениях, вынесенных против иных государств – участников Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод. Под «правовыми позициями» Европейского Суда по правам человека понимаются установки, из которых исходит Суд при рассмотрении конкретных дел, подтвержденные многократным применением конвенционных положений.

Рассмотрим правовую позицию относительно понятия «закон». Во-первых, понятие «закон» охватывает законодательство страны в широком смысле слова (не только сами законы, но и любые иные нормативные правовые акты), а также неписаное право, характерное, как известно, для англо-саксонской системы права. Во-вторых, любой закон должен быть определенным. Критерий определенности, с точки зрения Суда, означает следующее: закон должен быть сформулирован достаточно точно, чтобы позволить заинтересованным лицам, пользуясь в случае необходимости юридической помощью, предвидеть с разумной степенью вероятности те последствия, которые могут повлечь их действия.

Как следует из текста Европейской конвенции, любое вмешательство со стороны государства в права и свободы человека должно соответствовать, в частности, закону, то есть такие действия должны быть законными. Принимая во внимание данное обстоятельство, необходимо отметить, что государственные и муниципальные органы, осуществляя нормотворческую деятельность, должны принимать во внимание критерии закона, выработанные практикой Европейского Суда по правам человека. В противном случае возникает вероятность того, что Российская Федерация может быть признана нарушившей положения Конвенции, если во исполнение нечеткого, неясного законодательного акта о правах и свободах индивида, государством будет осуществлено вмешательство в недопустимой форме. Вмешательство государства в права и свободы человека, в соответствии с Европейской конвенцией, во-первых, может быть осуществлено только в соответствии с законом, и, во-вторых, оно должно быть необходимым в демократическом обществе.

Контроль за соблюдением Российской Федерацией положений Европейской конвенции возложен не только на ЕСПЧ, но и на внутригосударственные формы правовой защиты. Например, частное лицо в случае нарушения в России его прав и свобод, закрепленных в Европейской конвенции, вправе обратиться в ЕСПЧ после того, как оно исчерпает все средства внутригосударственной правовой защиты. Ни один международный договор не обладает столь своеобразными средствами контроля за его исполнением. Юрисдикция ЕСПЧ носит субсидиарный, вспомогательный характер. Это означает, во-первых, что ЕСПЧ не может рассматривать вопросы, относящиеся к исключительной компетенции любого суда Российской Федерации (оценка доказательств, квалификация деяния, назначение наказания и др.). Во-вторых, ЕСПЧ не может рассматривать поступившее к нему дело, если оно не являлось предметом рассмотрения в рамках российской судебной системы. Но значение ЕСПЧ для Российской Федерации не ограничивается субсидиарным характером его деятельности. Фактически ЕСПЧ выступает своеобразным «контролирующим» органом по отношению к правовой системе Российской Федерации, выявляет и устраняет допускаемые ею нарушения прав человека, кардинально стимулируя развитие их правозащитной деятельности в стране.

Вместе с тем, постановления и решения ЕСПЧ, вынесенные в отношении других, помимо России, государств, являются своего рода глобализационным ориентиром для развития российского законодательства и правоприменительной практики. Вот здесь и возникают проблемы, связанные с беспристрастностью Европейского Суда. Он не должен быть политически ангажированным. Государство, чьи решения оспаривает Европейский суд, должно иметь право в лице своих высших судов высказать свои замечания к решению Европейского Суда, который должен рассмотреть эти возражения в виде дополнений к своему прежнему решению (постановлению). Только после этого решение Европейского суда должно вступать в силу.

Разумная конкретизация установлений Европейской конвенции в процессе нормотворчества, интерпретации и реализации федеральными органами государственной власти, субъектами Федерации, муниципальными образованиями при участии ведущих институтов гражданского общества является наиболее приемлемым в условиях современной России технико-юридическим приемом имплементации рассматриваемого международного договора Российской Федерации.

Российская Федерация как участник Конвенции о защите прав человека и основных свобод признает юрисдикцию Европейского Суда по правам человека обязательной по вопросам толкования и применения Конвенции и Протоколов к ней в случае предполагаемого нарушения Российской Федерацией положений этих договорных актов, когда предполагаемое нарушение имело место после вступления их в силу в отношении Российской Федерации (статья 1 Федерального закона от 30 марта 1998 года № 54-ФЗ «О ратификации Конвенции о защите прав человека и основных свобод и Протоколов к ней»). Учитывая это, толкование судами вышеназванной Конвенции должно осуществляться с учетом практики Европейского Суда по правам человека во избежание любого нарушения Конвенции о защите прав человека и основных свобод. Эти постановления, принятые окончательно, в силу пункта 1 статьи 46 Конвенции являются обязательными для всех органов государственной власти, в том числе судов, и оказывают непосредственное воздействие на российскую правовую систему.

Выполнение постановлений, касающихся Российской Федерации, предполагает в случае необходимости обязательство со стороны государства принять меры частного характера, направленные на устранение нарушения прав человека, предусмотренных Европейской конвенцией, и последствий этих нарушений для заявителя, а также меры общего характера, с тем, чтобы предупредить повторение подобных нарушений. Суды в рамках своей юрисдикции должны действовать таким образом, чтобы обеспечить выполнение обязательств государства, вытекающих из участия Российской Федерации в Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод.

В этой связи особенно важным являются для нас уже состоявшиеся постановления Европейского Суда по жалобам на нарушения гарантированных Конвенцией прав и свобод со стороны Российской Федерации, и в наибольшей степени те из решений, которые признали факты нарушения прав граждан. Правовая специфика Европейской конвенции проявляется в том, что ни один международный договор не обладает столь своеобразными свойствами, а многообразные средства ее выполнения включают не только отечественный судебный контроль, но и контроль ЕСПЧ, а также контроль Комитета министров Совета Европы.