Информационно-аналитические материалы Государственной Думы

АВ 2010г. Выпуск 7 Модернизация российской экономики: механизмы взаимодействия промышленности и банков

• Титульный лист
• Содержание

Отчет о заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике при Аналитическом управлении Аппарата Государственной Думы
Новый курс: модернизация российской экономики

     Белоусов Александр Николаевич
    Начальник Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, председатель Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
      
       Уважаемые коллеги!
     Прежде всего, я хотел бы сердечно поприветствовать вас на очередном, вот уже пятом заседании нашего Научно-экспертного совета. И очень отрадно осознавать, что наши заседания - это уже устоявшаяся традиция. Позвольте мне вкратце вас проинформировать о той работе, которая была сделана нами между четвёртым и пятым заседаниями.
    Во-первых, как обычно, материалы прошлого заседания от 30 ноября 2009 года были размещены на сайте Научно-экспертный совет по антикризисной политике в фонде информационных ресурсов Государственной Думы. Отмечу, что этот наш сайт уже напрямую выходит в Интернет. И все те материалы, которые здесь рассматриваются, становятся доступными всем, кто пользуется инофрмационной системой Интернета.
    Более того, в Интернете, а также в других средствах массовой информации начинают появляться публикации о наших заседаниях и ссылки на те или иные материалы нашего Совета. Это приятное обстоятельство, означающее востребованность, интерес к нашим заседаниям. К нашим идеям, дискуссии. Уникальная возможность для их проведения.
     Таких площадок в стране, в системе управления практически нет, во всяком случае, мы о них не знаем. Полагаю, что это направление надо развивать и далее, привлекая к освещению нашей деятельности средства массовой информации, конкретные издания и журналистов.
    В-вторых, материалы прошедшего Совета оформлены в виде сборника - Аналитический вестник 21 . Он вам роздан и размещен в Интернете на официальном сайте Государственной Думы. На основе этих материалов были сформированы предложения и переданы руководству Государственной Думы, в частности Председателю Государственной Думы Борису Вячеславовичу Грызлову.
     Нашему Научно-экспертному совету дана достаточно высокая оценка со стороны нашего руководства, что вселяет в нас надежды на то, что мы будем и в дальнейшем работать также плодотворно, как работали в течение этого, достаточно короткого времени с апреля 2009 года.
    Теперь по теме сегодняшнего нашего заседания: Модернизация российской экономики, механизмов взаимодействия промышленности и банков . Полагаю, что вы со мной согласитесь, что тема эта весьма актуальна и своевременна, так как один из ключевых вопросов российской экономики - это проблемы модернизации взаимодействия промышленности и банков. И сегодня у нас есть возможность подискутировать на эту тему.
    Поэтому на сегодняшнее заседание приглашены как представители научной элиты нашего государства, так и ведущие работники промышленности. В частности, здесь присутствует руководство Объединённой авиастроительной корпорации, а также ряд руководителей нашего банковского сектора. Поэтому у нас есть возможность обменяться своими мнениями,  впечатлениями, опытом по этой очень важной проблеме.
     Надо отметить, что различные аспекты этих проблем обстоятельно рассматривались на наших прошлых заседаниях, а также в ходе дискуссии на сайте Комментарии.ру. Тем не менее, остается много вопросом, главным из которых следует считать инерционность самих процессов модернизации и, как следствие этого, неэффективность механизмов взаимодействия российской промышленности и российской банковской системы.
     В целом, такая инерционность может быть охарактеризована как некоторый гордиев узел , который каким-то образом придется разрубить . Так, с одной стороны, для модернизации промышленности нужны масштабные денежные вливания, а точнее - крупные и долгосрочные кредитные средства, которые находятся у банков. С другой стороны, банки, владея этими средствами, придерживают их, так или иначе, в условиях отсталости и отсутствия модернизационного потенциала промышленности.
     Если предельно упростить ситуацию, то указанные проблемы можно свести к следующему порочному кругу : российская промышленность хочет, но не может , а российская банковская система - может, но не хочет . Очевидно, что решения этих проблем имеют ключевое значение для разработки и принятия в ближайшем будущем таких важнейших для экономики страны документов, как Федеральный бюджет и Единая государственная денежно-кредитная политика .
    Более того, эти проблемы будут рассматриваться также и на XXI съезде Ассоциации российских банков 9 апреля 2010 года (в контексте вынесенного на обсуждение доклада Модернизация банковской системы России в посткризисный период: банкизация как необходимое условие ), в котором представлено консолидированное мнение научных и банковских кругов о путях и методах посткризисного развития банковской системы.
    Так, среди них - два члена нашего Совета: Михаил Владимирович Ершов, который очень активно работал на предыдущих заседаниях, и Анатолий Илларионович Милюков, который сегодня, я полагаю, выступит и выскажет свою позицию по этой очень важной ключевой проблеме.
     Вопросы к нашей дискуссии можно сформулировать следующим образом:
    Каковы реальные состояния, проблемы, направления, механизмы и внутренние (внешние) ресурсы модернизации и взаимодействия российской промышленности и российской банковской системы?
     Способна ли банковская система России (до, в ходе или после ее модернизации) самостоятельно, без внешних заимствований и/или государственной поддержки, поднять промышленность?
     Существуют ли в условиях 71 % ожидания (среди банков - членов АРБ, по состоянию на декабрь 2009 года) второй волны кризиса возможности и желания для подъема промышленности?
     Какие должны быть приняты первоочередные меры (промышленным сектором, банковской системой и государством, в том числе через внешнюю политику) для разрешения указанных проблем?
    
     Аганбегян Абел Гезевич
     Заведующий кафедрой экономической теории и политики Академии народного хозяйства при Правительстве Российской Федерации, академик РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
     Основные направления и источники модернизации экономики
    Модернизация общественного производства имеет два главных направления. Первое направление - это техническое обновление устаревшей материальной базы нашего производства. А второе направление - это перестройка структуры, в частности, диверсификация и общественного производства, и экспорта.
    Первое. Про техническое обновление. Средний срок службы нашего оборудования в СССР был 12 лет, оборудование обновлялось в то время ежегодно по 8-8,5 процентов. Потом был 10-летний трансформационный кризис (1990-1998/99 гг.), когда инвестиции сократились в 5 раз, и практически никакого обновления не было. Оно дошло до 1% в год. И поэтому в 1998 году средний срок службы оборудования превысил в России 20 лет.
    За кризисом последовал 10-летний экономический подъём (1999-2008 гг.) и инвестиции выросли в 2,8 раза, достигнув 60% от уровня 1989 года. Но в значительной мере они пошли на новое строительство, на жилищное строительство, на развитие инфраструктуры. И только относительно небольшая часть пошла на собственное обновление производственного аппарата. И поэтому средний срок службы оборудования сократился только до 16-18 лет.
    В кризис 2009 г. инвестиции упали на 18 процентов, и поэтому этот срок на год увеличился. Между тем, старыми считаются машины и оборудование, прослужившее свыше 10 лет, а средний срок службы в развитых странах составляет около 8 лет. Оборудование стало быстрее обновляться особенно после рейгномики, которая, как известно, стимулировала повышенную амортизацию, досрочное обновление оборудования и так далее.
    Последствия нашего технического отставания - общеизвестны. По уровню производительности труда мы уступаем развитым странам, от 2,5 до 3,5 раз, по энергоёмкости валового внутреннего продукта отставание - в 2-3 раза, по его материалоёмкости - в 1,5-2 раза.
     И если мы проведём, скажем, лет за 10 серьёзное техническое обновление и выйдем хотя бы на средний срок службы машин и оборудования в 10 лет, то это нам позволит поднять (по расчётам) производительность труда в 2,5 раза, энергоёмкость снизить в 2 раза, материалоёмкость - в 1,5 раза. А главное, что мы повысим конкурентоспособность нашей промышленности, которая крайне низкая, повысим качество продукции, способность наших предприятий обновлять продукцию и осваивать новые изделия, что крайне затруднено сделать при старой технике и старых технологиях.
    О нашей низкой конкурентоспособности можно судить при сравнении динамики импорта и внутреннего производства. Импорт промышленной продукции за 10 лет до кризиса вырос в 5 раз, а промышленность - на 80 процентов. Понятно, что тем самым наши промышленные изделия вытесняются с рынка. Особенно это заметно в последние 5 лет: в 2004-2008 годы импорт рос в среднем по 30 процентов в год, а промышленность - на 4-6 процентов.
     И такие отрасли, как лёгкая промышленность, просто деградировали. Они просто каждый год сокращали производство при росте спроса на 10-15 процентов в год. Многие отрасли машиностроения тоже находятся в катастрофическом состоянии, в техническом отношении отстаёт весь транспорт и особенно энергетика - 30-40 лет работают агрегаты и трансформаторные станции.
    Вопрос: сколько это стоит денег?
     Весь основной капитали в народном хозяйстве оценивается по полной стоимости в 50 трлн. руб. Из них машин и оборудования - 20 трлн. Обновлению подлежит 15 трлн. Естественно, если будете обновлять, будет дороже, чем стоит нынешнее оборудование. Поэтому минимум на обновление нужно, если его провести радикально, то есть перейти на новые технологические системы, реализуемые с помощью последнего поколения машин и оборудования, распространенного в мире, 20-25 трлн. руб. или не менее 700 млрд. долларов.
     Почему я перехожу сейчас на доллары? Потому что, грубо оценивая, до 80 процентов машин и оборудования мы будем вынуждены купить за рубежом по той простой причине, что они сейчас в России не производятся. Все, что производится в России или может быть произведено в какие-то сроки - в 3-5 ближайших лет, конечно, должно куплено на месте. Условие одно - это должна быть современная техника, реализующая новые высокоэффективные технологии. Собственно, модернизация заключается в обновлении или преобразовании на базе лучших достижений, и мы должны на них ориентироваться.
     Если поставить задачу лет за 10-12 обновить все наше народное хозяйство, то потребуется около 70 миллиардов долларов в год дополнительно изыскать к тем инвестициям, которые сегодня есть.
     Возьмём, например, электроэнергетику. Там надо начать и закончить модернизацию: попросту выбросить большинство котлов и большинство электроагрегатов, которые уже работают 30-40 лет, но совершенно не соответствуют современной технике. Средний расход топлива в угольном эквиваленте на киловатт час на устаревших агрегатах достигает 240 грамм. А если применить парогазовые установки, тепловые насосы, другие новшества, то расход сократится до 120-140 граммов.
     И мы сэкономим, по расчётам ОАО Газпром промгаз , около 60 миллиардов кубов газа только в энергетике. Будут сэкономлены, конечно, и десятки миллионов тонн угля, речь идёт не только об электростанциях, но и о десятках тысяч котельных. Если это всё оценить, то вся экономия составит 15-20 миллиардов долларов в год только за счёт топлива. Одновременно будет обеспечен рост производительности труда втрое, увеличится надежность и так далее. Поэтому в целом окупаемость составит 4-6 лет.
    Второе направление модернизации общественного производства - это структурная перестройка народного хозяйства. Все согласны с тем, что наша структура однобокая, уязвимая, кризис это показал, и нам нужно диверсифицировать и общественное производство, и экспортную структуру.
     В чём заключается структурная перестройка? Это - сокращение доли топливных, сырьевых отраслей и производств полуфабрикатов, материалов. Сейчас они составляют 40 процентов ВВП и эту долю предстоит сократить раза в два, скажем, до 20 процентов. Соответственно, нужно увеличить долю готовой продукции с высокой добавленной стоимостью с 60-ти до 80 процентов. И это легче всего сделать путём увеличения выхода конечной продукции с добываемого топлива и сырья.
     На тонну добываемой нефти и газа конечная продукция могла бы быть увеличена в 2,5 раза за счёт резкого развития нефтехимии, прежде всего, и глубокой нефтепереработки. На тонну выплавляемого металла, если поднять машиностроение, которое является продолжением использования металла - в 2 раза. На кубометр заготавливаемой древесины конечная продукция увеличится в 3 раза, хотя в Финляндии и Швеции её производят в 5 раз больше на тысячу кубов, чем в России.
     Ещё одно направление структурной перестройки - повышение удельного веса экономики знаний, тех отраслей, которые являются катализаторами экономического развития. Это - увеличение доли науки, образования информационных технологий, биотехнологий, здравоохранения. Сейчас все эти отрасли составляют 15 процентов ВВП. Их доля могла бы быть повышена до 35 процентов. Если это сделать, то инновационный путь будет главным источником нашего развития.
     Сейчас нельзя говорить о том, что мы можем перейти на инновационный путь по одной причине - доля инновации у нас насколько низка, что как бы она не развивалась, она не определяет наши темпы. В ближайшие 10 лет темпы экономического развития страны будут определяться отраслями глубокой переработки, производством готовой продукции, в том числе и высокотехнологичной.
     Надо поднять роль высокотехнологичных отраслей, тогда мы перейдём на инновационный путь развития. В частности, доля науки в валовом продукте нужно поднять с 1-го процента до 3-х, образование - с 4-х до 8, здравоохранение - с 5 до 10, информационных технологий - с 5 до 15 и так далее.
     Резко надо изменить структуру экспорта. Вы знаете, что в экспорте 2008 года половину составляет нефть и нефтепродукты, 15 процентов - газ, 15 процентов - металл, ещё 12 процентов - уголь, удобрения, уран, необработанные алмазы, лес и пшеница. То есть 85-90 процентов экспорта - это топливо, сырьё и материалы. И экспорт станет главным тормозом нашего развития, если не будут расти экспортные цены, потому что по физическому объёму экспорт сейчас растёт на 1-2 процента в год. И надежды на то, что добыча нефти или природного газа будет расти по 5 процентов в год, естественно, никакой нет.
    Поэтому нам надо сократить долю топлива, сырья, материалов в экспорте с 85 до 40, повысить долю готовой продукции с высокой добавленной стоимостью с 15 до 60, увеличить в том числе долю инновационной высокотехнологической продукции с 3 процентов (сейчас - это в основном оборонные продукция, космические услуги, оффшорное программирование).Как будет выглядеть наша страна, если подобная программа будет выполнена?
     Мы будем занимать 1-ое место в мире по нефтехимии, продукции синтетических материалов. Здесь в России лучшие условия в мире. Нефтехимические комплексы не строятся сегодня в Америке, в Европе, в Японии. Дорогая земля и загрязнение. Или просто нет сырья.
     По глубокой лесопереработке Россия тоже можем выйти на 1-ое место или стать 2-ой - после США. Мы могли бы выйти на 1-ое место в мире, и должны выйти, по объёмам строительства в расчёте на душу населения автострад, скоростных железных дорог, жилья, коммунальных сетей. И, наверное, мы можем выйти на первое место в мире по производству региональных самолётов, где наши конкуренты Бразилия и Канада.
     Второе-третье место в мире мы могли бы занять по энерго- и электромашиностроению. Оно и сейчас у нас довольно развито, в том числе частично идёт на экспорт. Первое или второе место Россия займёт по строительству атомных станций, по освоению космоса, по производству крупнотоннажных самолётов карго и по объёму грузовых авиаперевозок, по экспорту зерна.
     Четвёртое место в мире мы можем занять по производству автомобилей. Вы знаете, что в 2008 году мы опередили Германию по продаже автомобилей в России. Те заводы, которые у нас построены или строятся, при их развитии дадут 4 млн. автомобилей, можно выйти и на 5 млн. Россия будет уступать только Китаю, США и Японии.
     Мы могли бы выйти, наверное, на 4-ое место в мире после этих стран по разработке математических программ, в том числе оффшорного программирования, по производству зерна и, возможно, по производству мяса, особенно, мяса птицы. Пока мы отстаём, но те планы, которые у нас есть, показывают, что мы можем тут приподняться.
     При этом Россия остаётся в мире первой страной по производству никеля и палладия, второй страной по добыче нефти после Саудовской Аравии, по добыче природного газа после США, по объёму лесозаготовок, по производству алюминия и платины. Третьей страной в мире Россия является по производству электроэнергии. Россия может подняться на 2-4 место по производству меди, если освоит Удоканское месторождение. На четвёртое место страна может выйти по добыче золота, четвёртое место - по добыче угля.
     Для того, чтобы перестроить структуру промышленности и экспорта, намного развить инновационные отрасли, нам в год требуется ещё, примерно, 70 млрд. долларов дополнительных инвестиций.
    Одновременно перед нами стоит задача в 2-2,5 раза увеличить жилищное строительство. Мы занимаем 80-100 место в мире по жилищной обеспеченности, имея 23 квадратных метра на душу, из которых 25 процентов без тёплого туалета и воды, 70 процентов - без горячей воды. В лучшем 2008 г. Россия построила 64 миллиона квадратных метров жилья, или меньше полметра на человека. Развития Европа имеет на душу 40-60 квадратных метров комфортного жилья, США - 70 с лишним метров, и строят они от 0,6 до 1 квадратного метра на душу, то есть больше нас.
     Нам нужно утроить жилищное строительство, и жильё может быть одним из локомотивов развития страны. А жильё - это и коммунальное, и социально-бытовое строительство и здесь нужны большие дополнительные деньги. Если жильё будет стоить 20 тыс. руб., около 700 долларов за квадратный метр, что можно сделать, а ни сколько сегодня, то тогда потребуется дополнительно 50 млрд. долл. Но для этого стоимость жилья надо снизить в 1,5-2 раза, что возможно. Если мы будем строить жильё также дорого, как сегодня, естественно, эта задача для нас станет совершенно неподъёмной.
    Нам нужно удвоить инвестиции в транспортную инфраструктуру. И если в 2 раза уменьшить удельные инвестиции на автомобильные и железные дороги и трубопроводы, которые мы строим в два раза дороже, чем Европа или США в расчёте на километр, то дополнительно придётся изыскать ещё 60 млрд. долл.
    Какой у нас баланс? Сколько нам нужно денег? 2008 год - лучший наш год, поэтому я буду им оперировать.
     Инвестиции в основной капитал России составили 8,8 триллионов рублей, около 300 миллиардов долларов. Норма инвестиций, их доля в валовом внутреннем продукте (валовой внутренний продукт России - немножко меньше 42 триллионов рублей) около 21 процента. Это столько же, сколько имеют развитые страны. Казахстан имеет норму - более 30%, развивающиеся страны - 35%, Китай - под 50%. Все страны, когда они развивались, имели около 40%: Япония, Южная Корея, Тайвань, Бразилия и Аргентина.
     В расчёте на год, с учётом сказанного, предстоит увеличить инвестиции: на техническое обновление - 70; на перестройку структуры - 70; на жилищно-коммунальное и социально-бытовое строительство - 50; на транспорт - 60 млрд. долл. Итого, 250 млрд. дополнительно инвестиций к имеющимся 300 миллиардам (лучший 2008 год).
     Общий объём инвестиций в основной капитал предстоит довести до 550 млрд. долл., при этом норма инвестиций удвоится и достигнет почти 40 процентов. Кстати, такой 40% норма инвестиций была в СССР в советское время. Но использовались эти инвестиции из-за их низкой эффективности, плохой структуры и огромной незавершёнки крайне плохо.
    Самый главный вопрос: источники инвестиций. Надо прямо сказать, что надежд на банковскую систему никаких нет, потому что банковская система длинных , инвестиционных денег имеет очень мало - 5 процентов от всех своих пассивов. По той причине, что у нас нет законодательства, позволяющего эффективно делать длинные вклады в банки, все вклады у нас в любой момент вы можете забрать, поэтому рискованно давать инвестиционные кредиты.
     Но если принять сейчас определённое законодательство, стимулируя трёхлетние и более длинные вклады, сделав их безотзывными, выпуск соответствующих банковских сертификатов, других ценных бумаг такого рода, то, можно было бы повысить долю длинных денег в банковских пассивах до 15-20%. Тогда можно было бы втрое увеличить объём инвестиционных кредитов, доведя их до 40-50 млрд. долл. Но это не 250 миллиардов, которые нам нужны.
     Вообще банковская система России одна из самых слабых в мире, доля активов всех банков по отношению к валовому продукту составляет 65 процентов против, минимум, 200 процентов в странах Западной Европы.
     И причина слабости наших банков в том, что государство ведёт политику, при которой значительные потоки денег в стране через банки не проходят. Сейчас основные деньги сосредоточены в Казначействе. И это не только 40 процентов всего консолидированного бюджета и внебюджетных фондов к валовому внутреннему продукту, но это ещё и все хозрасчётные деньги, которые зарабатывают все бюджетные организации, они тоже идут в Казначейство, не проходя через банки. Тоже - золотовалютные резервы.
     К тому же в докризисный период Центральный банк, если грубо сказать, не был банком, он не совершал банковские операции, кредитование банков было экзотикой для Центрального банка. Фактически, Центральный банк был ведомством, надзирающим над банками, а также центром денежного обращения. И только в современный кризис Центральный банк стал банком - он стал выдавать (на системной основе) большие кредиты: и беззалоговые, и кредиты РЕПО, и долгосрочные до 2020 года под 8% годовых.
     И если эта практика продолжится, а все центральные банки других стран являются настоящими банками, их учётная ставка (ставка рефинансирования) - это ставка, по которой коммерческие банки могут брать кредит в центральных банках. У нас этого не было до сих пор, но если к этому перейти, тогда банки начнут наполняться деньгами за счёт кредитных средств Центрального банка. У нас Центральный банк набит деньгами, которые обесцениваются из-за высокой инфляции.
     Но чтобы сделать банки основными источниками рыночных инвестиций, потребуется определённое время. А что делать завтра?
     В год можно было бы изыскать 60-70 миллиардов долларов за счёт сокращения золотовалютных резервов. У нас золотовалютные резервы сейчас приближаются к 450 миллиардам долларов. Напомню: они достигли максимума в 597 млрд. долл. в августе 2008 г. Из-за высокой цены нефти эти резервы к концу годы превысят 500 миллиардов, и миллиардов 300 из них вполне можно взять, потому что столь большие резервы нам не потребуются.
     Золотовалютные резервы просто лежат без дела. Они ни при каких обстоятельствах, любых, которые можно придумать (скажем, ещё один такой же кризис), не потребуются, как не потребовались они в размере большем 200 млрд. долл. даже в этот жестокий кризис.
     Вы знаете, что все другие развитые страны, кроме Японии, имеют золотовалютные резервы максимум 100-150 млрд. долл. и сознательно их не увеличивают, потому что хранение столь крупных денег, или бессмысленно, как, например, считает Алан Гринспен - гуру современных финансов, или вынужденное, как Япония и Китай из-за валютного курса, который они сознательно проводят, идя на ущерб из-за наращивая золотовалютных резервов, но получая выгоды более важные за счёт проводимой линии на ослабленный курс и форсирование экспорта при лимитировании импорта.
     Мы же никаких выгод в этом смысле не получаем. То есть можно, мне кажется, 300 миллиардов без труда заимствовать, причём заимствовать на возвратной основе. Не просто взять и потратить на пенсии, а это 3-5-7-летние кредиты, которые вернутся.
    Ещё 60-70 млрд. можно было бы изыскать за счёт приватизации не стратегических, а коммерческих, государственных предприятий, организаций. Сейчас государство владеет 60-70 процентами всей собственности страны. 40 процентов - это бюджетная собственность (доля консолидированного бюджета в ВВП). А ещё - "Газпром", "РЖД", "Роснефть", электростанции, оборонные предприятия, атомная промышленность, "Связьинвест", "Аэрофлот" и многое-многое другое.
     Поэтому можно было бы процентов на 20 от всего валового продукта (30 даже), провести постепенную приватизацию и за счёт этого выручить большую сумму денег. И всё время разговоры идут, скажем, о "Роснефти", если начать её активы распродавать частично, хотя бы до 40 процентов. Это - сразу даст десятки миллиардов долларов. А продажа доли "Газпрома", или "РЖД", или "Сбербанка" и т.д.?
     Затем, ещё 50-60 миллиардов можно было бы получить за счёт выпуска Правительством доходного для населения России, иностранных инвесторов, облигационного и инвестиционного займа. Вы знаете, наш внешний государственный долг очень маленький. Немного более 40 миллиардов долларов, самый низкий в мире. И долг ещё, если добавить к нему предлагаемые 50-60 миллиардов - это ничего для объёма валового продукта России, для объёма её бюджета. То есть это не отбросит нас куда-то, не особенно отяготит. Если будет политическая воля - это легко сделать.
     Затем, можно перераспределить бюджет. У нас доля инвестиций в бюджете минимальная, меньше других стран. Мы в основном бюджет проедаем, а не вкладываем в какое-то дело. И можно в консолидированном бюджете значительно увеличить долю инвестиций, в том числе в строительство автомобильных дорог, в другие инфраструктурные и социальные объекты.
    Затем, за счёт банков, как я уже говорил, можно втрое увеличить объём инвестиционных кредитов. Наконец, 20-30 миллиардов можно изыскать за счёт дополнительных средств предприятий на инвестиции, если дать налоговые и таможенные льготы, а может быть - даже несколько снизить налоги.
    За счёт чего нежелательно брать инвестиции? Нежелательно брать инвестиции за счёт роста корпоративных внешнеэкономических долгов. Нельзя разрешать предприятиям и организациям, в том числе и государственным, дальше наращивать корпоративные долги. Сейчас эти долги - 440 миллиардов, в том числе у предприятий и организаций - 300 миллиардов. Если отнести эти долги к их валовому продукту, то они составят около 60 процентов, а это - критическая масса. Они находятся в опасной зоне. И дальнейшее сколь-нибудь значительное наращивание долгов недопустимо.
    Последнее, что я хотел сказать, что надо будет продолжать соответствующую линию и не увеличивать норму инвестиций, а держать её на обычном уровне в 20-21%. Тогда, в лучшем случае, мы за счёт собственных источников сможем увеличивать ВВП в России по 3 процента в год, то есть как развитые страны. При этом мы будем недостаточно средств вкладывать в обновление, в инфраструктуру и в жильё, потому что у нас здесь отложенные проблемы в отличие от других стран. И нам нужно на это больше денег.
    Если мы сможем изыскать дополнительно 250 млрд. долл. инвестиций в год, то будем норму инвестиции иметь 40 процентов, и сможем ежегодно увеличивать валовой продукт по 6 процентов в год. Это подтверждает опыт развивающихся стран, которые имеют норму инвестиций 35% и в последние 10 лет развивают экономику по 5,5% в год. Есть прямая зависимость между нормой инвестиции и темпом развития, если поставить страны по ранжиру. На эту зависимость я опираюсь.
    Если мы сможем по 6 процентов в год приращивать валовой продукт, что будет? Через 10 лет мы превзойдём Германию по размеру валового внутреннего продукта, выйдем на пятое место в мире. Через 25 лет превзойдём Японию, выйдем на четвёртое место в мире после США, Китая и Индии. При этом имеется в виду, что Германия и Япония будут развиваться по 2,5 процента, как развивались в докризисное время. Через 20 лет при таком темпе Россия войдёт в число развитых стран по уровню экономического и социального развития. А через 30 лет, если такое развитие продолжится, мы войдём в число самых развитых стран мира, то есть в число "G-7" - США, Япония, Германия, Англия, Франция, Италия и Канада.
    Уровень экономического развития развитых стран нижней группы - 20-25 тысяч долларов на душу - это Португалия, Греция, Израиль, Новая Зеландия и Испания. Через 20 лет мы войдём в их число. А уровень "G-7" сегодня от 30 до 45 тысяч. 45 тыс. долларов на душу - это США. Мы войдём через 30 лет.
     Но самым трудным для нас будет - это будет войти в число развитых стран по социальным показателям. По уровню экономического развития Россия занимает 50-е место в мире, уступая 30 развитым странам, десяти постсоциалистическим странам, таким как Словения, Венгрия, Польша, Балтийские страны, Чехия, Словакия и так далее и дальше нефтедобывающим странам, типа Бахрейн, Кувейт, Саудовская Аравия из-за очень высокой цены на нефть. А по средней продолжительности жизни Россия находится только на 105-м месте, по жилищной обеспеченности где-то, наверное, на 90-м место, по качеству здравоохранения, по оценке Всемирной организации здравоохранения, на 130-м месте и только по образованию мы занимаем 37-е место, хотя в 60-е годы входили в пятерку лучших стран мира.
     Поэтому нам нужно не просто наращивать валовый внутренний продукт по 6% в среднем в год, но его наращивать с креном в социальные показатели, прежде всего, в показатель улучшения здоровья населения - первая задача, жилищные условия, сокращение разрыва в уровне жизни богатых и бедных.
    
