АВ 2010г. Выпуск 16 Проблемы образования и практика управления в Российской Федерации
Соболева Ирина Викторовна
Заведующая лабораторией социально-трудовых отношений Института экономики РАН, доктор экономических наук, профессор
Рыночные и нерыночные механизмы регулирования профессионального образования
После выступления Александра Сергеевича Запесоцкого у меня есть возможность быть краткой, потому что многие проблемы, на которых я хотела остановиться, были освещены более чем красочно. Тем не менее, несколько комментариев хотелось бы сделать. Прежде всего, здесь было отмечено, что существующий закон, нацелен на то, чтобы юридически закрепить status quo, на соответствие существующей практике. Существующая практика была исчерпывающе описана в предыдущем выступлении. Нацеливать закон на соответствие такой практике, значит законодательно закреплять катастрофу.
Теперь, что касается ключевых проблем в образовании сегодня.
Если говорить не об организации процесса, а о результате, который выдаёт эта сфера, на мой взгляд, основных проблем две. Первая проблема - это структурный перекос системы образования, вторая - резкое снижение качества на всех ступенях и, в особенности, в высшем профессиональном образовании, а внутри него - на гуманитарных и экономических специальностях.
И эти две проблемы связаны между собой.
Откуда берется такой структурный перекос? Это - прямое следствие коммерциализации образования, которой новый закон в очередной раз открывает дверь. Эту дверь открывать не надо, она уже давно распахнута настежь. Коммерческое образование ориентируется не на потребность экономики в профессиональных квалифицированных кадрах, и не на развитие личности, расширение кругозора студентов, и не на воспитание гражданской позиции. Оно ориентируется на платежеспособный спрос со стороны абитуриентов, и под этот спрос формирует параметры качества.
Лозунг массы коммерческих структур, в том числе коммерческих отделений в государственных университетах и академиях: плати деньги, и мы тебя будем учить, чему ты хочешь. При этом система квазипрофессионального высшего образования раздувается до невероятных масштабов, прежде всего за счет малозатратного тиражирования экономистов и менеджеров.
Таким образом, практически у всех абитуриентов, у всех желающих появляется возможность, заплатив деньги, которые они могут себе позволить, получить такое образование, которое за эти деньги можно дать. Система коммерческого образования приспосабливается к существующей сегодня дифференциации доходов, появляются учебные заведения, которые могут дать дорогое образование, среднее образование, дешевое образование. Как точно сказал один социолог, сейчас есть образование на любой карман. Иными словами высшее образование становится доступным даже малоимущим слоям населения, но при этом реальных знаний, навыков, компетенций оно не дает.
Однако, система профессионального образования, кроме того, что у нее есть социальная, воспитательная функция, должна быть нацелена на обеспечение экономики кадрами в довольно жестко заданных пропорциях. То есть она должна готовить столько специалистов и в такой структуре, которую задает народнохозяйственная потребность. Нужно прогнозировать потребность и под эту потребность, а не под спрос абитуриентов выстраивать пропорции подготовки по специальностям различного профиля. Поэтому доступ к высшему профессиональному образованию неизбежно будет ограничен.
Когда система высшего образования становится резиновой, расширяется в ответ на спрос, она всасывает весь приток молодежи и обескровливает другие уровни образования. Отсюда структурный перекос, нехватка квалифицированных рабочих. Да, можно профинансировать и открыть новые ПТУ и средние специальные учебные заведения. Но кто туда пойдет учиться, если у каждого есть возможность заплатить небольшие деньги и получить вузовский диплом?
Доступность образования означает не то, что каждый, кто хочет, может его получить. Она означает, что все на равных условиях должны иметь возможность участвовать в конкурсе на получение высшего образования.
И в связи с этим вопрос о плате за образование. Это совсем не то же самое, что коммерциализация. В ряде стран образование бесплатное, в других за образование платят, во многих странах существуют смешанные системы. Но практически во всех западных странах сначала происходит отбор студентов для приема на тот или иной курс обучения и только потом встает вопрос о механизме оплаты. То есть конкурс предшествует оплате. Никуда не берут студентов просто за деньги. Сначала сдают экзамены, потом разбираются: у этого студента обеспеченная семья, ему не трудно заплатить полную стоимость обучения; другому могут сделать скидку, третьему найдут грант и так далее. Но сначала конкурс, а уже потом разбираются с финансами.
Есть еще один принципиальный момент, который упоминал Александр Сергеевич Запесоцкий. Образование в принципе нельзя купить, приобретение навыков, знаний невозможно без вложений собственного труда студента, без совместной деятельности обучающихся и преподавателей. Чтобы был какой-то результат, студент должен иметь заинтересованность, мотивацию работать, способности для того, чтобы эта работа привела к каким-то результатам.
Если вузы берут всех, кто может заплатить, а студенты ориентированы на то, чтобы просто получить диплом, они выберут тот вуз, где учат дешево, а от студента не требуют, чтобы он выкладывался, работал. Это рациональное экономическое поведение. К тому же никто абитуриента не тестирует, чтобы выяснить, может ли он освоить программу. Результат объяснять не надо.
Теперь по поводу единого государственного экзамена. О недостатках ЕГЭ говорилась много, но хочется обратить внимание еще на один очень тревожный момент: он снимает существовавшие до его введения естественные преграды распространения коррупции в сфере образования. Коррупция в той или иной мере, к сожалению, присутствовала в образовании всегда. И в советские времена, и в пореформенной системе существовали блат, протекция, связи. Но любой ректор вуза всегда заинтересован в том, чтобы набрать сильных ребят, за которых было бы не стыдно, чтобы студенты этого вуза смогли успешно его закончить и достигнуть успеха.
Ректор заинтересован в том, чтобы поддерживать марку, имидж своего учебного заведения. И эта профессиональная цель, стремление поддерживать его реноме ставит естественную преграду коррупции. Ректор и профессорско-преподавательский состав вуза могут где-то отступить от объективных критериев, но никогда не переступят черты, они лично не заинтересованы в приеме абитуриентов, которые не могут освоить учебную программу.
Если мы выводим экзамены за пределы вузов, те люди, которые выдают сертификаты ЕГЭ, не знают, куда пойдут с ними выпускники их школ, и их это не волнует. Они их никогда больше не увидят. А те приходят в вуз, и здесь уже руководство вуза ничего не может сделать. То есть механизм ЕГЭ не имеет внутренней защиты от коррупции, а потому для России он опасен.
Честно говоря, я не верю, что удастся существенно улучшить закон, который мы сегодня обсуждаем, но, все же, я бы предложила следующее. Во-первых, надо закрепить законодательно возможность свободного доступа к информации, характеризующей различные учебные заведения и обобщенные по регионам, населенным пунктам, школам результаты ЕГЭ. Надо сделать максимально гласными все аккредитационные процедуры, а также ужесточить контроль качества. Каждый абитуриент должен иметь возможность внимательно изучить данные об аккредитации любого вуза, каждый исследователь - сопоставить уровень сдачи ЕГЭ разными группами школьников. Все это должно быть выложено в свободном доступе в Интернете. Сейчас эти данные засекречены, и понятно почему. Во-вторых, максимально расширить права учебных заведений при приеме студентов.