АВ 2009г. Выпуск 19 Российский консерватизм: идеология, политика, экономика
Резюмируя вышеизложенное, следует в наиболее общем виде рассмотреть ряд ключевых особенностей циклической философско-исторической концепции и консервативной идеологии, консерватизма, которые определяют не только их содержательную идентичность, но и социально-политическое значение.
Базовая из таких особенностей состоит в интерпретация всемирной истории как дихотомного пространственно-временного процесса, который происходит, одновременно, в двух относительно самостоятельных системах координат, определяющих характер всемирной истории: в рамках одной системы координат всемирная история имеет в целом глобальный, единый, упорядоченный, детерминированный и поэтому прогнозируемый характер, связанный с ее существованием в рамках детерминированных мировых исторических, в том числе и экономических циклов, тогда как в рамках другой системы координат всемирная история имеет, напротив, локальный, множественный, хаотичный, случайный и поэтому непрогнозируемый характер, проявляемый в ее частностях.
Очевидно, что такая интерпретация всемирной истории, в том числе и экономических, и политических процессов, предполагает соответствующую трактовку роли человека во всемирной истории (как одной из ключевых проблем исследований исторического, в том числе экономического процесса, а также экономической политики), которая также имеет дихотомный характер и реализуется, одновременно, в двух системах координат: в рамках первой системы координат доминирует активная роль, тогда как в рамках второй системы координат доминирует, напротив, пассивная роль человека во всемирной истории.
Так, активная роль человека во всемирной истории обусловлена тем, что именно человек творит время и структуру мирового исторического процесса, то есть нормативные ритмы и режимы мировых исторических циклов, осуществляя такое творение посредством (бессознательного и массового) подражания (в процессе социализации и в рамках социума) исходным природным циклам (фактически - мимикрии, то есть защитной адаптации к этим циклам через искусственное имитирование их ритмов и режимов), в результате которых эти циклы перестают быть простой последовательностью внешних для него временных периодов, определяя, таким образом, достаточно высокую меру ответственности человека (и социума в целом) за создаваемую искусственную, параллельную естественной, пространственно-временную среду.
Это означает, что всемирная история происходит в рамках непреодолимого ни человеком, ни социумом замкнутого, созданного самим же человеком кругооборота субстанциального и исторического бытия в виде мировых исторических циклов, являющегося, тем не менее, результатом целевого акта природной системы по установлению пространственно-временного контроля над индивидуальной и социальной деятельностью человека, в результате которого он автоматически ограничивает основные характеристики, в том числе и длительность своего существования и создаваемых им социальных систем, а также значения их параметров таким образом, чтобы не нарушать фундаментальные законы и тенденции, ритмы и режимы движения природной системы.
Иначе говоря, в самом процессе антропогенеза установлена относительно долгосрочная, детерминированная и объективная программа всемирной истории (в том числе мирового экономического процесса), определяющая ведущее и центральное в ней место именно человека, а также необходимость и ценность каждого человека, его психофизиологических параметров, то есть исторически установленной модели человека - вне зависимости от его расовой, этнической, национальной, религиозной или социальной принадлежности, основная функция которого состоит в сохранении (консервации) - посредством передачи ключевых генов потомкам - этих параметров, необходимых в их совокупности для адекватного восприятия им пространства и времени, а также являющихся абсолютной гарантией существования такой программы всемирной истории (и, соответственно, всей картины мироздания в целом).
Таким образом, в результате этого абсолютная, невоспринимаемая человеком субстанция, ее трансцендентальность выводятся за пределы необходимости и теряют для человека значение в силу своей абстрактности, трансформируясь в человека и принимая через него конкретную, относительную форму, становясь воспринимаемой и познаваемой им, что, очевидно, лишает религию фундаментальных ее основ, которые связаны именно с фиксацией наличия во всемирной истории внешних по отношению к человеку факторов и функций движения.
Напротив, пассивная роль человека во всемирной истории определяется его существованием в рамках им же созданной единой детерминированной системы мировых исторических циклов, в условиях которых происходит вынужденное, главным образом, насильственное включение человека и создаваемых им систем, в том числе индивидуальной и социальной политики в нормативные ритмы и режимы этих циклов, а также их подчинение объективным и детерминированным законам, порядку и пределам всемирной истории, исключающим возможности действия в полном объеме субъективных факторов исторического процесса, качественного произвольного индивидуального и социального выбора - индивидуальной и социальной политики, следовательно, произвольной свободы , наличие которых привело бы к увеличению рисков, а также к нарушению указанных законов, порядка и пределов всемирной истории.