     Туляков Александр Владимирович
     Вице-президент ОАО Объединенная авиастроительная корпорация
     Учитывая сегодняшнюю тему, мы бы хотели предложить обсудить наши инициативы, с которыми мы вышли в Правительство Российской Федерации по поддержке продаж отечественной авиатехники. Разумеется, такая поддержка предполагает создание соответствующих механизмов взаимодействия с банками. И главное - взаимодействия с нашей, российской банковской системой. Полагаю, и в этом со мной многие согласятся, что это - одно из ключевых направлений модернизации российской экономики.
    Как сказал в своем выступлении уважаемый Абел Гезевич Аганбегян, в перспективе мы можем стать одним из лидеров продаж региональных самолетов. Именно такая задача и поставлена сейчас перед нами Правительством Российской Федерации. И мы считаем, что те предложения, те конкретные механизмы, та программа, которые мы внесли в Правительство на обсуждение по поддержке продаж отечественной авиатехники, как раз и позволят нам достичь этой цели.
     В данный момент мы заканчиваем согласование с заинтересованными министерствами и ведомствами. Так, мы уже получили одобрение нашей программы поддержки продаж от Министерства промышленности и торговли, а также от Министерства экономического развития Российской Федерации. И вот, буквально сейчас, через несколько часов, после завершения данного заседания, мы собираемся в очередной раз в Министерстве финансов. В среду, уже в окончательном варианте - у Игоря Ивановича Шувалова.
    Надеюсь, что правильные управленческие решения на высоких уровнях нашей власти позволят реально запустить процесс модернизации нашей экономики. Ведь такой запуск не может быть, как это показывает весь мировой и, особенно, российский опыт, осуществлен без такой же реальной, в том числе финансовой поддержки промышленности.
    
     Смолко Владимир Викторович
    Генеральный директор OOO "Управляющая компания "ОАК - Гражданские самолёты"
      Проблема модернизации, взаимодействия с банками - актуальнейшая тема для всей нашей отрасли и, в частности, для нашей компании. Вам известно, что наша компания занимается выпуском, отвечает за выпуск, а также за продажу всей нашей гражданкой авиатехники. Согласитесь, что это одна из тех областей промышленности, которая требует постоянной модернизации, постоянных инновационных решений.
    Я постараюсь быть достаточно кратким, но если это будет необходимо, мы передадим в Научно-экспертный совет презентации и все необходимые материалы. Думаю, что авторитет вашего Совета, мнение уважаемых ученых и экспертов позволит, как минимум, начать обсуждение этой проблемы, не спустить на тормоза вопросы модернизационного развития нашей промышленности, в данном случае - нашей отрасли.
     В общем-то, уважаемый академик Абел Гезевич Аганбегян прямо упомянул основную проблему, которая существует в нашей экономике и препятствует ее модернизации. Эта проблема - отсутствие длинных инвестиционных денег. И именно решение этой проблемы - ключ к переходу к инновационной экономике. Для нас, как для производителей самолета, этот фактор является абсолютно, предельно критичным, поскольку самолет - это актив, имеющий длительный срок экономического использования.
     Так, срок экономической жизни самолета превышает 25 лет. А сейчас наш гражданский флот до сих пор летает на советском авиапарке, средний возраст которого превышает 35 лет: Ан-24, Ту-134, Ту-154, Ил-86 все еще находятся в строю, и 74 процента перевозок совершается на этих воздушных судах. Собственно, ничего хорошего в этом нет ни для безопасности перевозок, ни для экономики перевозок, так как эти воздушные суда имеют, практически, отставание в два поколения по лётно-техническим характеристикам, в частности по топливной эффективности.
     Перед нами стоят задачи обновления флота (российского авиапарка), задачи увеличения экспорта высокотехнологичной продукции за счёт экспорта самолётов. И, в общем-то, на последнем МАКСе в августе 2009 года мы получили от Премьер-министра Российской Федерации Владимира Владимировича Путина конструктивную критику, и, таким образом, наши усилия по поиску новых путей поддержки продаж нашей продукции, приобрели новый толчок.
     Мы проанализировали всю практику, которая существует в Российской Федерации по поддержке продаж и которая существует в мире. Дело в том, что самолёт как продукт - это не только лётно-технические характеристики, это и система поддержки в эксплуатации, и финансовый пакет. В сумме эти три фактора, то есть железо, послепродажная поддержка и финансовый пакет, который обеспечивает собственнику фондирование долгосрочного владения, и составляют стоимость владения воздушным судном.
     Поскольку тематика сегодняшнего заседания Научно-экспертного совета именно механизмы взаимодействия промышленности и финансовой системы, я вкратце расскажу о наших инициативах, которые появились после проработки опыта по финансовой поддержке продаж, по фондированию продаж.
     Так, сейчас поддержка продаж в Российской Федерации осуществляется посредством трёх постановлений Правительства: это постановление 466, которое субсидирует лизинговые платежи авиакомпаниям, часть лизинговых платежей; постановление 90, которое субсидирует процентные платежи лизинговых компаний, которые приобрели отечественные воздушные суда; и ещё одно постановление, которое субсидирует процентные платежи, предэкспортное финансирование в экспортных контрактах.
     К сожалению, все эти постановления, имеют существенный недостаток, который состоит в следующем. Если в бюджете Российской Федерации есть деньги, то субъект поддержки получает финансирование, но пройдя при этом определённые административные барьеры. Фактически, решение о предоставлении субсидий принимается на ежеквартальной основе, и, повторюсь, лишь в том случае, если такая субсидия включена в бюджет Российской Федерации в необходимом объёме.
     Таким образом, при анализе рисков данного субъекта поддержки наше банковское сообщество, российская банковская система практически игнорирует наличие этих субсидий, потому что понимает, что никакие длинные, инвестиционные деньги на 15 лет, как то требуется, учитывая особенности нашей отрасли, не могут быть предоставлены, если часть денежного потока предоставляется всего лишь на один год (в рамках бюджета), да и то абсолютно не гарантированно.
     В мире данная система устроена по-другому. Не знаю, насколько вы отслеживаете данные события, но совершенно недавно появились сообщения о том, что Эксимбанк поручается по облигационным выпускам авиакомпаниям, которые приобретают авиатехнику Боинга по длинным, 15-летним облигационным выпускам. При этом ставка фондирования составляет менее трёх процентов годовых. Почему это так важно?
     На самом деле, в рамках ВТО существуют определённые ограничения на государственную поддержку такого рода сделок. И то, что сейчас продемонстрировал Эксимбанк, это - впрямую обходной путь этому ограничению. В рамках ВТО существует Комиссия по урегулированию споров, и там, по ее внутреннему соглашению, есть определённые формы, по которым в зависимости от кредитного рейтинга владельцев самолётов высчитываются ставки, определяются ограничения по соотношению собственного и заёмного капитала при фондировании сделки. Сейчас ограничения этой Комиссии позволяют выдавать кредиты от 4 до 7 процентов годовых. 7 процентов - это наиболее низкий кредитный рейтинг, который может быть профондирован, выше ставки при фондировании самолётов просто не бывает.
     Собственно говоря, мы предлагаем позаимствовать лучший опыт, существующий в мире, а именно - позаимствовать опыт Правительства Бразилии по предоставлению поддержки покупателям бразильских самолётов. При этом мы исходим из того, что Бразилия - это наиболее близкая к нам по уровню экономики страна, это - быстро развивающаяся страна. У них такие же, как и у нас, серьезные проблемы с высокими ставками, с надёжностью банковской системы и так далее.
     В чём состоит предлагаемая нами система поддержки продажи самолётов? Банк, который предоставляет долгосрочное финансирование для приобретения самолётов, получает 15-летнюю государственную ценную бумагу. Бумага представляет собой обязательство по равномерной выплате в течение 15 лет, так называемые выравнивающие ставки. Допустим, банк считает приемлемой доходность в 15-летнем кредитовании в 15 процентов годовых. А экономика авиакомпаний может дать только 4 процента годовых. Это - совершенно реальные цифры, и никакие современные рыночные ставки ни российская авиакомпания, ни авиакомпания любой другой страны мира коммерчески выдержать не в состоянии.
     Итак, 4 процента держит авиакомпания, а приемлемая доходность в 15-летнем кредите - 15 процентов. Так вот 11 процентов годовых доплачивает государство в виде купона по данной ценной бумаге. В отличие от существующей системы субсидирования, как вы понимаете, выплаты по суверенной бумаге не зависят от текущего бюджета страны. Это безусловное обязательство, имеющее суверенный риск. Таким образом, риск банка по неполучению этого денежного потока, практически является на уровне суверенного, то есть отсутствует, хотя, всё-таки, и имеется страновой риск.
    В чём привлекательность предлагаемой системы? Прежде всего, такой выравнивающей ставкой мы мотивируем банковскую систему эмитировать длинные деньги, то есть превращать существующие у них краткосрочные пассивы (поскольку бизнес непрерывен, население несёт краткосрочные депозиты, предприятия хранят в банковской системе свои текущие счета, а 15-летних пассивов нет, и ни у кого и не будет) в долгосрочные пассивы. Вопрос в том, за какую цену, за какой доход банк решится шестимесячные деньги выдать на 15 лет, предполагая, что при окончании шести месяцев он сумеет привлечь новые депозиты или текущие средства заново.
     Какое к такой системе отношение у наших банков? Мы провели консультации с рядом крупнейших российских банков, и, с точки зрения операционной части, нам полностью подтвердили наши гипотезы: да, это лучшая практика, это действительно будет работать . При одном условии: если мы, как производители, заручившись опять же гарантиями более высокого уровня, то есть, снизив риск заёмщика (производителя), сможем обеспечить гарантии остаточной стоимости наших воздушных судов.
     Сейчас, как вы понимаете, вторичного рынка российских самолётов практически не существует, промышленность практически стояла в течение последних 15 лет, и поэтому никакой информации по поводу того, какова же рыночная стоимость наших самолётов, просто нет. Поэтому лидерную партию самолётов, а это порядка 50 самолётов каждого из типов, нам необходимо обеспечить гарантиями остаточной стоимости. Это делается уже несколько вне государства, это будут обязательства ОАО Объединённая авиастроительная корпорация , по которым, по нашему мнению, должен выдать банковские гарантии Внешэкономбанк.
    Но в любом случае эта сделка уже не является сделкой, требующей денег, кроме случаев дефолта, когда нам нужно произвести выкуп самолёта с рынка, и разместить заново. Таким образом, имеем два элемента всей системы: система субсидирования через предоставление государственных ценных бумаг, которая выравнивает доходность до рыночной, плюс гарантии остаточной стоимости, которая обеспечена банковскими гарантиями Банка развития. Именно соединение этих двух элементов позволит увеличить наши продажи до уровня, заданного в наших целевых показателях по продажам российской авиатехники в Федеральной целевой программе Гражданская авиация .
    В случае, если мы не сможем убедить Правительство Российской Федерации, наши органы исполнительной власти, что именно эти меры господдержки являются необходимыми для нашего выживания, то я считаю, что больших шансов у нас продолжить эту деятельность нет. Почему? Потому что, всё-таки, в данном экономическом процессе, присутствуют три субъекта: это - авиапроизводители, это - финансовая система и это - транспортное предприятие. Если авиапроизводители и в состоянии создать самолёт с правильными лётно-техническими характеристиками, а такие самолёты у нас есть, то авиакомпания не в состоянии нести процентную нагрузку более 5-и процентов годовых при структурировании этого долга.
     И последнее. Я понимаю, что у финансовой системы есть риски, я понимаю, что у неё есть, наверное, более интересные проекты. Но если мы хотим, чтобы в стране был собственный воздушный флот, то этот флот, к сожалению, только рынком не создаётся. Это - стратегически важная государственная задача. Поэтому на ближайшем этапе, с горизонтом в пять лет, нам крайне необходима поддержка наших продаж со стороны государства.
    
