МИ 2011 г. май (часть 1), "Материалы семинара-совещания с руководителями аналитических служб аппаратов законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации"
Председательствующий. Спасибо, Наталья Леонидовна.
Я хотел бы предоставить слово Мельнику Сергею Александровичу, директору Департамента агропромышленного комплекса Костромской области.
Мельник С.А.
Спасибо, Александр Николаевич.
Добрый вечер, уважаемые коллеги! Если можно, сразу третий слайд. Я не буду останавливаться на первых слайдах, которые демонстрируют ситуацию с продовольственной безопасностью непосредственно в регионе. Действительно, приняты законы, регламентирующие работу по продовольственной безопасности в регионе, и иные акты, связанные с региональными программами по развитию сельского хозяйства. Я хотел бы сразу остановиться на тех вещах, которые сегодня, может быть, из нашего не совсем крупного сельскохозяйственного региона, но в то же время региона, который представляет, скажем так, традиционную Центральную Россию, видятся очень важными как раз в аспекте той ситуации, которую мы сегодня обсуждаем. Хотел бы еще раз обратить внимание, что сегодня у нас в министерстве идет разработка программного документа до 2017 года, того документа, той программы, на основании которой мы будем жить.
Очень много сегодня говорилось о той ситуации, что сегодня центр тяжести в аграрной политике во многом перемещается в регионе. Очень хорошо, что сегодня мы это обсуждаем на площадке Государственной Думы, где целевая федеральная программа будет рассматриваться. Мне кажется очень важно рассмотреть вопрос, связанный с тем, чтобы появилось региональная тема в следующей целевой программе. Буквально сегодня разговаривали с Сергеем Валерьевичем Королевым – заместителем Министра сельского хозяйства, и он подтвердил, что сейчас внимательнейшим образом эта возможность изучается.
И, уважаемые коллеги, представители регионов! Мне хотелось бы, чтобы сейчас регионы вот в этот год, когда готовится программа, а она будет приниматься и начнет действовать с 2013 года, здесь позиция регионов была бы поактивнее в том плане, что действительно необходимы, скажем так, региональные акценты и региональные аспекты в новой государственной программе. В первую очередь о чем мы говорим?
Первая программа у нас функционирует с 2008 до 2012 года и следует приоритетам Национального проекта развития агропромышленного комплекса. Она фактически была направлена на то, чтобы удовлетворить физические потребности наши в масштабах страны в продуктах питания и по ряду направлений это удалось, все-таки мы сегодня понимаем, что по зерну мы себя достаточно хорошо обеспечиваем. Мы говорим о том, что, начиная с этого года, мы выходим на практически полное обеспечение по продукции птицеводства. А по яичному птицеводству мы уже столкнулись с проблемой перепроизводства, там проблемы совершенно другие. С точки зрения структуры этих проблем следующая программа, наверное, должна ответить на самый главный вопрос: сможем ли мы в масштабах России и меньше, наверное, в масштабах макро-регионов, создать устойчивое сельское хозяйство? То есть то сельское хозяйство, которое будет функционировать не только за счет возможности взять кредиты, а потом через три года сказать: «Вы знаете, у нас закончился период отсрочки по оплате тела кредита, поэтому спишите нам, пожалуйста».
Нет, нам все-таки необходимо ставить задачу по созданию такого агропромышленного комплекса, который бы смог бы функционировать, в том числе и при экстренных ситуациях, при минимизации государственной поддержки. И мы уже много говорим сегодня о том, и опыт ассоциации Центрального Черноземья нам подсказывает, что это правильное направление, что, допустим, для нашего региона, для наших соседей, Ярославской области, было бы правильно иметь некоторый аспект с точки зрения Нечерноземья.
У нас есть своя специфика, у нас есть свои проблемы. Когда мы говорим о региональном аспекте, мне кажется, что было бы важным здесь развивать ту инициативу, которая началась в 2009 году в рамках Министерства сельского хозяйства. Это региональные экономически значимые программы. Опять же, здесь просьба к коллегам из регионов – по возможности, поддерживать эту позицию, потому что, мне кажется, что лучше, чем мы с вами, никто не понимает, какая проблема есть на территории нашего региона.
Даже, если взять и посмотреть несколько типовых регионов-соседей (Костромская, Ивановская, Ярославская области), взять узкую тему – производство льна, то окажется, что в Ярославле необходимо вот в этот момент времени решать свои вопросы, в Иванове – свои, в Костроме – свои.
Нам выделяют в этом году 4-5 тысяч рублей на тонну льна-волокна, но мне необходимо поддержать три предприятия, которые сейчас готовы выращивать лен, с точки зрения приобретения специализированной техники. Эти деньги, которые мне выделяет федеральное Правительство, Министерство сельского хозяйства, я не могу пустить их на приобретение техники. Я в скудном бюджете департамента АПК Костромской области должен найти эти деньги и перенаправить.
Если же механизм будет, как сегодня по региональным программам, когда говорится следующее: Костромская область берет на себя обязательство произвести, предположим, 10 тысяч тонн льна-волокна, соответственно, она может рассчитывать на 50 миллионов рублей. Куда внутри льнопроизводящих предприятий эти деньги будут направлены – это уже ответственность региона. Главное, чтобы это льноволокно появилось.
Мне кажется, в принципе, это эффективный механизм. Мясные и молочные программы, которые вот уже два года реализуются, неплохо себя показали. Но опять же надо понимать, что в прошлом году молочные и мясные программы были зафондированы и забиты буквально в декабре месяце. И фактически это была раздача бонусов по результатам года, а никак не стимулирование, скажем так, внедрения современных методов ведения сельского хозяйства.