Это означает, что вся индивидуальная и социальная деятельность человека в течение всей всемирной истории распространяется только на изменения количественных пространственных параметров социальных (в том числе цивилизационных, экономических и политических) систем, в конечном счете, аналогичных параметров природной системы - как первичного ресурса, то есть человек имеет возможность, существуя в рамках детерминированной всемирной истории, оперировать лишь тремя измерениями пространства - длиной, шириной и высотой, которыми, таким образом, и ограничивается вся сфера активности и собственно власть человека, реализуемые в создании им искусственной среды.
Такое положение имеет ключевое значение для принципов формирования и реализации индивидуальной и социальной политики, а также для адекватного принятия человеком окружающего его пространства, собственного места и степеней свободы действий во всемирной истории, то есть с принятием их такими, какими они есть на самом деле - в силу их создания и воспроизводства собственно человеком, то есть его активной ролью во всемирной истории.
Тем не менее, очевидно, что такое пассивное положение во всемирной истории не устраивает человека, и поэтому ключевой тенденцией во всемирной истории, а также одними из ее движущих факторов являются имеющие постоянно воспроизводимый характер прямое или косвенное сопротивление и противодействие ее объективным и детерминированным факторам - законам, порядку и пределам со стороны (в том числе предельных, то есть радикальных, революционных) субъективных факторов и целей, индивидуальной и социальной политики, которые реализуются в создании человеком (относительно закрытой) и контролируемой им искусственной среды (культуры в целом), прежде всего, семьи и государства (права и гражданского общества) - как собственно объектов для реализации таких субъективных факторов и целей.
Иначе говоря, именно обусловленное объективным и детерминированным характером всемирной истории ощущение бессилия и бессмысленности существования и деятельности человека и является одной из фундаментальных причин создания и постоянного воспроизводства им субъективного мира , в том числе мифов, религии и науки, представляющего собой своеобразную форму протеста против такой объективности и детерминированности и преодоления комплекса неполноценности перед временем (в виде противостояния частного целому), то есть установления границы между сознательным и бессознательным (явным и скрытым мирами), а также сохранения постоянно воспроизводимого состояния раздвоенности человека, одновременной его принадлежности как к абсолютной субстанции ( объективному и детерминированному миру ), так и к относительной субстанции ( субъективному и случайному миру ).
Тем не менее, субъективные факторы и действия человека и социума неизбежно преодолеваются (даже в рамках семьи и государства) объективностью и детерминированностью времени, то есть индивидуальными и мировыми историческими циклами, и поэтому основными целями человека и социума в течение всей всемирной истории являются поиски способов их преодоления.
Так, одним и первичным из таких способов является максимально возможная адаптация (приспособление) социумов (точнее, отдельных стран, создание и сохранение которых и связаны с необходимостью такой адаптации) к ритмам и режимам мировых исторических циклов, то есть их включение в эти ритмы и режимы, в результате которых происходит объективизация и детерминация социальных процессов и политики, приобретающих, тем самым, реальный характер, а другим и вторичным из таких способов - включение социумов (очевидно, также в формате стран) именно в мировой социальный центр, который и является генератором нормативных ритмов и режимов этих циклов и в котором, в силу этого, имеют место максимальные как значения объективности и детерминированности исторического процесса, так и уровни указанной адаптации.
Именно таким образом происходит иллюзорная трансформация объективности и детерминированности всемирной истории в ее субъективность и случайность, то есть ошибочное (хотя и необходимое) принятие человеком объективности и детерминированности всемирной истории за субъективность и случайность и, следовательно, видимая субъективизация и хаотизация законов, порядка и пределов всемирной истории, являясь одной из основных причин принятия человеком за реальность иллюзорную возможность активного влияния на мировой исторический процесс, прежде всего, на его длительность и структуру.
Из вышеизложенного, тем не менее, следует, что в рамках консерватизма (как циклической философско-исторической концепции, идеологии и политики) предметом сохранения являются не только психофизиологические параметры, то есть исторически установленная модель человека (сохранение которой и является одним из ключевых направлений консервативной политики), а также природная система как первичная ресурсная база его формирования и развития (сохранение которой также является одним из ключевых направлений консервативной политики), но и замкнутые (собственно, консервативные) как малые, так и крупные социальные системы, то есть семья и, главным образом, государство (социум - гражданское общество в целом), которые и обеспечивают возможность реализации человеком указанных, хотя и иллюзорных, способов преодоления объективности и детерминированности времени.