     Милюков Анатолий Илларионович
     Исполнительный вице-президент Ассоциации российских банков, доктор экономических наук, профессор, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
     Банковская система находится в стагнации. Нужны радикальные меры по оживлению экономики
    Попробую остановиться лишь на наболее крупных актуальных проблемах развития российской банковской системы.
     Ассоциация российских банков подготовила доклад к нашему съезду, который, как уже здесь было сказано, состоится 9 апреля. Этот доклад размещен на сайте Ассоциации российских банков. Кроме того, мы его размножили в виде брошюры, где попытались изложить в большей мере практические вопросы развития нашей банковской системы. И то, что является стоном банковского сообщества сегодня, изложить в этом докладе.
     Но если, всё-таки, обобщить все эти вопросы в целом, свести их в единое целое, подойти к ним в принципе, то надо остановиться, прежде всего, на следующем фундаментальном вопросе: в каком состоянии сейчас находится банковская система? А ситуация состоит в следующем.
    Так, за 2009 год у нас более или менее увеличился капитал банков, и то за счёт помощи государства. Выросли вклады населения, и то благодаря введению гарантий по вкладам в 700 тысяч рублей, что несколько успокоило население. Но банки при этом сделали, в свою очередь, весьма спорный шаг - взвинтили ставки по вкладам.
     Все остальные показатели состояния банковской системы - это сплошные нули или минусы. Но самое главное состоит в том, что падают объемы выдаваемых кредитов. Эти объемы упали за год, по-моему, на восемь процентов, особенно по рознице - там вообще минус. Почти нулевой рост по корпоративным кредитам.
     В декабре 2009 года в выступлениях руководителей Центрального банка утверждалось, что ситуация сейчас улучшится, объемы кредитования будут увеличиваться. Но январь текущего года показал ещё более тревожную ситуацию, а февраль даже то, что объемы кредитов пошли на минус. Март также не показывает никаких улучшений.
     Таким образом, хотя мы все слышим заявления о том, что мы выходим из кризиса, кредитный оборот тем временем уменьшается, кредитная масса вложений в производство ничтожная, увеличение ничтожное. Поэтому возникает вопрос: где же брать источники ресурсов даже в рамках тех небольших ресурсов, которые у нас есть?
    Вот это, пожалуй, центральный вопрос нашего доклада. Мы его рассматриваем очень подробно. Здесь я хотел бы остановиться только на двух-трёх-четырёх моментах этой большой проблемы.
     Прежде всего, это проблема с кредитованием. Что мы можем ожидать реально? С.М. Игнатьев - Председатель Центрального банка РФ - недели три назад на одном из совещаний заявил, а его речь публиковалась, что мы сейчас начнём увеличивать объемы кредитования в размере 15-20 процентов. Пока это даже не просматривается. А.Л. Костин (а это руководитель важнейшего банка, ВТБ) на днях заявил, что к концу года он ожидает оживление кредитования.
     Я думаю, что если мы ничего не поменяем в нашей производственной, промышленной политике, не изменим ситуацию в материальном производстве, в сфере реальной экономики, непосредственно среди заёмщиков, мы вряд ли что-то улучшим.
    Реально складывается такая ситуация: плохие предприятия, а их таких много, больше половины, банки не кредитуют, а более-менее хорошие предприятия не берут кредит, или берут очень осторожно, потому что крайняя высокая ставка кредита. Более того, кредиты, как уже говорилось на этом заседании авиастроителями, выдаются на очень короткий срок. Кому они нужны на такой срок и по такой ставке?
    Положение очень тревожное и оно требует, конечно, разработки принципиальных мер, прежде всего, в области политики кредитования.
    Так, недавно мы сделали опрос банков. Ряд из них оценили положение в банках как тревожное, ряд - как катастрофическое. Действительно, всё не так просто. Хотя, конечно, положение с ликвидностью в банках улучшено за счёт государственных ресурсов, ресурсов Центрального банка, но, в принципе, банки находятся в каком-то ожидании, а точнее - в выжидании.
     Конечно, самая главная проблема - это дорогие ресурсы. Сейчас звучат заявления руководителей государства, что мы снизим проценты по ставкам, а ставку по ипотеке доведём до 6 процентов . Но как это сделать? Если ничего принципиально не изменить и не сделать принципиальной ломки существующей ситуации, то банки вообще перестанут кредитовать. Какой банк будет давать кредит под шесть процентов в нынешней ситуации?
    По важнейшей из существующих проблем - сроков кредитования. Реально, при выработке политики кредитования вопрос даже не в том, где найти деньги. В этом вопросе я полностью согласен с представленной Абелом Гезевичем Аганбегяном схемой использования и централизованных ресурсов, и золотовалютных запасов, и облигаций внутренних и внешних займов, и средств населения.
    Так, один из важных вопросов в этом контексте - это законодательное урегулирование процедуры возврата денежных вкладов. Я думаю, что мы всё-таки добьёмся, что Государственная Дума, наконец-то, после трёхлетних споров примет уточнения в 837 статью Гражданского кодекса и даст возможность банкам договариваться с вкладчиками, чтобы их вклады возвращались не сразу после запроса, а, например, через две недели, как делается во всём мире.
     Но Государственная Дума пока что решение этого вопроса придерживает , и поэтому банки сидят на этих вкладах, на таком горящем огне . Ведь они понимают, что если завтра вдруг случится какой-то тревожный звонок, какая-то паника, что они будут делать? Они останутся ни с чем.
     Поэтому вопрос состоит, конечно, в другом. Мне кажется, что надо вообще переломить нынешнюю политику в отношения к кредитам в нашей стране. Упорно, уже много лет, последние четыре-пять лет, финансовые структуры нашей страны доказывают, что всякое наращивание кредитов - это гибель, это беда, это инфляция.
     Однако, как показывает мировой опыт, прямой связи между ростом инфляции и ростом кредитной массы в принципе не существует. Не существует такой связи и в нашей стране. Тем не менее, мы вкладывали свои деньги в банки Соединённых Штатов Америки и других стран, вкладывали на всякий случай . И все эти масштабные, хорошие, нефтяные деньги лежали и работали на кого-то, но не на нас.
    За все последние годы мы не изменили структуру нашего производства, не осуществили диверсификацию производства. В результате этого мировой кризис нас застал просто как цыплят . И мы оказались только с внешним, главным образом крупным корпоративным долгом и с убогой сырьевой структурой экономики.
     А что изменилось сейчас? К сожалению, надо отметить, что, несмотря на такой негативный опыт, из которого надо извлекать уроки, сейчас практически ничего не изменилось, аргументация всё та же.
     Так, недавно было совещание в Министерстве финансов, на котором я также выступал по этому вопросу. Руководство министерства говорит нам: вы хотите нас загнать в новый виток инфляции . Почему вложения в кредиты должны привести к росту инфляции? Тогда как, читая научные доклады, слушая выступления во всем этим вопросам, приходишь к одному выводу: общее мнение научной общественности, экономистов состоит в том, что абсурдо считать, что расширение кредитования должно вызвать виток инфляции.
    Я не буду подробно останавливаться на этом, это, по-моему, и так понятно. Но, тем не менее, такая система продолжает существовать. И мне кажется, что в ближайшие год, два, три мы по-прежнему будем зажимать источники пополнения наших банковских пассивов. А их действительно много, ведь кроме того, что я назвал, это ещё и пенсионные деньги, страховые деньги и так далее, которые мудро, правильно, грамотно надо включать в процесс кредитования.
     Это не значит, что мы должны бухнуть все деньги сразу в долгосрочный кредит. Деньги должны пойти в кредит и под несрочные программы и под малый бизнес, который даёт отдачу через год и даже меньше. И всё это ведет к насыщению рынка. А пополнение рынка сбивает инфляционный процесс. Разве это не аксиома?
     Конечно, это очень больная тема, она затрагивает множество интересов. Но, по-моему, очевидно, что она заслуживает именно государственного размышления и осмысления, решения, в том числе здесь, в стенах Государственной Думы.
    Если говорить о более конкретных проблемах положения банков, то есть, конечно, ещё несколько вопросов. Прежде всего, это вопрос плохих кредитов. Так, сегодня по официальной отчётности нам докладывают, что просроченные кредиты, плохие кредиты, составляют, примерно, 5-6 процентов.
     Реально же оценки аналитиков, да и самих наших банков показывают, что плохие кредиты у нас составляют, примерно, 15, а, может, даже и больше процентов. Сейчас произошла массовая реструктуризация кредитов. Кредиты отсрочены. Но реструктуризация, по нашим оценкам, прошла во многих случаях поспешно. По ним просто продлён срок возврата, заключены новые договора. И мы должны ждать полгода-год, может, два года, пока этот возврат произойдёт реально. Но к этому времени в тяжелом положении окажутся и банки, да и сами заемщики.
     Тогда как, по моим расчетам, примерно половину реструктуризированных долгов надо будет списывать.
     Почему весь мир, по крайней мере, развитые страны, нашёл эффективные способы работы с плохими долгами? Потому что их просто начали приобретать государства, создали плохие банки , переключали плохие кредиты на специальные компании, стали очищать банки и дали им возможность двигаться вперед. Мы это не сделали. Почему? Все время звучала такая фраза, правда, не очень может быть и громко: Ничего, все рассосётся, всё пройдёт, и все вопросы будут решены .
     До сих пор это мнение, по-моему, существует и в Центральном банке, и в нашем Правительстве. Почему им хочется говорить именно так? Потому что это, конечно, действительно большая проблема, связана с большими деньгами. В действительности, этот механизм надо реализовывать через Агентство по страхованию вкладов, прокрутить там большие суммы денежных средств, по крайней мере, временно с ними работать, пока они будут возвращены на реальной, экономически грамотной основе.
     Поэтому я считаю, что одна из проблем, которая мешает кредитованию, это - наличие плохих кредитов. Как президент любого банка будете разворачивать кредитование, если он понимает, что процентов 20-30 кредитного портфеля (так, Альфа-банк этого не скрывает) находятся под угрозой невозврата? Сейчас банки сидят, как на пороховой бочке .
     Поэтому нам не надо стесняться, надо ввести определенную систему (а мы разработали систему страхования активов) и вложить, если надо, туда какую-то сумму средств, очистить плохие кредиты, дать возможность банкам идти в производство и кредитовать промышленность.
     Есть и другая, не менее острая проблема, которая сдерживает кредитование промышленности. Дело в том, что, как показывают последние отчёты, резко упала рентабельность банков. Сейчас их рентабельность, отношение прибыли к автивам, составляет 0,7 процента. А во всем мире считается, что если такая рентабельность составляет 1 процент - это уже катастрофа. Более того, рентабельность к капиталу снизилась за последнее время с 20 до 4 процентов.
     Какие факторы привели к такому срыву, падению рентабельности?
    Фактор первый - это то, о чем я говорил, плохие активы. Плохие активы не дают дохода и поэтому понижают уровень рентабельности.
     Фактор второй - удорожание ресурсной базы. Дело в том, что пассивы банков сейчас крайне дорогие. Банки, боясь потерять полную ликвидность, взвинтили ставки по вкладам. Сейчас они начинают их постепенно снижать, но всё равно снижение ставок по кредитам идёт быстрее, чем ставок по вкладам.
     Фактор третий - снижение доходов от активных операций. А если у нас кредитные операции не растут, если у нас увеличение там идёт всего на один, полпроцента процента, как тогда зарабатывать деньги? Правда, сейчас банки начали приобретать облигации, ценные бумаги, в том числе ценные бумаги корпораций. Но речь идёт о том, что это, с одной стороны, некоторое спасение, но при этом потеря процентов, так как это менее доходный актив.
     Однако, проблема в том, что банки вкладывают, всё-таки, только в голубые фишки , ещё куда-то. А остальным как развиваться? Поэтому падение доходов от активных операций идет во всех аспектах.
    Фактор четвертый - ограниченность возможностей по снижению нетрадиционных расходов. Наши банки, конечно, достаточно сильно раскрутили свои филиальные сети. Может, с одной стороны, это неплохо, но в нынешней обстановке это - крайне затратные мероприятия. А свернуть филиальную сеть и сделать её более рентабельной - это мучительное и сложное дело, а доходы надо получать сегодня. И, кроме того, сейчас уже иссякли все возможные текущие сокращения таких расходов. Уже более или менее сократили и персонал банков, и фонды зарплаты.
     Но, повторяю - действие всех этих факторов не ослабевает, а усиливается. Поэтому есть реальная угроза резкого падения капитализации банков, потому что прибыль - это главный источник их капитала. Если рентабельность падает, мы можем потерять огромную сумму капитала банков. Тогда, в перспективе, в ближайшие год-два мы не нарастим объёмы кредитование, а, наоборот, будем их сужать.
     Завершая, хотел бы попросить вас (и выступавших здесь авиастроителей, в частности) дать свои предложения по указанным вопросам, которые мы могли бы приложить к нашему докладу на съезде Ассоциации российских банков. На этом съезде, который пройдет в Колонном зале 9 апреля, собираётся около тысячи людей, имеющих прямое отношению к российской банковской систем, пройдет большая дискуссия о том, как выстраивать нашу банковскую системы, механизмы ее взаимодействия с промышленностью.
     Нам надо, всё-таки, вырабатывать наконец-то, решая текущие проблемы, проблемы, стратегические вопросы модернизации нашей страны. Думаю, что нам удасться это сделать.
    
     Клейнер Георгий Борисович
     Заместитель директора Центрального экономико-математического института РАН, член-корреспондент РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
     Ассоциативная модернизация, или замена олигархов на иерархов
    На меня так же, как и на всех вас, присутствующих на сегодняшнем заседании Научно-экспертного совета, я думаю, произвёл глубокое впечатление доклад Абела Гезевича Аганбегяна, который многосторонне раскрыл сущность того, что нам надо было бы сделать на макроуровне. Но вернёмся всё-таки к основной проблеме, к основному ключевому слову, которое сегодня звучит повсюду - модернизация .
     Складывается такое впечатление, что, на самом деле, проблемой модернизации, то есть не просто развитием экономики России, которое само по себе нуждается в приложении сил, а именно модернизацией экономики, в общем-то, мало кто занимается. Я даже не вижу, насколько глубоко поставлена эта проблема. Совершенно очевидно, что модернизация нам нужна и в силу тех проблем, о которых говорил Абел Гезевич Аганбегян. И старение фондов, и старение персонала не забудем, и невосприимчивости предприятий к инновационным достижениям, и коррумпированности, и асимметрии управления, и так далее. Всё это верно.
     Но создаётся такое впечатление, что модернизация , само это слово - является, всё-таки, каким-то имитационным, что какой-то процесс имитируется, а реального продвижения и реальной организации мы не видим. Чем является модернизация? Проектом, национальным проектом типа тех четырёх проектов, которые были, и некоторые из них ещё существуют? Является ли она процессом, который нужно организовать, строить, что требует рукотворных усилий со стороны всех уровней? Или же модернизация является средой, в которой должна развиваться наша экономика, начиная с некоторого момента?
     Вопросы остаются без ответа. И если попробовать дать некоторый общий ответ, то мне представляется, что самое главное в этом деле - это сочетание всех трёх указанных составляющих: модернизация как проект, как начало; модернизация как процесс, который, в общем-то, не должен иметь конечную длительность, а должен продолжаться в виде определённых процедур, и, наконец, модернизация как среда, в которой должна развиваться наша экономика. И какая модернизация при этом нам нужна? Есть несколько стандартных словосочетаний, которые на эту тему часто произносятся.
    Первое - прорывная модернизация, при которой все средства вкладываются в какие-то прорывные области. Например, сейчас очень модная область - нанотехнологии. И предложение: давайте мы туда вложимся по полной программе и на этом прорыве въедем в сообщество развитых стран . Другой вариант стандартного словосочетания - догоняющая модернизация, при которой мы должны выбрать себе какой-то ориентир, а также в каком-то смысле близкую нам по тем или иным показателям страну: то ли по ВВП на душу населения, то ли по территории, то ли ещё почему-то, и двигаться вслед за ней.
     Мне бы казалось, что уже ясно, что ни прорывная, ни даже догоняющая модернизация не решат проблему. Нужно было бы такое словосочетание, которое бы я обозначил: системная модернизация. Что такое системная модернизация? Она должна охватывать, во-первых, все уровни, не только макроуровень, о котором так ярко говорилось в докладе Абела Гезевича Аганбегяна, а даже выше. Начинать надо с ещё более высокого уровня - с мегауровня, с определения места и миссии России в мировом сообществе. Затем должен идти макроуровень, о котором говорилось, и очень важны последующие - мезо- и микроуровни.
     И модернизация может быть названа системной только в том случае, если каждый из этих уровней будет иметь программу, будет иметь взаимосогласованное взаимодействие. Что может быть реализовано, в частности, например, в системе индикативного стратегического планирования, о которой в этой аудитории тоже говорилось. И указ о начале государственного стратегического планирования, в отношении которой был подписан ещё в прошлом году, почти год назад, тем не менее, мы такого планирования пока не видим.
    Системная модернизация должна носить эволюционный характер, те инициативы, которые внедряются, должны быть подкреплены корнями, которыми они входят в нашу почву. Нельзя просто привести технологию и запустить её, она отомрёт, она устареет и не будет поддержана. Необходима системная, многоуровневая оптимизация и модернизация всей экономики. И, конечно, наиболее существенным при этом является уровень, о котором здесь отчасти говорилось - уровень предприятия. Имннно там, в этом клубке соединяются проблемы икредитования, и технологий, и старения ресурсов и трудового потенциала, и все остальные проблемы.
     В связи с этим хочу сказать, что за многие годы реформ складывается такое впечатление, что предприятиям в одиночку не справиться с существующими проблемами. Похоже, что не работает механизм - плоская или же двухуровневая структура, когда государство непосредственно призывает или стимулирует предприятие, когда макроэкономика ориентирует микроэкономику через разнообразные инструменты: и словесные, и в виде ставок процента, и так далее. Ни предприятия в одиночку не могту пробиться снизу вверх, донести проблемы до уровня государства, ни государство не может в одиночку пробить эту толщу атмосферы, которая лежит между ними.
     Учитывая это, попробую познакомить присутствующих на сегодняшнем заседании нашего Совета с некоторым предложением, которое, может быть, покажется весьма спорным или недостаточно обоснованным, но оно вырастает из сегодняшней экономики. Что это за предложение?
     Сейчас в каждой отрасли существуют ассоциации производителей. Как, скажем, Национальная мясная ассоциация, Ассоциация производителей стекловолокна, Ассоциация производителей фосфатных удобрений, Руссофт и так далее - практически вся карта экономики России, с точки зрения предметно-товарной сферы, покрыта этими ассоциациями. Мне кажется, что их потенциал недостаточно используется, и мы недостаточно уделяем внимания этим ассоциациям, в том числе при решении проблем модернизации и ее финансирования. На мой взгляд, эти отраслевые ассоциации и должны восстановить отраслевую структуру нашей экономики.
     К сожалению, у нас считалось после перестройки, что единственное, что связывает предприятия, относящиеся к одной отрасли, это - конкуренция. Считалось, что отталкивание локтями, стремление получить конкурентные преимущества - это и есть то, на что следует ориентировать предприятия одной отрасли. Жизнь показывает, что это узкий и просто даже не системный взгляд на вопрос. Конкуренция должна сочетаться с кооперацией, должна сочетаться с совместным развитием, должна сочетаться с координацией, только тогда она будет эффективной и приводить к желаемому, позитивному и долгосрочному результату.
     Ассоциации производителей во всех отраслях могут сыграть чрезвычайно важную роль в создании правильного спектра взаимоотношений между предприятиями, в том числе и конкурирующими. При таких ассоциациях, как мне представляется, должны быть созданы специальные центры - центры модернизации. Только они могут провести модернизацию, ведь модернизация, если говорить о технологической модернизации, идет главным образом по отрасли, модернизируются предприятия одной отрасли. Иногда это может быть какая-то волна, конвейер или другие формы, иногда она идёт от смежных производств, когда модернизируются поставщики или потребители, и они за собой тянут всех остальных.
     Но главное, всё-таки, движение достижений научно-технического прогресса идёт вдоль отрасли, и эту роль должны на себя взять ассоциации. Они должны взять на себя ответственность за технологическую, кадровую и другую модернизацию предприятий. Видимо, нелегко им это сделать, и нет недостаточно полномочий, которыми они сейчас обладают, но это вопрос, который можно решить, это вопрос, который решается нами же - в общем-то, теми людьми, которые сидят на предприятиях, и которые в состоянии договориться. При этом утрата части полномочий в результате интеграции в ассоциации может вполне компенсироваться теми выгодами, которые несёт модернизация на базе таких ассоциаций.
     Эти ассоциации могут стать в определённой степени посредниками и даже гарантами в отношениях между банками и предприятиями. Здесь возможна диверсификация рисков, распределение этих рисков на целый ряд предприятий - не всегда это может быть встречено с пониманием, но рано или поздно это делать придётся, потому что невозможно пробиться в одиночку предприятию, каждое предприятие это ощущает и избирает различные средства для того, чтобы примкнуть к той или иной группе. Иногда это - административные рычаги, иногда это - какие-то другие, но, естественным являются именно отраслевые ассоциации.
     Там же могут быть созданы и центры экспертизы проектов, и те проекты, которые являются рискованными или те предприятия, которые представляются плохими, возможно, это недостатки экспертизы. И экспертиза тех людей, которые знают данную отрасль, знают данное предприятие, сможет сыграть решающую роль в выдачи кредитов. Наконец, за такими ассоциациями может быть закреплена в общественном мнении ответственность за такой капитал как репутация. Это важный капитал, сами ассоциации должны завоевать эту репутацию. Они должны поддерживать репутацию лучших предприятий своих членов.
     И этот капитал для банков, как мне представляется, может стать важнейшим фактором для решения вопросов о кредитовании и рефинансировании тех или иных проектов. Такой репутационный капитал, потенциал сейчас, к сожалению, крайне низок, крайне низок также и уровень его использования в России, в отличие от многих и многих западных стран. Этот репутационный капитал должен быть вовлечён в производство, как мне кажется, также с помощью отраслевых ассоциаций. Этот вопрос, конечно, требует серьёзных усилий. Но я думаю, что иерархия от предприятий через ассоциации к высшему уровню государственной власти и управления - это и есть реальная дорога к модернизации.
     Вы все хорошо знаете, как мы прошли за последние годы долгий и мучительный путь олигархизации. Мне представляется, что этот путь себя в значительной степени исчерпал. Модернизация должна охватывать и организацию производства в целом, организацию взаимодействия между различными уровнями власти, труда, собственности и так далее. И, может быть, вот недавно Михаил Прохоров очень резко, даже неожиданно резко высказался о проектах модернизации. Он сказал, что модернизация работать не будет, потому что рабочие на предприятии не те. Они там устарели, неэффективны и так далее.
     Может быть, не спорю, и рабочие нуждаются в совершенствовании укреплении кадрового состава. Но самое главное, на чем я хотел бы заострить ваше внимание, это то, что олигархи не те. И, может быть, вместо олигархов нам нужны кто-то другие? Я сейчас произнесу слово, которое тоже может вызвать негативное отношение, но мне представляется, что это для сегодняшней ситуации в России более важное понятие, а эти фигуры, возможно, и должны стать персональными проводниками модернизации. Это - иерархи, люди, которые имеют под собой часть управляемой структуры, а над собой - часть управляющей структуры.
     Олигархи не имеют над собой никого. Значит, они все находятся в ситуации ограниченной ответственности. Только ответственности за вложенный капитал. Напротив, иерархи должны находиться в общей системе государственной ответственности, снизу доверху. Хорошо было бы, если бы они не были одновременно олигархами, иначе мы опять скатимся в нынешнюю структуру. Именно так и должна проходить модернизация организационной структуры экономики, модернизация институтов управления промышленностью - сверху донизу. Согласен, весьма спорно. Но обсуждать это надо.
    Завершая, хочу сказать, что и коррупция, о которой мы говорим только в отношении чиновников, тоже ведь охватывает всю систему сверху донизу, включая предприятия, ее низовой уровень, а также решения, которые принимаются на всех уровнях исходя не из интересов должностных инструкций предприятий, а из интересов личности. Вот с этим должна быть решительная борьба в рамках процесса модернизации, и именно здесь, как мне кажется, в создании многоуровневой системной программы и реализации модернизации и лежит решение тех проблем, о которых сегодня говорилось и еще будет говориться на нашем Совете.
    
     Полтерович Виктор Меерович
     Заведующий лаборатории математической экономики Центрального экономико-математического института РАН, академик РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
    Главные условия модернизации: национальная инновационная система, интерактивное планирование и абсорбционная способность страны
    Задача модернизации, если рассматривать исторический опыт, выглядит совершенно безнадёжной. Поясню, что я имею в виду.
    В мире гораздо больше развивающихся стран, чем развитых, и все развивающие страны хотят стать развитыми. Однако, за последние 60 лет удалось это совсем немногим. Удача сопутствовала так называемым "восточноазиатским тиграм": Японии, Южной Корее, Тайваню, Гонконгу, Сингапуру. Кроме того, успешными (хотя начавшими с другого, более высокого уровня) можно считать несколько стран Европы, в прошлом отстававших - Грецию, Португалию, Испанию, Ирландию. Стоит еще упомянуть о Китае, хотя Китай ещё очень далёк от развитых стран, его ВВП на душу в 2,5 раза меньше российского. Но он в последние 30 лет демонстрирует феноменальные темпы роста.
     Собственно, вот и всё. Как правило, задачу модернизации, а это и есть основная задача догоняющего развития, решить не удаётся.
    Данные, касающиеся России, не обнадеживают. В 1913 году наш ВВП на душу составлял 28 процентов от американского уровня (по паритету покупательной способности). В 2006 году ровно - столько же, в 2008 г. - около 30 процентов. Представляете себе, прошло столько лет и столько событий - две мировых войны, революция, переход к рынку, а мы вот в этой относительной метрике находимся всё на том же расстоянии от развитых стран.
     Для того чтобы понять, каким образом проводить модернизацию, нужно изучить опыт успешных стран, выявить характерные черты той политики, которую проводили страны, добившиеся успешной модернизации. Мы с группой коллег этим много занимались, сейчас имеется проект объёмом примерно 400 страниц. Он направлен в Правительство Российской Федерации, его отдельные части находятся в Министерстве финансов. Здесь я очень коротко сформулирую основные позиции.
     Что означает - решить задачу модернизации? Если бы России в течение 20-25 лет удалось с 30 процентов американского уровня выйти на 50-60 процентов (это как раз уровень относительно небогатых европейских стран, тех же Португалии и Греции), это было бы действительно решением проблемы и означало бы, что мы уже в группе развитых стран. Такая задача действительно была решена примерно за эти сроки Японией, Тайванем, Кореей. Скажем, в 1950-м году душевой ВВП Японии составлял примерно 20 процентов от американского уровня. А через 20 лет она уже вошла в группу развитых стран, достигнув к 1970 году около 65% американского душевого ВВП. В 2008 г. этот показатель составлял 75%, чуть меньше, чем для Германии и чуть больше французского показателя.
    Все успешные страны действовали по-разному, но всё же у них были общие черты. Во-первых, они заимствовали технологии. Интенсивное заимствование технологий в течение многих лет с постепенным переходом к инновационному развитию - вот характерная черта буквально всех быстро развивавшихся стран. Кстати говоря, заимствуют не только развивающиеся страны, но и развитые. Министр экономики Ирландии в 2006 году сказал: до сих пор мы двигались, благодаря обычным инвестициям, а теперь нам нужно переходить к экономике, основанной на знаниях. Это было сказано в 2006 году. А Ирландия к тому времени была уже одной из самых богатых стран Европы.
     Конечно, Ирландия - маленькая страна, поэтому для неё мог быть целесообразен столь длительный период заимствований. Для нас это, вряд ли, окажется возможным. Но совершенно очевидно, что на нашей стадии развития необходимо, прежде всего, осваивать уже известные более эффективные технологии.
    Я позволю себе высказать ещё один крамольный тезис - не обязательно сразу стремиться к освоению самых передовых технологий. Я по первому образованию инженер и знаю, что самые передовые технологии очень часто не приживаются в отсталой технологической и институциональной среде. Нужно планировать последовательность усовершенствований. В определенных ситуациях целесообразно начинать процесс заимствования не с самых передовых технологий, имея в виду, что через какое-то время эти технологии будут заменены на более современные. Быстрое поэтапное развитие нередко оказывается более эффективным, нежели попытки больших скачков .
    Неудачи догоняющего развития во многом связаны с тем, что страны ставят перед собой неразрешимые задачи. В частности - пытаются сразу же вводить институты, характерные для развитых стран, или стремятся немедленно закупить самые передовые технологии. А они не приживаются, обслуживать их не удаётся. Примерам таким несть числа, я не буду на этом останавливаться.
    Итак, необходимо широкомасштабное заимствование. Не просто отдельные технологические усовершенствования, они всегда имеют место. Речь идёт о широкомасштабных проектах перевооружения целых отраслей. Для того чтобы подобные проекты появились и оказались эффективными, необходим целый ряд условий. На самом деле, нужна соответствующая институциональная система, включающая три основных элемента.
     Прежде всего, требуется правильно организованная национальная инновационная система.
    За последние десять лет у нас появилось колоссальное количество всевозможных институтов развития - технопарков, инкубаторов, свободных экономических зон и тому подобное. Перед ними поставлены (нечетко сформулированные) задачи, которые они принципиально решить не могут - генерировать и поддерживать инновации. Но бизнес не предъявляет спроса на инновации! В лучших из институтов развития, там, где по-настоящему честные руководители, просто стараются делать какие-нибудь эффективные проекты, не обращая внимания на то, насколько они инновационны.
    Я полагаю, что в нынешних условиях вся национальная инновационная система должна быть сориентирована на задачи заимствования более эффективных технологий. У нас иногда из самых высоких уст раздаётся упрёк: что же вы вот, мол, составили проект, а у вас запланированы технологии, которые сильно отстают от западных. Это, мне кажется, совершенно неправильный взгляд. Важно лишь то, насколько эти технологии лучше существующих, и насколько они соответствуют нашим условиям.
    Проекты предполагают определённый счёт. Если доказано, что проект эффективен и что внедрение технологии, более эффективной в западных условиях, у нас сейчас нерационально, именно его и надо реализовывать.
    Необходимо подчеркнуть, что эффективное заимствование, как правило, не сводится к прямолинейному копированию. Это всегда творческий процесс, требующий фундаментальных знаний и инженерного мастерства для модификации и усовершенствования известных технологий. Тезис о необходимости широкомасштабного заимствования противостоит не тезису о ненужности инноваций, а идеологии большого скачка , т. е. представлению о том, что можно выйти на уровень развитых стран за счет концентрации усилий на каком-то узком направлении, за счет изобретения волшебной палочки .
     Но, с другой стороны, речь не идет всего лишь о терминологических расхождениях: ставка на инновации ведет к заимствованию институтов, характерных для развитых стран, которые не могут работать в отсталой институциональной и технологической среде.
    Наряду с правильно ориентированной национальной инновационной системой необходим второй элемент - индикативное или (я предпочитаю этот термин) интерактивное планирование.
     У нас сейчас создаётся система стратегического планирования. Целый ряд отраслей и регионов уже представили свои стратегические планы на 10-20 лет вперед. Многими отмечается, что по большей части эти планы носят характер благих пожеланий. Происходит это потому, что они (за немногими исключениями) не опираются на планы более краткосрочные. На самом деле, невозможно составить разумный стратегический план, если у вас нет пятилетнего плана, если у вас нет годовых планов, на которых основана стратегия.
     Теперь вопрос: о каком планировании идет речь? Мы же уже пытались создать систему планирования в советское время, очень здорово обожглись. И теперь всякое слово "планирование" воспринимается с некоторой опаской. А ведь системы планирования были необыкновенно развиты и в Японии, когда она быстро развивалась, и в Корее, и на Тайване, и, кстати говоря, в послевоенной Франции, родине интерактивного планирования.
     Создатель индикативного (интерактивного) планирования Пьер Массе в то время писал о главном содержании этого процесса. Главное его содержание состоит в организации взаимодействия между правительством, ассоциациями бизнеса и обществом для создания и реализации эффективных проектов.
    На мой взгляд, суть наших сегодняшних трудностей состоит в отсутствии широкомасштабных эффективных проектов. Именно поэтому банки не выдают кредиты, несмотря на то, что имеют деньги. Ровно из-за этого наше Правительство боится инфляции. Здесь правильно отмечалось, что неверно делать акцент исключительно на антиинфляционную политику. Не только практика, но и теория говорит об этом.
     Однако, надо отдавать себе отчёт и в том, что результатом кредитования неэффективных проектов будет инфляция. Значит, для того чтобы убедить Правительство в необходимости расширять кредитование, нужно создать широкомасштабные эффективные проекты. А вот если прокредитованный проект даёт эффект, то увеличения инфляции не происходит.
     Каким образом возникали эффективные проекты в тех странах, которые добились успеха?
     Создавался государственный орган (комитет, министерство, агентство), который координировал процесс интерактивного планирования. И организовывалась площадка для взаимодействия этого государственного агента с ассоциациями бизнеса. Я неоднократно писал о роли ассоциаций и очень рад, что Георгий Борисович Клейнер поддержал эту идею.
     Правительство не может взаимодействовать с каждой фирмой в отдельности (за исключением, быть может, очень крупных предприятий), так как, если это становится нормой, то развивается лоббирование, растет коррупция. Ассоциации необходимы для согласования интересов фирм внутри отрасли и отстаивания интересов отрасли в относительно прозрачном процессе интерактивного планирования. С другой стороны, нельзя ожидать, что ассоциации проявят инициативу до того, как будет создана площадка для взаимодействия. Сами по себе ассоциации с трудом взаимодействуют друг с другом.
     Возникает вопрос: почему без государства рынок не может справиться с задачей организации широкомасштабных проектов? Основная трудность состоит в комплементарности технологий для разных отраслей. Если вы делаете проект в одной отрасли, то у вас возникают десятки вопросов относительно того, что будет происходить с другими отраслями.
     Я приведу пример из области, где немного разбираюсь: в свое время я закончил Нефтяной институт и занимался системами автоматического регулирования в нефтепереработке. В России есть очевидные проблемы с нефтепереработкой: нужно увеличивать глубину переработки сырья. Мы производим слишком много мазута. Значительную часть мазута продаём, а те, кто покупают у нас мазут, подвергают его дальнейшей переработке, получая лёгкие фракции; таким образом, мы просто-напросто теряем деньги. Это общеизвестно.
    Для углубления переработки сырья нужно соответствующее оборудование. Откуда его взять? Покупать за границей, привлекать западных специалистов дорого. Наверное, наше нефтяное машиностроение может освоить его производство. Но для того, чтобы запустить процесс, машиностроители должны быть уверены в том, что у них будет спрос на их продукцию. Получается ловушка, когда одни не производят современное оборудование из-за того, что не знают, будет ли на него спрос, а другие не хотят проводить модернизацию, потому что аппаратура стоит дорого.
     Такого рода ловушки - одно из основных препятствий для успешной модернизации. Примеров масса.
     Недавно я прочитал о проблеме с трубопроводами. Мы строим трубопроводы на востоке и возим трубы на громадные расстояния. А нужно было бы создать там заводы по производству труб. Но для этого нужна уверенность в том, что проекты будут реализованы. Высокие издержки на перевозки сдерживают реализацию проектов. Значит, опять получается ловушка: одни не уверены в том, что будет спрос, и не создают заводы, а другие не хотят реализовывать проекты из-за дороговизны перевозок.
     Подобные ситуации и должно разрешать интерактивное планирование.
    Итак, в результате взаимодействия агентства по планированию и ассоциаций бизнеса вырабатываются определённые планы. Часть рисков должно брать на себя государство. В одних случаях это может быть обеспечение кредита, в других - непосредственные государственные вложения. Важно, чтобы участники верили, что отобранный проект будет реализован. И как только несколько таких проектов реализованы, появляется желание у банков вкладываться соответствующим образом и происходит стыковка предприятий разных отраслей, появляются следующие проекты, и так далее.
     Вот так шёл процесс развития и в Японии, и в Корее, и на Тайване. И так, между прочим, организован процесс развития и в современном Китае. Китай, как вы знаете, не ликвидировал свою систему планирования. Вначале она была жёстко централизованной. А сейчас они постепенно превращают ее в систему интерактивного планирования. Сначала просто объявили, что собирают все предложения со всех на свете, это выглядело, как популизм. Но затем перед тем, как составить план, заказали различным научным проектным организациям разработку 200 проектов. Все больше и больше вовлекают бизнес в сам процесс планирования.
     Очень важно, чтобы взаимодействие с бизнесом происходило на этапе формирования проектов, не надо ждать, что бизнес сам предложит проекты, этого, как правило, не достаточно. Если нужны небольшие проекты, с этим рынок справится сам. Когда нужны масштабные проекты, необходим посредник, организующий взаимодействие. Это общее правило, которое действовало всегда и всюду.
    Я сказал о двух необходимых элементах модернизации - о национальной инновационной системе и о системе интерактивного планирования.
     Есть ещё третий элемент. Нужна скоординированная макроэкономическая и промышленная политика, которая повышала бы "абсорбционную способность страны". Под абсорбционной способностью понимается способность распознавать новую полезную информацию, осваивать её, распространять и применять в производстве. Это понятие, которое появилось примерно 15-20 лет назад, оно сейчас вошло в тезаурус науки, по этому поводу все больше и больше работ.
     Абсорбционная способность страны зависит от многих факторов. Это, в частности, политика внешней торговли. Быстро развивавшиеся страны на определенном этапе стимулировали экспортные отрасли. Почему? Как только мы выходим на внешний рынок, мы немедленно обучаемся работать так, как работают наши партнеры. И это знание, которое экспортными отраслями приобретается, оно переходит внутрь страны, воспринимается всеми остальными отраслями, это очень мощный канал модернизации. Конечно, только на этом строить политику нельзя, но это важный элемент.
    Другой важный инструмент модернизации - регулирование иностранных инвестиций.
     Есть исследования, показывающие, что иностранные инвестиции могут стимулировать, а могут и тормозить рост. Если иностранный инвестор приходит в страну с плохим институциональным климатом, он, как правило, использует отсталую технологию, у него задача - получить прибыль и репатриировать ее. На этом всё заканчивается, и часто никакого эффекта для страны нет.
    Если же проводится рациональная политика, то иностранные инвестиции могут дать эффект. Например, в Китае многие договора с крупными инвесторами предусматривают участие китайцев в управлении на высоких постах, а через некоторое время - и передачу технологий. Технологии, с которыми приходят иностранцы, постепенно осваиваются китайцами, а потом им уже и не особенно нужен иностранный капитал. И, опять-таки это - политика всех успешных стран.
     Я хочу подчеркнуть: не безразлично, делаем ли мы сразу ставку на инновации, либо сначала осуществляем модернизацию. Например, на инновационной стадии важнейшую роль играют мелкие фирмы, а для решения задач заимствования более пригодны исследовательские отделы крупных фирм. На начальном этапе мелкие фирмы, как правило, выполняют вспомогательную работу, не требующую создания инноваций.
    Итак, я описал три составных элемента успешной модернизации.
     Первый из них - специальное агентство по интерактивному планированию. Это агентство должно взаимодействовать с ассоциациями бизнеса, а в результате взаимодействия должны возникать модернизационные проекты. Должен быть организован процесс отбора наиболее эффективных проектов при участии всех заинтересованных сторон, включая банки. На заключительном этапе целесообразно использовать два современных механизма: частно-государственное партнёрство и проектное финансирование. И если такая система заработает, появляется действительно шанс на успех модернизации.
     Может показаться, что я романтик и предлагаю нереализуемую концепцию. Заметим, однако, что у нас спонтанно появляются все необходимые элементы, включая национальную инновационную систему и стратегическое планирование. Но делается это без осознания ясной и реалистической цели. Если общая философия будет хорошо понята, то появится надежда на то, что система по-настоящему заработает.
     И последнее, о чём я хотел бы сказать. Речь идет о проекте формирования ипотеки. Вероятно, все вы знаете, что в Государственной Думе уже давным-давно лежит проект, предложенный Мироновым, Грачёвым и Дмитриевой по созданию строительно-сберегательных касс. В чём здесь дело и в чём здесь проблемы?
     В 1992 году перед всеми бывшими странами социалистического лагеря стояла задача создания ипотеки, которой до того не было, и вопрос был в том, с какого ипотечного института надо начинать. Так вот, Россия и Польша пошли по пути заимствования самой передовой американской системы - двухуровневой ипотеки. И, если сказать в двух словах, - у них почти ничего не получилось. А Чехия и Словакия пошли по менее прямолинейному пути, начав с создания строительно-сберегательных касс. И добились фантастических успехов. Кстати, по последним данным, строительно-сберегательные кассы страдают от кризиса гораздо меньше, чем другие ипотечные институты.
     Строительно-сберегательные кассы - это переходный, промежуточный институт. Он эффективен лишь на начальном этапе. Так вот у нас эта идея ещё не потеряла актуальности, но, к сожалению, тот закон, который рассматривается в Государственной Думе, он несовершенен, и отчасти возражения против него, на мой взгляд, оправданы. Но это не означает, что сама идея неверна. Её можно и нужно развивать.
     Мы сейчас предлагаем апробировать эту идею на региональном уровне. В качестве экспериментальной системы мы предлагаем французский вариант, где деятельность строительно-сберегательных касс имитируется в рамках специальных строительно-сберегательных банковских счетов.
     И в заключение, ещё одна важная, как мне кажется, мысль. Довольно часто проекты, которые мы выдвигаем, трудновыполнимы на глобальном уровне. Слишком много элементов должны быть сочленены для того, чтобы они реализовались. Нужно чаще прибегать к региональному экспериментированию, апробируя те или иные механизмы на уровне регионов. У нас это иногда делается, но, на мой взгляд, недостаточно. В то время как, например, Китай очень интенсивно прибегал к региональному эксперименту, апробируя те или иные новшества, варьируя правила в разных регионах, а потом постепенно обобщая этот опыт и распространяя на всю страну.
    