Поэтому консерватизм в таком понимании направлен не на (согласно Хантингтону, как и большинству зарубежных и отечественных политологов, а также политических деятелей) сохранение любого существующего социального порядка , а также не каких-то конкретных (ситуативных) социальных (экономических или политических) порядков, а миропорядка в целом, а именно, всей системы мировых исторических циклов, и, наконец, не каких-то разнообразных форм и проявлений конкретной действительности, а их понятий, то есть идей, и именно поэтому консерватизм и является ключевой идеалистической философско-исторической концепцией, то есть универсальной идеологией.
Более того, значение вышеуказанных систем - семьи и государства - связано также с тем, что именно в рамках таких институтов индивидуальные и социальные отношения были впервые во всемирной истории установлены на регламентированной, правовой основе (в том числе в их первичной форме различных видов запретов, табу ), которые и закрепили их закрытость (консервативность) как адаптивной формы их защиты от влияния негативных внутренних и внешних, а также природных, индивидуальных и социальных факторов.
Именно поэтому консерватизм является исходным идеологическим принципом (идейной основой) создания государства, поскольку возникновение, развитие и усиление государства связаны, главным образом, с началом генерирования, а также с последующим усилением циклических колебаний значений социальных (в целом - цивилизационных, экономических и политических) параметров, то есть с началом и последующим функционированием социальных (в том числе цивилизационных, экономических и политических) систем в рамках мировых исторических (цивилизационных и экономических) циклов, а именно, с периодической сменой в рамках этих циклов состояний их равновесия, роста и спада (в контексте Ветхого Завета это означает, что создание государства является следствием выхода человека в результате некоторого первоначального толчка из первичного состояния равновесия , то есть Эдема , и начала колебаний различных типов параметров, собственно, прогресса и регресса).
Напротив, прогрессивные и регрессивные концепции, модернизм и традиционализм - в силу их разделительных, а не синтезирующих функций - не могут быть в принципе приняты за историческую основу возникновения, а также последующего развития и усиления государства именно по причине отрицания ими наличия таких циклов и функционального единства состояний равновесия, роста и спада, и поэтому являются неприемлемыми в идеологическом контексте, поскольку неизбежно ведут, так или иначе, к ослаблению и распаду государства, нарушению его вышеуказанных охранительных функций.
Более того, циклическая концепция и консерватизм имеют исключительное значение для возникновения, развития и усиления государства также в силу того, что его функции по сохранению исторически установленной модели человека являются тождественными функциям по сохранению (постоянному воспроизводству) также исторически установленного (в контексте третьей главы Ветхого Завета) синтеза элементов дихотомии добро и зло , то есть исходной этической системы, осуществляемого посредством периодической смены в течение всемирной истории различных форм правления.
И именно поэтому философия истории (культуры) - это, прежде всего, философия (истории) государства, а также философия человека ( философия духа в трактовке Гегеля), и именно антропоцентризма, а циклическая концепция и консерватизм - это этические учения, в контексте которых и следует рассматривать все иные учения и идеологии, в том числе как традиционный консерватизм, социализм и либерализм, так и модернизм и традиционализм.
Наконец, ключевая особенность консерватизма состоит не в противодействии, в трактовке Хантингтона, простой возможности потери достигнутого социального порядка и сползания в состояние хаоса - с точки зрения действующей политической власти, придерживающейся любой идеологии - либерализма или социализма, модернизма или традиционализма, а в противодействии потере (идеи) порядка и наступления (идеи) хаоса вообще, то есть выхода, в контексте циклической концепции, из нормативных ритмов и режимов мировых исторических циклов, которые и являются, собственно, механизмами периодического преодоления (подавления) хаоса и установления порядка.
В данном случае, сохранение (идеи) государства имеет ключевое значение, поскольку реализация указанных механизмов осуществляется именно посредством создания государства и именно в рамках государства, что и определяет основную задачу консерватизма: сохранение от ослабления или распада (хаотизации) базовых социальных институтов - семьи и государства, которые обеспечивают воспроизводство человека и социума (принимая за основу архаическую концепцию дихотомии хаос и порядок , принятой в Древнем Египте в качестве государственной концепции - монархии, выражающейся в двух коронах фараона - хаоса и порядка, и представляющей фараона, одновременно, в качестве гаранта как сохранения порядка, или добра, так и нейтрализации хаоса, или зла, а его отсутствие или смерть - за причину установление хаоса, или зла).