     Гринберг Руслан Семенович
     Директор Института экономики РАН, член-корреспондент РАН, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
     Примитивная экономика - примитивные механизмы взаимодействия промышленности и банков
    Рассматривая проблемы модернизации нашей экономики, надо, как мне кажется, исходить из фундаментальных причин нашей экономической отсталости. Да, вопросы взаимодействия промышленности и банков имеют важное значение. Но почему же нам так и не удается их решить, хотя и прошло столько времени с начала рыночных реформ в нашей стране? Я думаю, что проблема - в примитивном характере нашей экономики, отсюда и примитивность механизмов взаимодействия промышленности и банков.
    Попробую несколько подробно представить этот тезис. На самом деле, примитивизация российской экономики - это естественное следствие нашей истории и, что главное, носит системный характер. Именно такое понимание проблем и принятие также системных, а не отдельных мер для их решения и будет определять то, каким будет 2010 год для экономики страны, как будет идти ее модернизация, каким будет взаимодействие промышленности и банков, какие главные проблемы возникнут в будущем.
    По оценкам ведущих экспертов и чиновников, самый острый пик кризиса Россия уже прошла в 2009 году. Но при этом все признают, что легкой жизни не будет. Экономика, если иметь в виду показатель ВВП, скорее всего, будет восстанавливаться. Мир постепенно выходит из рецессии, цены на нефть держатся на стабильно высоком уровне. И если дело пойдет так дальше, а, похоже, это оживление всерьез и надолго, то глубокий экономический спад, с которым столкнулась Россия в 2009 году, закончится.
    Другое дело, что радоваться здесь особенно нечему, поскольку наше хозяйственное выздоровление основано главным образом на улучшении конъюнктуры на мировых рынках топливно-сырьевых товаров. Это чисто тактический, а не стратегический выигрыш. Экономика-то восстанавливается в прежнем примитивном виде, имеющем системный характер. Просто вернется спрос на 10-12 традиционных топливно-сырьевых товаров российского экспорта: нефть, газ, лес, руду, металлы, удобрения.
    Когда начинался мировой кризис, многие надеялись, что он как раз и даст шанс быстро повысить нашу конкурентоспособность, наладить импортозамещение, быстро модернизировать экономику. Конечно, какая-то возможность импортозамещения на фоне снижения курса рубля была. Это немного напомнило ситуацию 1998 года, но тогда курс рубля снизился у нас почти в пять раз, а не на 30 процентов, как в прошлом году. Но главное давно уже для нас заключается не в этом. Проблема гораздо серьезнее, фундаментальнее.
    Эта проблема - в общей деградации производственной культуры, в отсутствии мощностей для выпуска конкурентоспособной продукции. Когда во время прошлого кризиса у нас оставались еще работоспособные, но не полностью загруженные производства, девальвация дала им толчок, выпуск продукции увеличился. Сейчас этого нет. Мы же не в США живем и не в Японии, где снижение курса национальной валюты и вправду способно поддержать экспорт. У нас так не получится, и причина состоит в следующем.
    В нашей экономике практически не осталось незанятых мощностей, и, главное, почти никто (если не считать ВПК) не производит современную, востребованную мировым рынком продукцию, кроме сырья, конечно. Но проблемы в нашем обрабатывающем секторе возникли задолго до кризиса. Например, за прошедший год машиностроение упало намного больше добывающего сектора, и дальше ситуация будет неизбежно только ухудшаться. И этот процесс имеет не только объективные, но и чисто субъективные причины.
    Однако, проблема еще глубже. И это прекрасно осознают наши банки, рассматривая возможности кредитования промышленности. Дело в том, что пока еще существующие производства могут быть окончательно разрушены под давлением импорта. И теперь, хоть ты девальвируй свою валюту, хоть ревальвируй, на кардинальные изменения рассчитывать трудно. Поэтому надо с сожалением констатировть, что по многим товарам мы очень близки к тому, чтобы быть обреченными зависеть от импорта.
     Но главная беда даже не в этом. Я думаю, надо, наконец, сказать о фундаментальной проблеме, которая перед нами начинает обрисовываться: мы, кажется, так и не научены текущим кризисом, вызвавшем сначала столько ужасов, а теперь оказывающимся для России как будто не слишком и тяжелым. Похоже, это опять везение, и построено оно все на тех же нефти и газе. Понимая системный характер наших проблем, надо отдавать себе отчет в том, что и лечение должно носить системный характер. Прежде всего, следует поставить верный диагноз, то есть найти причину болезни, потом наметить грамотное лечение.
    Дело в том, что наши топ-менеджеры - и в банковском секторе, и в промышленности - постоянно говорят примерно то же самое. Я много раз уже это повторял: риторика у наших управленцев правильная. Несколько хуже с практикой. К тому же есть некоторые недоговоренности, играющие в нашем случае первостепенную роль. Скажем, модернизация, бесспорно, благородная цель. Но как за нее взяться, неясно, нельзя же просто назвать несколько важных направлений развития и заявить: вот их и будем модернизировать.
     Возникает масса вопросов: почему эти, а не другие, как координировать действия государства и частного бизнеса, есть ли для этого механизмы, и так далее. Эти вопросы, какими бы тривиальными они ни казались, без ответа оставить нельзя. Но это уже скорее теоретические изыскания. Но, я уверен, что начинать надо именно с теории, потому что именно теоретические ошибки прошлого - не только наши - привели к сегодняшнему незавидному положению. Более того, мы должны начать с того, чтобы четко определить характер сегодняшней экономики, где зачастую все решают деньги, другие соображения возникают редко.
    Но правильно ли считать, что в экономике именно деньги - это главное? Я думаю, что многие ошибочно считают, что это, якобы, закон капитализма. На самом деле, капитализмы бывают совершенно разные: например, зверские, а есть и почти что человеческим лицом. Возьмите, например, Президента США Б. Обаму. Так, он очень сильный акцент делает на проблеме нравственности в экономике, а США чуть ли не образец капиталистической страны. Я уж не говорю о странах - основателях Европейского союза, которые по праву слывут социалистическими , будучи вполне капиталистическими.
    А почему наш, российский капитализм, получился таким асоциальным? Этот вопрос выходит далеко за рамки экономической науки. Здесь мы вторгаемся в так называемую ментально-психологическую сферу российского образа мышления. Если коротко, речь идет о нашей неизбывной страсти внедрять якобы прогрессивные в данный момент концепции в родном Отечестве. На этот раз мы стали жертвой рыночного фундаментализма или концепции неолиберальной экономики, которой нас усиленно потчевал Запад и которая давно отвергнута всеми развитыми странами в качестве основы для развития экономики.
     Российских реформаторов Запад настойчиво уговаривал потому, что хотел испытать в деле эту концепцию, ставшую популярной в конце 1970-х годов на фоне тогдашней стагфляции и энергетического кризиса. Но делать объектом испытаний свои страны западные экономисты и политики опасались. И не зря. Чем эта концепция привлекла наших реформаторов? Во-первых, требованием максимальной свободы частному предпринимательству. Во-вторых, установкой на демонтаж любого государственного вмешательства в экономику под девизом: Чем меньше государства, тем лучше , хотя этот лозунг и глуповат, и несбыточен.
     И, наконец, в-третьих, что является, наверное, самым главным и вытекающим из первых двух тезисов - обусловленным бездействием и, значит, безответственностью чиновников за происходящее в экономике. До поры до времени такая философия казалась безальтернативной, и только теперь (во многом благодаря начавшемуся глобальному кризису) обнаруживается ее банкротство. В действительности, и это уже всем ясно, установка на безбрежный либерализм позволяет быстро и бесконтрольно обогащаться немногим, но не годится для развития экономики, особенно такой запущенной, как в России.
    А есть ли вообще шанс залечить застарелые раны нашей экономики? Полагаю, что пока еще есть. Дело в том, что у нас еще сохранились остатки советского (подчеркиваю, советского - как реального исторического периода нашего развития) научно-технического потенциала. Его использование многое может дать. Собственно, это и есть (как бы мы не открещивались от этого, а ведь это - прошлый и весьма тяжелый труд наших граждан) база для модернизации нашей экономики и выстраивания эффективных механизмов промышленности и банков.
     Что же нужно сделать для того, чтобы активизировать, оживить эту базу? Для этого нужно бы провести, прежде всего, честную инвентаризацию того, что еще осталось в нашем распоряжении. Не только выделить перспективные отрасли, но и, самое главное, что мы почему-то боимся делать, помогать им, строго спрашивая за результат и контролируя его. Иначе говоря, нужна последовательная политика кнута и пряника , нужны государственные деньги на поддержку этих отраслей и строгий контроль над их расходованием.
    Более того, нужен определенный протекционизм за счет частичного закрытия рынков от импортных товаров. Так, во время кризиса многие страны - члены ВТО вводят протекционистские меры. Хотя, надо признать, что в отличие от 30-х годов прошлого столетия нарушение рыночных приличий на этот раз довольно умеренное: правительства, конечно же, заботятся о занятости в своих странах, но не действуют в защиту своих рынков так грубо и тупо, как бывало раньше. Вот и нам сам бог велел воспользоваться ситуацией в интересах реструктуризации экономики.
     Так что целенаправленная защита некоторых сегментов внутреннего рынка сегодня не только необходима, но и возможна. Наши власти это хорошо понимают и начинают действовать. Правда, здесь возникают серьезные риски другого рода: закрывая рынок, мы можем убить потребителя, не родив производителя. Поэтому я бы предпочел осторожные конструктивные действия в поисках баланса интересов того и другого. И уже после проведения упомянутой инвентаризации всей материальной части страны надо отобрать приоритеты и работать по намеченной линии. Очевидно, что это будет важным условием для налаживания серьезных и долгосрочных отношений с нашей банковской системой.
    При этом для отбора приоритетных отраслей надо применять два, несколько противоречивых, критерия: то, что нам нужно, и то, что для нас возможно. Но вообще-то это большая и серьезная работа. Нельзя посидеть в кабинете полчасика, отобрать пять-семь отраслей и скомандовать: вперед! Для этого пригодился бы специальный правительственный механизм, которого у нас нет. Если коротко, то следует наметить, что нужно заново, и из того, что есть; обосновать необходимость и возможность технически и экономически; наметить механизмы реализации избранной политики приоритетов; определить параметры и источники финансирования; разработать меры контроля над выполнением или для корректировки планов.
    Прежде всего, следует сформировать, как мне кажется, три группы производств, нуждающихся в государственной поддержке в соответствии с тремя критериями. Первая из них - отрасли, где у нас есть еще шанс сравняться с лидерами: самолетостроение, судостроение, атомное машиностроение, космос, есть возможности в химической промышленности. Вторая группа - отрасли падающие, но социально важные: их надо спасать, потому что там занято огромное количество людей.
     Например, можно бы и пожертвовать собственным автопромом, очень сильно отставшим, отдать рынок зарубежным компаниям. Но что делать с людьми? Что будет, если, скажем, закрыть АвтоВАЗ? Скорее всего, будет социальный взрыв, и я в этом вопросе на стороне Правительства Российской Федерации: завод надо поддержать, при этом способствуя его модернизации, допустим, с Рено-Ниссан .
    И, наконец, третья приоритетная категория - производства, нуждающиеся в поддержке по соображениям национальной безопасности. Это не так легко, как кажется на первый взгляд: к настоящему времени мы лишились множества первоклассных проектных бюро, растеряли квалифицированных рабочих, техников. Поэтому дело даже не в финансах, проблема - комплексная, потому что разрушение шло по всему фронту.
    Для решения этих проблем нужно время. Но у нас сейчас есть один шанс, связанный с текущим мировым кризисом - третья улыбка Фортуны . Я не раз уже говорил и вновь повторяю: Россия в недавние десятилетия дважды потеряла реальные шансы на модернизацию экономики - при горбачевской перестройке и в годы высоких цен на нефть. Наконец, третья возможность возникла в наши дни. Конечно, немножко странно звучит: кризис и улыбка Фортуны . В чем здесь суть? Дело в следующем.
    Сейчас начинается постепенное восстановление мировой экономики, быстрым оно не будет. При этом все предприятия Европы переполнены запасами машин и оборудования, на них нет спроса. А нам они нужны. Собственно говоря, это и есть третья улыбка Фортуны . Я давно ратую за так называемую большую сделку. За создание своеобразного Совета экономической взаимопомощи Европа-Россия . ЕС - наш естественный союзник. Страны Большой Европы нуждаются в нас, в нашем спросе, он у них пока вялый, не заполняет их производственные мощности. А нам нужна модернизация нашей экономики, которую можно, таким образом, провести с помощью европейского технического потенциала.
     Но только и здесь нам придется привыкать делать все логично, как все: определить, что, где и сколько нам нужно, представить план, перечислить, какая именно европейская продукция нам нужна. Они-то приспособятся к нашим потребностям, но мы сначала, все-таки, должны их сформулировать. Была же перед самым развалом СССР принята так называемая комплексная программа научно-технического прогресса. И нам нужно что-то похожее. И именно на этой основе выстраивать механизмы взаимодействия промышленности и банков.
    В решении изложенных задач важнейшая роль принадлежит государству. Но как же тогда быть с широко распространенным утверждением, что вмешательство государства в российскую экономику и без того перешло разумные границы? Такой вопрос сейчас привычен и, к сожалению, показывает, как глубоко в наше общество въелась элементарная путаница в представлениях о рынке. Почему-то считается, что государство противостоит свободе предпринимательства, враждует с ней.
     Но, если хоть немножко подумать, подойти серьезно к этому вопросу, то получится, что это совсем не так. Попробуйте на минуту представить себе рынок без всякого вмешательства государства, не получится. Ту же свободу предпринимательства должно обеспечить именно государство - рынок-то ее уничтожает. И нет в мировой истории примеров рынка без государства. Так что государство - это часть рыночной системы, причем достаточно важная, я бы сказал, ключевая часть такой системы.
    Но это - принципиальное положение, и совсем другое дело, как оно реализуется. У нас же на практике все больше торжествуют чиновничье всесилие и произвол, государство идет в самые прибыльные отрасли, где рынок и сам справился бы. Грубо говоря, количество госвмешательства и правда перешло разумные границы, а вот качество его - тонкая настройка - оставляет желать лучшего. А дело-то как раз в качестве: методика, законы, мотивация, философия, наконец. Больше государства - меньше государства , пора понять, что в научном смысле такие рассуждения - пошлость.
    Я напомню: в России в свое время была сделана ставка на невидимую руку рынка , которая все сама отрегулирует. Абсолютизация этой идеи - большая глупость, и на Западе, который вбросил нам в 80-е годы эту бездумную концепцию, ни одна страна так не живет. А мы ее сделали руководством к действию. Почему так произошло? Может быть, потому, что мы привыкли к крайностям: либо свобода без границ, либо всё - под контроль, закрыть границы, работать по-сталински.
     В связи с этим отмечу удивительно трагическое противоречие. Так сложилось, что Россия всегда должна была догонять Запад в материальной культуре, в духовной у нас свои бренды. Но материальный разрыв нам удавалось сокращать только при авторитарных царях: Иване IV, Петре I, при Иосифе Виссарионовиче. А как только приходили лидеры-освободители Александр Керенский или Михаил Горбачев, люди обретали желанную свободу, а шансы на преодоление материального разрыва с Западом пропадали.
    Наконец, сакраментальный вопрос: где брать деньги на модернизацию? Бюджет следующего года сформирован с дефицитом почти 7 процентов ВВП. На самом деле, он мог бы быть и больше, допустим, процентов 10, ничего в этом страшного нет. Деньги - не самая большая проблема, их можно занимать, создавать. И почему бы не печатать деньги? У нас удивительное, просто образцовое для крупных стран отношение госдолга к ВВП: 10-12 процентов. А, например, в Италии - 110 процентов, во Франции - больше 70 процентов, не говоря уж о США.
    Я думаю, в России пока что можно без особых опасений увеличивать и внутренний, и внешний долг, тем более при рецессии. У нас ведь лишних денег накопилось много, мы золотым дождем нефтедолларов не воспользовались, копили их на черный день . Теперь говорим, что эти деньги и спасли нас во время кризиса. Но, во-первых, не столько нас, сколько жадных бизнесменов. Во-вторых, ведь практически все страны, независимо от наличия резервных фондов, тоже нашли деньги на антикризисные меры.
     Они, в конце концов, эти деньги просто напечатали. В связи с этим сразу же возникает проблема инфляции. Так, вице-премьер нашего Правительства, Министр финансов Алексей Кудрин, как только заходит речь о дополнительных расходах, тут же напоминает о росте инфляции. Но так ли это? Конечно, проблема инфляции существует. Но она пятнадцать лет руководит нашей денежной политикой, да только мало что получается. Наша инфляция унизительна по критериям современного мира, самая высокая в двадцатке .
     Плохо, конечно, а лишние деньги, вроде как, могут еще более усугубить положение. Но вот мы сжимаем денежную массу 15 лет и не можем обуздать рост цен, а Запад этого не делает - и рост цен там 2, от силы - 3 процента. Значит, ошибка в наших действиях. В чем дело? Есть две точки зрения. Одна сводится к тому, что инфляция - феномен, порождаемый чрезмерным количеством денег в обращении. Тогда все просто: нужно ограничить денежное предложение на рынке и инфляция исчезнет. Но в переходных экономиках, особенно российской экономике, такая схема не работает. Все сложнее, и борьба с ростом цен - тоже.
     Моя, и не только моя, позиция такова: есть способы неинфляционного распределения денег в экономике, если этот процесс должным образом контролировать. Потому что у инфляции есть другие причины, помимо излишка денег в экономике, например, монополии, картельные сговоры. Исключительно рестриктивная, то есть ограничительная денежная политика, направленная на сжатие денежной массы, ведет в тупик. Нужны логически понятные неденежные меры, например, антимонопольные, чтобы разнообразные тарифы с нового года не прыгали до небес, вот тогда, вместе с монетарным, денежным контролем это даст эффект.
    Принято считать, что в российских условиях государственные расходы на экономику (это касается расходов на поддержку и промышленности, и банковской системы) не очень оправданы, поскольку вместо поддержки производства они осядут в чьих-то карманах. Бесспорно, осядут. Но у меня есть такое возражение. Допустим, надо построить мост, требуется два миллиона. Половину почти наверняка украдут. Но мост-то все равно построят, а деньги разойдутся по экономике. И это лучше, по-моему, чем тратить их на покупку американских бумаг и таким образом финансировать войну в Ираке.
    А что делать в том случае, если цены на нефть рухнут, курс рубля снова обвалится? Или, наоборот, все будет столь замечательно, что он чрезмерно укрепится? В то время как наш Центральный банк четко заявил о планах постепенного перехода к свободному курсу и начал даже двигаться в этом направлении. Я думаю, при огромной зависимости курса национальной валюты от стоимости нефти, от движения потоков капитала, делать это пока рано. Курсовая политика не должна быть оторвана от потребностей экономики. Когда я слышу призывы отпустить рубль, у меня сразу возникает вопрос: что важнее - человек для субботы или суббота для человека? Курс для экономики или экономика для курса?
    Мне кажется разумным все-таки управлять курсом и постепенно его девальвировать - в темпе инфляции. Значит, покупать валюту. Точно так же, чтобы не рисковать резким ослаблением рубля, можно вводить ограничения на движение капитала, не обязательно жесткие. Так, в мире стала популярной идея введения налога Тобина для создания барьера на пути спекулятивного капитала. Это значит, что курсовая политика, как и монетарная, тарифная и другие, должна быть частью общегосударственной экономической стратегии.
     Правда, прежде такую стратегию еще предстоит ясно сформулировать. Если вы не знаете, куда плывете, у вас никогда не будет попутного ветра. Тогда ничего не надо координировать: валюта - сама по себе, таможня - сама по себе, расходы - вообще отдельно. Ничего и не получится. Отсутствие координирующего механизма для разных направлений хозяйственной политики - огромная наша беда. В США, скажем, есть не только Экономический совет при президенте страны, но еще и Национальный экономический совет, они сводят воедино и подчиняют общей цели все хозяйственные мероприятия и все виды политики.
    
     Ершов Михаил Владимирович
     Старший вице-президент АКБ Росбанк , доктор экономических наук, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
     Сначала одно общее, исторического плана соображение, навеянное выступлением Виктора Мееровича Полтеровича. Если я правильно понял, с 1913 года отставание между Россией и США сохранилось практически неизменным до настоящего времени по ряду показателей. Правда, с учетом тех различий в историческом пути между нашими странами за этот период и с учетом тех сложностей, через которые прошла Россия, сам тот факт, что мы не отстали - уже большое достижение. Будь мы в равных условиях, очевидно, что конечный результат был бы иным и в нашу пользу.
    Теперь по обсуждаемому вопросу. Три соображения, два таких системных, общих, одно более частное. В кризисных условиях со всей остротой отчетливо встает вопрос о движении ликвидности, движении финансовых потоков в условиях кризиса. Первый аспект - это как ликвидность движется в условиях открытости экономики. Мы помним примеры, когда вливания средств в экономику приводили к давлению на резервы, на валютный курс и, по сути, вызывали отток этих ресурсов, которые вливались.
     И второй аспект. Как эта ликвидность движется вообще, управляется в межотраслевом, секторальном плане. Здесь опять есть много аспектов. И опять схожие проблемы возникают во всем мире. Мы вспомним пример кризиса в Великобритании, когда межбанковский рынок в Англии встал. Казалось, банки с многолетними, столетними связями между собой, знающие друг друга и лично, и корпоративно, тем не менее, друг друга не кредитовали, потому что друг другу не то, чтобы не доверяли, но знали, что в таких условиях стресса очень сложно возвращать кредиты. Банк Англии был вынужден давать гарантии своим собственным банкам на осуществление межбанковских кредитов.
    Межбанк вставал, наш Банк России также пытался межбанк поддержать. Уж тем более направление ликвидности - это актуально по отношению к любым кредитополучателям, тем более реальному сектору. Прозвучало, что часто они сейчас сами не хотят, побаиваются брать кредиты. И не только по соображениям процентных ставок, хотя это важно и часто кредит дорог, потому что в нём заложены все риски по кредитованию. Но и стараясь, также обойтись самофинансированием и использованием собственных средств. Потому что они опять-таки сами не до конца уверены, как им самим удастся перекрутиться, чтобы расплатиться с кредитами, своим собственные бизнес-планы реализовать и так далее.
    В целом мировой опыт показывает, что потребительское кредитование, как правило, восстанавливается через примерно девять-двенадцать месяцев после окончания рецессии, а промышленное кредитование - примерно в течение 15 месяцев после окончания рецессии. Посмотрим, насколько эти международные сравнения будут работать в нашем случае. Потому что сейчас действительно всё практически на очень низком уровне находится, и Анатолий Илларионович Милюков упомянул, что чуть-чуть тренд начал последние месяцы переламливаться, да и то опять тут же затих, и, в общем, позитивного тренда практически нет.
    В плане инструментов доведения ресурсов до конечных целей, мировой опыт большой: тут и векселя под приоритетные направления развития и целевое кредитование и т.д. Причем, важна комплексность подходов. Если под эти векселя осуществляется кредитование, необходимо чтобы они потом в свою очередь принимались Центральным банком при рефинансировании, чтобы восполнить ушедшие средства, потому что иначе будет проблема с ликвидностью. Важно рефинансирование в целом, которое сейчас наш Центральный банк активно применяет. Необходимо рефинансирование под кредитные портфели.
    Долгосрочные деньги - это, конечно, очень давняя и по-прежнему актуальная проблема. Набор часто предлагаемых и необходимых мер - пенсионные деньги: страховые деньги; безотзывные вклады: наверное, какие-то инструменты денежно-кредитной политики; нормы резервирования, например, по дифференцированным алгоритмам, где под длинные пассивы будут более льготные (а по сему стимулирующие формирование таких пассивов) резервы, и наоборот; налоговые рычаги.
     Тут есть еще один очень важный системный момент. Всё-таки не оставляет мысль, что такие две наиболее развитые экономики (я как-то об этом даже говорил, вкратце упоминал здесь на заседании нашего Научно-экспертного совета) как американская и японская именно на него делают упор при формировании своей длинной ресурсной базы. При том, что у них тоже важную роль играют пенсионные, страховые и прочие ресурсы. Они всё-таки идут по пути первичного формирования длинных ресурсных основ через формирование денежной базы с соответствующим длинным компонентом.
     У них подходы и даже цифровые параметры на удивление схожи. Национальный банк, Центральный банк осуществляет, по сути, длинную эмиссию под покупку длинных бюджетных бумаг у своего казначейства или Минфина, тем самым обеспечивает первичное целевое длинное поступление ресурсов в экономику на приоритетные цели. И, как правило, эти длинные кредиты бывают 10-15, до 20 лет, то есть такой очень мощный первичный импульс. И потом всё это уже растекается по всей остальной экономике, конечно, с постепенно понижающимися сроками длины. Но в итоге создается очень мощный первичный пласт длинных ресурсов.
     Вот в этой связи, тут упоминалось несколько раз нашими коллегами из реального сектора, что, конечно, без участия регуляторов этот процесс реально не запустить, наверное, им с земли видней. Но и исторический, и просто здравый смысл показывают, что есть некие первоосновы, которые нужно формировать всем миром, но ведущую роль должны играть при этом наши монетарные и экономические органы управления.
    
     Кулаков Геннадий Алексеевич
     Генеральный директор ОАО "Авиаагрегат" (г. Самара)
     Позволю себе несколько разбавить развернувшуюся дискуссию и поделиться конкретным опытом модернизации и диверсификации промышленного производства. Более того, показать, что аргумент об отсутствии потенциала модернизации у российской промышленности - это не более, чем миф.
     Так, Самарское ОАО "Авиагрегат", которое я имею честь возглавлять, по своему историческому назначению - предприятие, которое разрабатывает, изготавливает и осуществляет послепродажное обслуживание взлётно-посадочного устройства крупных, средних, а сейчас и малых самолётов. К сожалению, в настоящее время строительство самолётов в России ничтожно мало. И поэтому в случае, если бы мы руководствовались только этой специализацией, то мы бы не смогли существовать. Так, собственно, уже случалось, когда в 1997 году было даже введено арбитражное управление.
     Однако, после этого во главу угла были поставлены вопросы диверсификации, и применение гидромеханизмов в различных отраслях экономики на базе тех результатов, которые мы имели, позволили нашему предприятию из года в год наращивать продажи и увеличивать свою доходность. Так, в прошлом году объём производства вырос на 17 процентов, а объём продаж - на 22 процента, хотя в среднем по области эти цифры - минус 30, минус 40. Причём в течение года портфель заказов менялся практически на 50 процентов. Если он в начале года был 1 миллиард 400, и из них потом в течение года 800 миллионов оказались неплатёжеспособными (в частности, со стороны Объединенной авиастроительной корпорации), то приходилось заменять их другими заказами, проводя активную маркетинговую работу, очень агрессивную конкурентную борьбу, освоение новых проектов, дальнейшее развитие производства продукции, пользующейся спросом. Главное здесь - правильный менеджмент.
    Говорить о том, что нам нужно обновлять технологическую базу и свои активы, на этом Научно-экспертном совете нужды нет. Но я хотел бы только уточнить один момент: сегодняшнее оборудование, которое мы покупаем для технического перевооружения, требует, чтобы его эксплуатация осуществлялась, как минимум, в четыре смены, то есть по скользящему графику без выходных. И в этой связи календарный срок службы такого оборудования, естественно, будет не десять, а, тем более, 12 лет, а шесть-восемь лет. Тогда же, когда устанавливались нормы эксплуатации оборудования в 12 лет в СССР, исходили из того, что оборудование, как правило, эксплуатировалось в одну, полторы смены. Поэтому сейчас ситуация такая: для того чтобы амортизационные отчисления оптимально распределить в стоимости, цене продукции, надо, естественно, чтобы возможность ее продажи была бы столь же высокой. И опять здесь главное - правильный менеджмент.
    Есть и организационные вопросы, которые также требуют правильного управленческого подхода. Так, шесть-восемь тому назад мы стали объединяться в ассоциации, а они и сейчас существуют: это ассоциации производителей гидравлического оборудования, ассоциации предприятий, которые производят авиационные агрегаты. И это объединения, которые позволяют нам, естественно, конкурируя на отраслевых рынках, в то же время действовать по определенным договорённостям, чтобы мы могли наши лучшие достижения кооперировать, координировать работу среди наших предприятий. Это даёт, естественно, тот эффект, о котором я уже говорил в связи с тем, что и в 2009 году, когда был год серьёзных снижений объёмов производства и продаж, нам все же удалось удержать на плаву наше производство и наше предприятие в целом.
     Сегодня здесь рассматриваются серьёзные вопросы, и, конечно, вопрос модернизации для нас является главным. Что мы под этим понимаем? Прежде всего, под модернизацией мы понимаем совокупность эволюционных и революционных изменений своих активов, а главное - всей системы управления предприятием. И это сегодня можно решать смело, используя единое информационное пространство. Так как мы сегодня владеем информационными технологиями на уровне разработки изделий, разработки технологических процессов, управления производством, то, в общем-то, в инженерном центре специалисты должны владеть всеми этими видами деятельности. И тогда существенно сокращается цикл и разработки, и постановки нового изделия на производство. И все это - тоже сфера правильных управленческих решений.
    Говорить о том, что промышленности нужны меньшие процентные ставки - это значит ни о чём не говорить. Это понятно. Нужны оборотные средства - это тоже понятно. И все, кто здесь выступал, вполне глубоко понимают смысл этих инструментов, которые способствовали бы модернизации нашей экономики. Поэтому от предприятия можно было бы сказать, что интеграция в ассоциации, интеграция в корпорации, холдинги, которые идут и по таким общественным, клубным, что ли, интересам, и по линии собственности, когда формируется акционерный капитал, всё это даёт тот инструмент, который позволяет получать наилучшие результаты нашей деятельности. Разумеется, при этом мы широко используем и лизинг, что также позволяет нам решать множество задач. И, выстраивая такую систему отношений, уже можно планировать нужные сроки выхода на рынок с гарантией (естественно, риск всегда есть) того, что наш продукт будет продан. Тогда в это можно и вкладываться, в НИОКР и в другие направления. И банки под это охотно дадут деньги.
    Конечно, в отношении того, что сейчас высказывалось - относительно индикативного планирования, надо бы иметь соответствующее законодательство, коль мы находимся в этих стенах, стенах Государственной Думы. Потому что действительно это - практика мировая и проверена она уже давно. Но это, вообще-то говоря, не что иное, как проект, но только проект, заданный и обществом, и бизнесом, и властью. И тогда, когда это три силы работают на один вектор, и, конечно, тут больше согласия, это не лебедь, рак и щука. И в этой связи, как предложение у меня в том плане, чтобы каким-то образом это дело продвинуть до выхода какого-то законодательного документа. А таких проектов, их вообще-то говоря, с одной стороны, и мало. Общаясь сегодня, во что вложить деньги, где проекты, проверяя это на промышленных предприятиях Самарской области, нельзя сказать, что лежат стопки готовых предложений. С одной стороны, как бы и мотивов, или мотивации к этому нет, а с другой стороны - готовности к тому, чтобы можно было бы это дело реализовать.
    В заключении я хотел бы сказать, что присутствуя здесь впервые на этом Научно-экспертном совете, возглавляемом уважаемым Александром Николаевичом Белоусовым, я для себя извлекаю достаточно много полезной информации. И хотя с каждым из докладчиков знаком много лет по литературе, по научным изданиям, лучше один раз их услышать, чем много раз их прочитать.
    