Это означает, что консерватизм занимает значительно более широкое концептуальное и идеологическое пространство, чем традиционный (преимущественно, ситуативный) консерватизм, поскольку не состоит на страже (конкретного) статус-кво и поэтому противостоит не либерализму или социализму (которые включают, так или иначе, отдельные элементы консерватизма), а любым (постоянно воспроизводимым во всемирной истории) негативным проявлениям одностороннего и чрезмерного прогресса и регресса, которые вносят хаос и нарушают средние ритмы и режимы мировых исторических циклов.
Таким образом, основная задача консерватизма состоит в обеспечении не столько стабильности , сколько целостности и адекватности, то есть циклической адаптивности государства, осуществляемого посредством превентивных мероприятий и исключительно гибкого управления, направленных на создание правовых или поддержание внеправовых ( естественных или автономных , установленных социумом в легитимном порядке) пределов прогрессивных и регрессивных процессов и изменений, блокирующих возникновение и воспроизводство их негативных проявлений, сохраняя, тем не менее, возможность таких процессов и изменений, которая выражается в периодической смене состояний равновесия и дифференциации (роста и спада) мировых исторических циклов.
Именно в таком контексте и должны решаться такие вечные, всегда предельно актуальные (особенно для России) проблемы , как, в частности, традиция или модернизация , реформы или революции , оптимальные сочетания и периодические взаимные снятия (смена) которых в рамках мировых исторических, в том числе экономических циклов, и являются одними из основных движущих факторов во всемирной истории, принимая во внимание, что возможность подобных сочетаний и снятий (вне зависимости от их классового - правого или левого содержания ), допускаемых консерватизмом как циклической философско-исторической концепцией, и является одной из ключевых причин исторической устойчивости именно консерватизма, а не иных идеологий.
Таким образом, циклическая философско-историческая концепция и консерватизм представляют собой не только системное единство и синтез различных, как правило, прямо противоположных философско-исторических концепций, а также идеологических подходов, то есть политических идеологий, включая как либерализм и социализм, так и модернизм и традиционализм, но и целостное самостоятельное (вопреки устоявшемуся мнению) политическое мировоззрение, политическую идеологию, которая имеет (также вопреки устоявшемуся мнению) собственный социальный идеал - консервативную утопию .
В контексте вышеизложенного, такая утопия представляет собой не что иное, как (в той или иной модификации) идеальное государство Платона, основу которого составляет третье сословие ( средний класс Аристотеля), которое защищается воинами и которым управляют философы , политика которых основана на понимании и, что наиболее важно, прикладном применении принципа циклического тождества полярных элементов любых типов дихотомий, в частности, дихотомии добра и зла , то есть принципа абсолютной, тотальной справедливости, наиболее близкой к таким фундаментальным (и в целом религиозным) понятиям, как милосердие и вспомоществование (при, очевидно, максимальном уровне циклического тождества государства и гражданского общества, снижение которого, неизбежное во всемирной истории, и является ключевой причиной социальных революций и радикализма).
Собственно, данная Платоном модель идеального государства и явилась прообразом всех последующих моделей идеального общества , а также вообще жанра социальных утопий , и поэтому исторически консервативная утопия намного старше и либеральных , и коммунистических утопий , хотя установленная таким образом высочайшая планка консерватизма, в том числе и российского консерватизма является практически труднореализуемой, поскольку требует также предельно высокого уровня и гибкости управления.
Именно такой консерватизм - как самостоятельная политическая и социальная идеология (имеющая универсальный характер и составляющая основу всего многообразия идеологий и содержаний (идей) политики, права и государства, принимающих те или иные формы в различные периоды мировых исторических циклов) - в практическом приложении к внутренней и внешней политике является наиболее имманентным российскому консерватизму , формируемому в качестве единой консервативной национальной идеи и объединяющему на этой основе большинство населения страны и политических сил.
Наконец, в соответствии с вышеизложенной моделью идентификации, консерватизм, в том числе и российский консерватизм , имеют значительно более широкое концептуальное пространство и потенциал, чем в совокупности либерализм и социализм, модернизм и традиционализм, открывая, тем самым, новые и достаточно крупные возможности для дальнейших исследований.