     Гринев Евгений Михайлович
     Президент Фонда Развитие России , доктор экономических наук, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
     Я хотел дать небольшую информацию по поводу того, о чем здесь так много говорилось - о необходимости системного подхода к развитию экономики. По сути дела, и Абел Гезевич Аганбегян, и многие другие выступающие на сегодняшнем заседании Научно-экспертного совета призывали именно к этому. Действительно, наша экономика не может, как показывает исторический опыт, развиваться фрагментарно. Такую экономику, как российская, нужно развивать в целом, хотя это и будет, к сожалению, весьма долго.
    Но в связи с этим у меня возникает вопрос. А можно ли вообще подойти так системно к решению сложных проблем? Я имею в виду не просто возможность разработки такого подхода, а именно возможность его реализации, причем эффективной реализации на практике. И именно в нашей стране. Приведу такой простой, но важный для модернизации нашей экономики, а также для создания эффективных механизмов взаимодействия банков и промышленности пример.
    Так вот. Мы с Александром Николаевичем Белоусовым уже длительное время представляем один мегапроект, который также длительное время разрабатывается Фондом развития России. Этот проект - продолжение идеологии концепции всем вам хорошо известного Никиты Николаевича Моисеева. И этот проект уже докладывался, но, к сожалению, за рубежом и вызвал позитивный отзыв (согласитесь, весьма интересная деталь!). Но у нас, как правило, всё движется очень медленно.
    Несмотря на это, мы все-таки раскачаемся и представим этот системный мегапроект. В чем его системность и важность для модернизации нашей экономики? Так, в первой части мегапроекта представлены механизмы наднационального и национального прогнозирования и планирования. Во второй части - системы институционального развития, инфраструктурного развития евроазиатского мегаконтинента. И, наконец, в третьей части - система институционального развития Российской Федерации, в том числе те подходы, фрагменты которых звучали здесь на заседании нашего Совета.
     Здесь, как говорил Георгий Борисович Клейнер, необходимо говорить об институциональном развитии бизнеса, который может составить основу для прогнозирования и планирования развития. И опять-таки приведу конкретный пример. Ещё в 2004 году Фондом развития России был разработан законопроект о российских отраслевых и функциональных объединениях, где системно представлено следующее: каким образом можно институционально изменить структурирование бизнеса, каким образом увязать органы власти, бизнес и общество в той системе, которая предлагается нами.
    К сожалению, многое из этих предложений было выхолощено, и появился так называемый закон о саморегулируемых организациях, который ни к чему хорошему привести не мог и не привёл. Хотя наши предложения как раз системно и охватывали все те аспекты, которые необходимы для того, чтобы бизнес начал работать системно и с инфраструктурой, и с органами государственной власти, причём и с представительной властью, и с исполнительной властью.
     Я не хотел бы здесь много говорить на эту тему, потому что мегапроект трудно представить в двух словах. Как в разговоре с Валентиной Ивановной Матвиенко, когда она сказала: представьте свои предложения в двух словах . Я Валентине Ивановне ответил, что можно сказать и о теории вероятности в двух словах: теория вероятности , но вряд ли из этого что-то будет понятно.
    Поэтому лучше мы, наверное, не будем разбивать то представление, которое, может быть, изложено в целом в мегапроекте. Но я надеюсь, что мы эту информацию до вас доведем в более полном и комплексном виде. И, подчеркну еще раз: именно такие мегапроекты должны составлять основу модернизации нашей экономики, а также налаживания эффективного взаимодействия промышленности и банков: только системный подход позволит их интегрировать.
    
     Голанд Юрий Маркович
     Ведущий научный сотрудник Института экономики РАН, кандидат экономических наук, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
     Я с интересом слушал все, что говорилось на заседании Научно-экспертного совета по антикризисной политике (проходившем 15 марта 2010 года - ред.). Особенно мне показалось интересным выступление генерального директора ОАО "Авиаагрегат" (г, Самара) Кулакова Геннадия Алексеевича. Он сказал, как можно добиваться в существующих условиях положительных результатов. Потому что здесь никто не говорил, я хочу на это обратить внимание, что ведь проблемы не столько, да и не только в том, что у нас состояние банковской системы или экономики в целом неблагоприятно. Тут, пожалуй, не менее важно то, что у нас происходит, и в кризис это ускорилось, резкая дифференциация в положении и банков, и предприятий.
     Давно известно, что если есть хорошая экономика, тогда будет хорошая банковская система, и все это взаимосвязано. Но в целом, когда мы обсуждаем, мы затемняем проблему. Проблема состоит в том, что есть несколько крупных госбанков, эти крупные госбанки сейчас находят надежных заемщиков. И опять же есть небольшое тоже число таких крупных предприятий, тоже в основном с госучастием, которые не испытывают особой нужды в деньгах. А есть все остальные, которые тоже между собой дифференцированы, и их положение очень трудно.
    Я просто приведу цифры на 1 февраля текущего года. У нас больше тысячи банков, но из них 200 банков выдают примерно около 95 процентов кредитов финансовым организациям, значит, остальные 800 банков дают только где-то там чуть больше пяти процентов, и кому они дают эти кредиты, как это дальше распределяется между предприятиями? Они все ищут надежных заемщиков, но это всегда легче найти крупным банкам. Эта ситуация естественная, потому что если есть рыночный механизм, то в условиях кризиса дифференциация усиливается вот таким образом, как это у нас и происходит. И без роли государства эту тенденцию изменить нельзя.
     Но вот если мы посмотрим ещё одну цифру опять же на 1 февраля этого года, а как распределялись средства Центрального банка между всеми банками? Оказывается, что все эти кредиты и депозиты, все, что получается от Центрального банка, распределяются так, что эти более 800 банков имеют меньше двух процентов. То есть государство поддерживает в основном банки первой группы, 30 банков, прежде всего, и 200 банков тоже в это входит.
    Что касается остальных, основной массы банков, то о них никто особо не заботится, и дальше они должны думать сами о себе. И казалось бы, ну что здесь плохого? Те, которые не сумеют выжить, они могут средства находить, скажем, на межбанковском рынке, только это короткие средства для поддержания ликвидности. Те, которые не могут сами выжить, что делать, они должны умереть. Такая логика рынка.
     Но здесь не учитывается тот факт, что у нас есть длинные производственные цепочки в выпуске какой-нибудь сложной продукции, и в них небольшие предприятия должны выпускать какие-нибудь комплектующие, а кредитуют их как раз именно небольшие банки.
    Если посмотреть ещё один показатель, очень важный, коэффициент автономии, скажем, это сколько у вас собственных средств к общему количеству, то при нормативе 50 процентов, у нас он в обрабатывающей промышленности 37,7 процентов, в производстве машин меньше 30. И опять это сильно очень дифференцировано по предприятиям, у многих предприятий нет собственных оборотных средств.
     Так вот, в этих условиях мне кажется, что государство должно изменить свою практику ориентации только на крупные банки и на крупные предприятия, которым надо помогать, а всем остальным помогать не надо.
     С одной стороны, есть социальная необходимость поддерживать именно крупные предприятия и банки, где работает много народа, это понятно. Но мы тем самым подрываем всё-таки основу некоего развития и для других. Легко, конечно, говорить, и это может быть правильно, как говорит Виктор Меерович Полтерович, что крупные предприятия, они лучше могут заимствовать другие технологии. Но мы не можем вот так просто подходить.
     Мне кажется, что эффективнее другой способ. Всё-таки искать жизнеспособные предприятия. Почему мне понравилось так выступление руководителя завода "Авиаагрегат"? Это пример жизнеспособного предприятия и, мне кажется, что главным критерием такого предприятия является хороший менеджмент. Там, где есть способные руководители, они могут и в трудных условиях найти выход. А там, где таких нет, даже у тех, у кого лучшие условия, они всё равно разваливают всё предприятие и просят у государства деньги.
     И вот эта проблема, так сказать, нахождения таких предприятий с такими эффективными менеджерами представляется мне главной, и именно таким предприятиям должно будет помогать государство в лице разных местных органов власти и представителей денежных властей. Другое дело, что предложить некий механизм нахождения таких предприятий я сейчас не могу. Я думаю, тут и банки должны теснее взаимодействовать со своими заёмщиками, чтобы определять, с кем бы можно было иметь дело.
     Тут упоминалось уже о том, что есть кредитование под залог векселей и прав требований, но оно опять всё-таки ограничено Центральным банком в основном крупными банками. И надо более активно развивать эту форму. И, мне кажется, на этом пути можно найти выход из той ситуации, в которой мы оказались, если её рассматривать не глобально в масштабах всей системы, а именно дифференцированно, потому что в жизни глобального ничего нет. Всё конкретно на уровне конкретных предприятий.
    
     Зиядуллаев Наби Саидкаримович
     Главный научный сотрудник Института перспективных научных исследований, доктор экономических наук, член Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
     Банковские слияния и поглощения в контексте взаимодействия с реальной экономикой
    Попытаюсь вкратце, насколько это возможно, представить ряд проблем, которые имеют важное значение для понимания механизмов взаимодействия банков с промышленностью. Главный вопрос, как мне кажется, состоит в следующем: какие банки, российские или зарубежные, смогут осуществить модернизацию российской экономики? Это - очень серьезная проблема, и надо учитывать сложившиеся в России реалии.
    Современная экономическая мысль напряженно ищет оптимальные пути выхода из продолжающегося уже более года глобального финансово-экономического кризиса, первоначально вызванного крахом одного из крупнейших банков мира - Lehman Brothers. Мировой финансовый кризис вызвал расбалансированность финансово-банковской системы, реального сектора, фондового рынка, резкие нарушения в функционировании основных институтов рыночной экономики, неспособность банков, корпораций и домашних хозяйств выполнять свои обязательства, увеличение расходов бюджета и его дефицита, рецессию и спад производства, увеличение безработицы. Глобальный кризис резко увеличил и без того высокую рискованность банковских операций.
     В России финансовый кризис нарастал с сентября 2008 г., что выразилось в резком ухудшении состояния функционирования банковской системы, индикаторов фондового рынка, снижении ликвидности банков, невыполнении компаниями и банками обязательств по погашению кредита, дефиците федерального бюджета, резком снижении курса рубля, бегстве от рубля к иностранной валюте (внутреннее и внешнее), галопирующей инфляции, значительном снижении темпов роста ВВП, промышленного производства, сокращении темпов роста реальных доходов населения и инвестиций.
     Существует вероятность новой волны кризиса и длительного вялотекущего периода стагнации, что связано с убыточностью предприятий реального сектора экономики, риском увеличения его долговых обязательств, а также с большой вероятностью снижения мировых цен на нефть и газ, а следовательно, возможностью дальнейшей девальвации рубля. Обычно восстановление экономики в два раза длиннее периода падения. Так, Великая депрессия в США продолжалась четыре года, а восстановление - 8 лет. Выход из нынешнего кризиса будет трудным и затяжным. Но кризис даёт возможность для оздоровления российской банковской системы и подлинной интеграции в мировое финансово-экономическое пространство.
    В течение довольно длительного времени отечественные банки развивались хаотично под влиянием сложных и противоречивых трансформаций мировой и национальных экономик. Их неотъемлемой частью стали банки с участием иностранного капитала. Со времени появления первого иностранного банка прошло более 15 лет. В настоящее время на территории России функционируют 202 кредитные организации с участием иностранного капитала, в том числе 63 - со 100%-ным участием и 23 - от 50 и более %, которым принадлежит ключевая роль в принятии решений в банке (имеются в виду банки, где участие нерезидентов составляет более 50%).
     Внедряясь на российский рынок банковских услуг, иностранные банки декларировали намерение стать универсальными банками, предоставляющими широкий спектр банковских операций. На российском рынке иностранные банки специализируются преимущественно для обслуживания иностранного частнопредпринимательского капитала. Они являются крупнейшими участниками межбанковского кредитного рынка. Что касается кредитования реального сектора экономики, то это направление их деятельности в России не получило должного развития.
    Основными игроками на российском рынке банковских слияний и поглощений стали иностранные банки. Сейчас ими полностью поглощены или в подав ляющей степени скуплены многие наши банки: Росбанк , Импексбанк , Инвестсбербанк , ММБ , Абсолют-банк , Оргрэс-банк , Городской ипотечный банк и другие. Бельгийская группа KBC приобрела 92,5% банка Абсолют . Французская группа BSGV купила 30% акций Росбанка. Один из лидеров немецкого финансового рынка - Commerzbank - вошел в капитал Промсвязьбанка, а российская Объединенная финансовая группа (UFG) вошла в состав крупнейшей в мире инвестиционно-банковской структуры - Deutsche Bank.
     UFG активно взаимодействует, прежде всего, с инвестиционно-банковским направлением Deutsche Bank, куда входят подразделения, занимающиеся трейдинговыми операциями, в том числе торговлей акциями, инструментами с фиксированной доходностью, деривативами и т.д. Кроме того, UFG совместно с Deutsche Bank оказывает инвестиционно-банковские услуги, такие как консультирование по слияниям и поглощениям, по привлечению финансирования, направленного на приобретение новых бизнесов и объектов. Активно скупаются страховые и лизинговые компании. Только в 2008 г. итальянская страховая группа Generali получила разрешение ФАС на приобретение компании, владеющей 9,6% акций Макса .
    Далее, финская Sampo купила 100%-ный пакет в питерском Регионе . Турецкая Fiba Group получила лицензию российской дочки Кредит: ЕвропаЛайф . Французская Mondial Assistance открыла офис в Москве. Кроме универсальных банков, таких как Societe Generale и KBC, российский рынок банковских услуг стали активно осваивать монопродуктовые и узкоспециализированные иностранные структуры. Прежде всего, речь идет о банках крупных автопроизводителей - Toyota и DaimlerChrysler. АйСиАйСиАй Банк Евразия успел пробиться в топ-50 российских банков по размеру активов. ICICI позиционирует себя как финансово-кредитная структура, занимающаяся исключительно работой с клиентами - физическими лицами.
    Было бы экономически и логически необоснованным требовать от всех российских банков выхода на мировой рынок. Россия не пойдет по пути большинства стран Восточной Европы, где доля иностранного капитала в банковских системах на сегодняшний день достигает 80-90%, а то и 100% (как, например, в Словакии). Расширение деятельности иностранных банков в России является позитивным фактором для отечественной индустрии. Однако, бесконтрольная экспансия иностранного капитала, стремительное проникновение иностранных банков - как через их дочерние структуры, так и минуя их, огромный рост иностранных заимствований корпоративного сектора России может привести к постепенному снижению устойчивости национальной банковской системы и ослаблению потенциала роста российских кредитных организаций.
    В более долгосрочной перспективе такая экспансия может обернуться для российских банков потерей доминирующего положения на внутреннем рынке и утратой государством контроля над финансовой сферой. Поэтому важно определить масштабы и формы присутствия иностранных банков на внутреннем рынке России, которые не подрывали бы позиций национального банковского капитала. Опасность массированного проникновения иностранного ка питала в банковскую систему России заключается в его стратегических и экономических последствиях. Так, в отличие от стран Центрально-Восточной Европы, принятых в ЕС, Россия рассматривается Европейским сообществом, а также США, Японией и Китаем как серьезный конкурент на мировой экономической арене.
    Если экономика вновь принятых в ЕС стран защищена от злоупотребления транснациональными банками (ТНБ) своим доминирующим положением, то России эти органы скорее выламывают руки в целях получения выгодных для себя условий экономического взаимодействия. Очевидно, что с развитием российской экономики и снижением рисков банковской деятельности масштабы присутствия иностранного капитала в стране будут увеличиваться. Так, к 2010 г. доля иностранного участия в капитале и активах отечественной банковской системы может удвоиться и составить 20%, а к 2020 г. - около 30-35%. При этом на отдельных сегментах банковского рынка, в частности на рынке кредитования крупных корпоративных клиентов и населения, позиции иностранных банков могут оказаться еще сильнее.  
     Для укрепления российской банковской системы целесообразно обеспечить равные условия конкуренции для отечественных и иностранных банков; стимулировать российские банки к трансформации в открытые акционерные общества и публичному размещению акций на фондовом рынке (IPO); допустить наиболее надежные российские банки (напрямую или через Российский банк развития) к долгосрочным финансовым ресурсам, в том числе к пенсионным накоплениям и средствам Инвестиционного фонда РФ; стимулировать с помощью инструментов валютного и налогового регулирования крупные российские компании к увеличению заимствований у российских банков; создать механизм государственных гарантий по кредитам, предоставляемым российскими банками предприятиям нефинансового сектора экономики; установить предельный уровень участия иностранного капитала в активах и капитале российской банковской системы, не превышающий 25% на период до 2010 г. и 30% до 2020 г.
     Если не вводить такие ограничения, то теоретически иностранные банки, при желании, реально могут освоить весь российский рынок банковских услуг. Именно самостоятельное проникновение в Россию и последующее приобретение здесь банка или группы банков становится излюбленной стратегией иностранных финансовых групп. Некоторые из них, как например, Morgan Stanley, уже пошли по этому пути, другие, начавшие работу в России с чистого листа , активно подыскивают себе страте гического партнера из числа российских банков. К ним относится и южноафриканский Standart Bank, заявивший, что он рассматривает возможность покупки одного или более российских банков с тем, чтобы на их основе развернуть свой розничный бизнес в России.
    Таким образом, представляется целесообразным объединить усилия государства и предпринимательства (в данном случае, прежде всего, банков), разработать и реализовать программу консолидации банковского сектора и установить твердые нормы допуска иностранных банков на российский рынок. Однако сейчас через Резервный фонд, Фонд национального благосостояния и Фонд валютных резервов изымаются денежные ресурсы из страны и инвестируются в госбумаги 14 развитых государств. Поддерживаем не свои банки, а терпящие убытки Fannie Mae, Freddie Mac и др. Приход в нашу страну западных финансово-кредитных структур приведет к усилению конкуренции в банковском секторе и, следовательно, к повышению качества оказываемых услуг и появлению на рынке новых банковских продуктов, которые могут быть очень интересны для населения.
    Однако результатом вторжения иностранных банков на российский рынок может стать не столько повышение качества работы, сколько потеря национальными банками своего доминирующего положения, и даже утрата государством контроля за финансовой сферой. Ни в одной стране мира вокруг принятия решения о допуске банков с участием иностранного капитала не возникало такого мощного противостояния, как в России. С одной стороны процесс глобализации и интеграции России в мировое сообщество не стоит на месте. Но, с другой стороны, готова ли еще неокрепшая, как показал текущий финансовый кризис, сырьевая экономика к снятию барьеров или их минимализации в международном сотрудничестве?
    Тем не менее, Россия действительно заинтересована в присутствии иностранных банков в качестве инвесторов, так как объем национальных инвестиций недостаточен для развития экономики. Иностранные банки могут сыграть важную роль в мобилизации сбережений населения в иностранной валюте, оцениваемые примерно в 70 млрд. долл. Этот огромный резерв для развития экономики используется весьма слабо. И здесь иностранные банки обладают преимуществом перед российскими банками, поскольку их репутация может служить гарантией сохранности вкладов.
    При этом надо учитывать, что основные причины низких объемов банковского инвестирования в реальный сектор экономики России состоят в том, что, во-первых, как иностранные банки, так и другие банковские учреждения заинтересованы в надежном инвестировании средств. Но рентабельность производства в среднем по России составляет лишь около 5%. Реальная окупаемость кредита составляет несколько лет. Наиболее привлекательны экспортные и быстро развивающиеся отрасли - топливная промышленность, торговля, связь. Во-вторых, значительным препятствием является низкая капитализация банковской системы.
    Привлекательность России в глазах иностранных инвесторов сейчас высока потому, что нигде в мире в обозримом будущем доходы банков не будут расти столь стремительно, как в России. Впрочем, она уже и на сегодняшний день является мировым лидером по этому показателю. Стремительно развивающиеся банковские рынки Китая и Индии демонстрируют довольно скромные показатели доходности: 15% и 10%, соответственно. На рынках Восточной Европы доходы банкиров ежегодно увеличиваются в среднем на 24% в год, а в России эти темпы превышают 40%, тогда как в странах со стабильными банковскими рынками 2-3% ежегодной доходности в банковском секторе считается вполне неплохим показателем.
    Иностранные банки действительно наращивают объемы кредитования, выступая в качестве финансового посредника в экономике России. Однако особенностью финансового посредничества иностранных банков является привлечение ими средств от предприятий сырьевых отраслей и обрабатывающей промышленности, которые в то же время выступают их основными заемщиками. Таким образом, привлеченные ресурсы не распределяются в другие отрасли, нуждающиеся в кредитах, а используются в данных секторах, не учитывая потребности структурной перестройки и модернизации экономики России.
     В целом, можно констатировать, что в настоящее время проявляются следующие тенденции. Во-первых, роль иностранных банков в качестве финансовых посредников незначительна. Однако, объем кредитов, предоставленных ими на российском рынке, сопоставим с их долей в банковской системе России. Во-вторых, иностранные банки в основном выступают в качестве посредников между российским и мировым финансовым рынком. В-третьих, основными кредиторами являются банки-нерезиденты, находящиеся за рубежом, а не их дочерние компании в России.
    Таким образом, надо срочно менять финансовую политику в направлении активного финансирования диверсификации производства, даже за счет уменьшения резервов и увеличения дефицита бюджета. Главное - необходимо ориентироваться на обеспечение неуязвимости, безопасности отечественной экономики от внешних воздействий, а также на поддержку реального сектора. Только так можно модернизировать нашу экономику - в интересах самой же российской экономики, а не других стран.
    
     Айрапетян Мамикон Сергеевич
    Главный советник, заместитель Председателя Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, доктор экономических наук
     Об активной и пассивной функциях денег
    При оценке и упорядочении механизмов развития, а также взаимодействия промышленности и банков (в целом - реального и финансового секторов экономики) необходимо исходить из концептуальных различий в относительно самостоятельных пространственно-временных значениях и функциях денег. Важность такого подхода связана с тем, что именно эти различия отражаются на различиях в масштабах и интенсивности их влияния на воспроизводственные процессы, происходящие, во-первых, в рамках экономики страны - как пространственной системы, и, во-вторых, в рамках мировых экономических циклов - как временных систем.
     Это означает, что деньги обладают двумя относительно самостоятельными функциями, учет которых имеет важное теоретическое и прикладное значение. Во-первых, это - пространственная функция денег, оказывающая влияние на масштабы и интенсивность воспроизводственных процессов в рамках экономики страны - как совокупности крупных, средних и малых секторов, отраслей и предприятий. Во-вторых, это - временная функция денег, оказывающая влияние на масштабы и интенсивность воспроизводственных процессов в рамках мировых экономических циклов - как совокупности отдельных периодов.
     Очевидно, что эти различия выражаются также в пространственно-временной активности и пассивности (или нейтральности) денег. Иначе говоря - в активности или пассивности денег в рамках экономики страны, то есть по отдельным ее секторам, отраслям и предприятиям, а также в их активности или пассивности в рамках мировых экономических циклов, то есть по отдельным их периодам. Так или иначе, активность денег тождественна принципу деньги имеют значение , применяемому в неоклассическом (условно - правом) подходе, а их пассивность - принципу деньги не имеют значение , применяемому в неокейнсианском (условно - левом) подходе.
     Более того, активность и пассивность денег отражают также и различные функции активных и пассивных запасов денег и в рамках экономики страны, и рамках мировых экономических циклов, реализуемые, как правило, двумя способами. Во-первых - посредством включения (активизации) этих запасов в экономические процессы, в частности, через уменьшение объемов резервного и увеличение объемов оцененного национального богатства (в периоды экономического роста). Во-вторых - посредством выключения (резервирования) этих запасов из экономических процессов, в частности, через увеличение объемов резервного и уменьшение объемов оцененного национального богатства (в периодоы экономического спада).
     Далее. Активность и пассивность денег напрямую коррелируются с тремя ключевыми экономическими параметрами, определяющими механизм мировых экономических циклов. Во-первых - с пространственными и временными соотношениями реальных (относительных, сопоставимых, дефляционных) и номинальных (абсолютных, текущих, инфляционных) значений экономических параметров (с учетом объемов и динамики непроизводительного капитала, а также (рыночных) курсов акций и цен предприятий, фиктивной ( бумажной ) и учредительской прибыл). И, во-вторых - с покупательной способностью денег, в том числе денежных запасов (определяющией, так или иначе, курс национальной валюты).
     В контексте мировых экономических циклов, в том числе текущего мирового экономического цикла с 1998 по 2032 годы, это означает следующее. В текущий переходный - с 2007 по 2011 годы - период мировой экономики имеют место прямо противоположные процессы, характерные для периода ее оживления с 2003 по 2007 годы. При продолжающемся увеличении объема денежной массы, происходит, тем не менее, снижение активности денег, которое будет усиливаться в период подъема с 2011 по 2015 годы. Такое снижение означает понижение роли и значения денег в воспроизводственных процессах, повышение их пассивности (нейтральности), сопровождаемое повышением покупательной способности (стоимости) денег.
     Иначе говоря, именно текущий - переходный между оживлением и подъемом - период мирового экономического цикла создает реальные предпосылки для резкого изменения структуры экономики посредством экономической политики, направленной на опережение темпов роста реальных (дефляционных) значений экономических параметров над темпами роста их номинальных (инфляционных) значений. В целом, эти процессы реализуются изменением структуры совокупной (текущей) денежной массы, главным образом, за счет резкого сокращения как спекулятивной, так и монополистической активности, снижением объемов фиктивных капиталов и прибыли, рыночных курсов акций и цен предприятий.
    
     Айрапетян Мамикон Сергеевич
    Главный советник, заместитель Председателя Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, доктор экономических наук
     О принципах консервативной денежной политики
      В контексте трактовки функций денег и, соответственно, формирования механизмов взаимодействия промышленности и банков, в том числе их поддержки со стороны государства в рамках основных экономических концепций, временные различия в значениях денег выглядят следующим образом. В рамках неокейнсианского подхода, в текущий переходный (с 2007 по 2011 годы) период мирового экономического цикла деньги (уже) не имеют значение , генерируя, тем самым, рост масштабов прямого регулирования государством экономики. В отличие от периода оживления (с 2003 по 2007 годы) этого цикла, в котором деньги (еще) имели значение ) - в рамках в неоклассического подхода, определяющего доминирование в этот период косвенного регулирования государством экономики.
    Вышеизложенные процессы корректируются посредством автономного государственного управления объемом и структурой денежной массы и, соответственно, значениями иных экономических параметров (в том числе параметров, составляющих уравнение обмена ). Такое управление связано с практически неограниченными возможностями государства посредством прямого и/или косвенного регулирования объема и структуры денежной массы (главным образом, значениями номинальных параметров) выступать в качестве генератора различных внешних, в том числе резких воздействий на масштабы и динамику экономических процессов.
     Во всех случаях, автономное регулирование государством объема и структуры денежной массы (в том числе через дополнительную денежную эмиссию или денежные рестрикции, посредством включения или выключения из экономического оборота различных типов денежных и иных резервов) следует рассматривать в контексте двух основных вариантов неадекватного (и поэтому негативного) поведения - экономического регулирования, экономической политики - государства в течение всего мирового экономического цикла: неадекватной (и поэтому негативной) автономной активности и пассивности государства.
     Так, неадекватная автономная активность государства связана с тем, что генерируемые государством беспорядочные или сильно выраженные изменения в объеме или структуре денежной массы вызывают аналогичные - беспорядочные или сильно выраженные изменения, масштабные и интенсивные, главным образом, нециклические (случайные) колебания значений сопряженных экономических параметров. Наличие таких колебаний - один из факторов нарушения стандартных, соответствующих нормативным режимам и ритмам мировых экономических циклов значений трендов, а также соотношений этих параметров.
     Напротив, неадекватная автономная пассивность государства связана с тем, что наличие постоянных или слабо выраженных изменений в объеме и структуре денежной массы, являющихся результатом отсутствия генерируемых государством соответствующих изменений, блокируют каналы и возможности интенсивных и масштабных, главным образом, циклических колебаний значений сопряженных экономических параметров. Отсутствие таких колебаний также нарушают стандартные, соответствующие нормативным режимам и ритмам мировых экономических циклов значения трендов, а также соотношений этих параметров.
     Таким образом, безусловному ограничению в течение всего мирового экономического цикла подлежат два негативных варианта поведения государства. Во-первых, такому ограничению подлежат активность государства и связанные с ней варианты государственного прямого и косвенного регулирования, ведущие к беспорядочным или сильно выраженным нециклическим (случайным) изменениям в объеме и структуре денежной массы. И, во-вторых, такому ограничению подлежат пассивность государства и связанные с ней варианты государственного прямого и косвенного регулирования, ведущие к отсутствию или к слабо выраженным циклическим изменениям в объеме и структуре денежной массы.
     Собственно, именно такие ограничения активности и пассивности государства и должны составлять основу консервативной экономической, в том числе денежно-кредитной и бюджетной политики, то есть политики, формируемой и реализуемой в рамках мировых экономических циклов. Именно такой подход, обеспечивающий циклическое сочетание прямого и косвенного регулирования экономики государством, а также периодическую смену их доминант, позволяет непрерывно поддерживать (восстанавливать - при периодических или случайных нарушениях) высокий уровень эффективности экономического развития.
    
     Белоусов Александр Николаевич
     Начальник Аналитического управления Аппарата Государственной Думы, председатель Научно-экспертного совета по антикризисной политике Аналитического управления Аппарата Государственной Думы
       Уважаемые коллеги!
       Завершая нашу работу, я хотел всех поблагодарить за участие в сегодняшнем заседании экспертного совета. По-моему, получился очень интересный разговор, который дал многим новую информацию. Все те предложения, которые вы не успели здесь озвучить, но предполагаете, что они представляют интерес, прошу передать в Научно-экспертный совет. Мы их обработаем и разместим в тех СМИ, которые нам доступны. Более того, мы это стараемся отразить в том докладе, который будет передан руководству Государственной  Думы. Это первое.
     Далее, о чём я хотел еще сказать. Ближайшее заседание мы планируем провести по вопросам, касающимся ипотеки. И одно из заседаний мы хотели бы посвятить глобальному мега-проекту "Трансконтинентальные транспортные и инфраструктурные системы", который разработал Фонд развития России. Я думаю, это очень интересная тема, которая, вообще говоря, перестраивает полностью мировоззрение всего государства по отношению к тому вообще, в каких условиях мы живём и что мы должны в дальнейшем делать. Во всяком случае, там много спорных моментов. Но, тем не менее, мне кажется, что это будет интересно и, более того, мы сумеем это отразить в тех материалах, которые потом будут опубликованы.
      Наконец, завершая нашу интереснейшую дискуссию, хотел бы сделать следующее, на мой взгляд, важное предложение, касающееся практического применения материалов нашего Научно-экспертного совета, прежде всего, в работе Государственной Думы. Так, на каждом заседании нашего Совета, а сегодняшнее заседание не является исключением, нашему вниманию представляются весьма обширные и фундаментальные доклады. Доклады и дискусии, в которых поднимаются и рассматриваются проблемы, выходящие за пределы темы каждого заседания.
    И каждый раз возникает резонный вопрос: находят ли практическое применение выдвигаемые на заседаниях предложения и рекомендации в законотворческой деятельности, а также в проводимой экономической политике. Вопрос очень важный. Но не менее важно и то, что решение этого вопроса зависит во многом от того, как организована работа тех или иных аналитических служб в нашей стране. От того, как, каким образом научные и экспертные предложения предподносятся этими службами лицам, ответственным за законотворческую деятельность и проводение экономической политики.
    Хотел бы вам также напомнить, что в апреле исполняется ровно год работы нашего Научно-экспертного совета. И у нас уже есть определенные, позитивные и негативные опыт и результаты этой работы. Что-то из того, что мы намечали, планировали сделать, получилось, что-то, к сожалению - пока еще нет. Очевидно, что по истечении года было бы целесообразно отчитаться в том, что было сделано за это время, подвести некоторые итоги. И обсудить с вами опыт и результаты нашей работы, наметить ее перспективы. Полагаю, это было бы важно не только для нас, но и для широкой общественности.
    Предложение мое состоит в следующем. Решением Совета Государственной Думы от 26 января 2010 года утвержден План мероприятий по взаимодействию Государственной Думы с законодательными (представительными) органами государственной власти субъектов РФ на 2010 год. Согласно этому плану, 15 апреля 2010 года состоится семинар-совещание с руководителями аналитических служб аппаратов законодательных (представительных) органов государственной власти субъектов РФ по вопросу совершенствования аналитического обеспечения законодательной деятельности.
    Учитывая важность этого мероприятия, предлагаю после его завершения провести небольшой мастер-класс: Организационно-методический опыт и итоги работы Научно-экспертного совета по антикризисной политике (за период апрель 2009 года - апрель 2010 года). Важно то, что на заседании будут присутствовать участники семинара-совещания - руководители аналитических служб со всей страны. Это будет для них очень полезным мероприятием. Здесь, конечно, явка необязательна.
    Предлагаю принять повестку этого мероприятия:
    1. Итоги работы Научно-экспертного совета по антикризисной политике (апрель 2009 г. - апрель 2010 г.), Белоусов А.Н.
     2. Организационно-методический опыт работы Научно-экспертного совета по антикризисной политике (апрель 2009 г. - апрель 2010 г.), Айрапетян М.С.
     3. Пресс-конференция членов Научно-экспертного совета по антикризисной политике при Аналитическом управлении Аппарата Государственной Думы.
     Как вы понимаете, на этом мероприятии мы могли бы ответить на вопросы руководителей аналитических служб страны, а также представителей прессы по интересующим их актуальным экономическим и иным проблемам.
    Ещё раз хочу поблагодарить всех вас за  работу в сегодняшнем заседании Научно-экспертного совета, а также пригласить вас к дальнейшему активному взаимному сотрудничеству.
     Всего вам самого доброго, до свидания.