Я уже немного перешел ко второму моменту – это межрегиональное сотрудничество. Сегодня говорилось в том числе о том, что, понимая на перспективу специализацию регионов на макроуровне, мы не говорим о специализации областей. Мы говорим о специализации макрорегионов: Нечерноземья, Поволжья, Южный федеральный округ. Надо понимать, что логично было бы предположить, что, если Костромской регион сегодня не является зернопроизводящим, или Нечерноземье не является зернопроизводящим, то, может быть, даже не надо от нас требовать 100 процентов обеспечения зерном собственных потребностей. У нас на территории региона действует 8 птицефабрик, и мы производим в три раза больше яиц, чем требуется для обеспечения потребностей внутри региона.
И, соответственно, у нас есть проблемы, которые заключаются в том, что на сегодняшний момент то зерно, которое мы производим, наши птицефабрики съедают за полтора месяца, а это зерно еще потребляют наши свиноводческие хозяйства, это зерно у нас еще КРС потребляет. Соответственно, в ситуации, когда зерно на рынке стоит 2,5 рубля, вроде никаких проблем, но как только зерно встрянуло до девяти, как только в Южном федеральном округе появилась африканская чума свиней, соответственно, возникла паника у наших птицеводов и крупные птицефабрики тут же все нашли мой телефон, сразу стали звонить: давай, подключайся, помогай.
Если бы мы понимали, что в масштабах федерации нам будет оказана помощь. Я не готов сейчас предложить какие-то механизмы, но это проблема, которую необходимо, наверное, решать в рамках следующей государственной программы. Если бы мы понимали, что у нас есть регион-партнер по зерну и у нас выстроенные с ним отношения не в режиме собственных наших контактов, а, может быть, такой большой аграрной «шахматной доски», в масштабах федерации, наверное, было бы проще и, наверное, было бы эффективней. Потому что дальше возникают проблемы с подвижным составом вагонов, дальше возникают проблемы с тем, что южные элеваторы никогда не обрабатывают зерно, с точки зрения тепловой обработки, а чтобы ввезти, допустим, из Ростовской области, требуется то-то и то-то. В общем, проблем очень много.
Третья тема. Таможенно-тарифное регулирование. Это тоже тема, которую хотелось бы сегодня озвучить на площадке Государственной Думы, потому что здесь многие решения принимаются. Сегодня Евгений Александрович очень много говорил про тему сыров, я думаю, что у всех у вас на слуху тема костромских сыров. Естественно, мы производим на порядок меньше, чем Алтайский край. Если Алтайский край – это 60 тысяч тонн по сыру, то Костромская область по твердым сырам – это 3 тысячи тонн, а всего, по сравнению, вместе с плавлеными – это 6 тысяч тонн. Но мы мощнейшим образом чувствуем на себе давление импортных сыров.
Я даже не поднимаю сейчас тему белорусских сыров, мы в Таможенном союзе теперь находимся, вместе функционируем. Но Белоруссия – да, она является крупным поставщиком импортных сыров, но вторым по величине поставщиком импортных сыров является Германия – ни Прибалтика, которая традиционно ориентирована на наш рынок, ни Украина, которая еще совсем недавно была вторым по величине поставщиком, а Германия является вторым по величине поставщиком. И на съезде союза молока Виктор Алексеевич Зубков обозначил готовность рассматривать и поднимать эту проблематику. Это очень мощный инструмент, который нам надо применять.
Вопрос в другом, вопрос в том, что, может быть, здесь надо воспользоваться опытом наших птицеводов по мясу и наших свиноводов, когда фактически в режиме некоего негласного соглашения было определено, что федерация постепенно снижает квоты, ставит заградительные таможенные барьеры по сверхквотным поставкам, а мы берем на себя обязательство закрыть этот дефицит на рынке. Давайте попробуем, может быть, формализовать в том режиме, что мы закрываем рынок от импортных молочных продуктов. Особенно много у нас везется сыров, а надо понимать, что 1 килограмм сыра – это 10 килограммов молока. И сегодня, завозя 50 и 55 процентов по сырам, в пересчете на сырое молоко, мы завозим грандиозный объем, мы сегодня завозим 450 тысяч тонн сыров – это в пересчете на молоко 4,5 миллиона тонн молока. Это при том, что все наше молочное животноводство, без ЛПХ, производит 14,5-15 миллионов тонн молока. Мы только в сырах завозим треть. Невероятное давление на рынок.
Сливочное масло. 60 процентов сливочного масла на территории нашей страны – это опять же импортная продукция, а в сливочном масле уже 22 килограмма молока. Там мы понимаем, что можно декомпозировать до очень детального уровня, но проблема очень серьезная.
Поэтому давайте поднимем, такой разговор (здесь нужна поддержка регионов), что есть наши общественные организации по молочной тематике – союз «Молоко». Подписывается соглашение о том, что на конкретный период времени – на год выставляются такие-то таможенные повышенные ставки для того, чтобы сократить давление на рынок. Если это позволяет достигнуть определенных результатов на рынке, эта мера сохраняется еще на определенный период времени. Если нет – тогда правила игры могут быть пересмотрены. То есть здесь должна быть такая балансировка, ответственность, естественно, со стороны тех, кто просит этой поддержки, в виде таможенно-тарифного урегулирования.
То же самое по мясу говядины. Третий год уже Минсельхозом тема производства говядины обозначена как приоритетная. Откровенно говоря, пока мы не достигли ни в масштабах страны, ни в региональном больших успехов по этой тематике. Хотя я вот только что вернулся из Франции, мы сейчас делаем очень крупный проект по мясному скотоводству – это действительно крупный проект, мы покупаем 1400 голов маточного стада и у себя в регионе будем делать племенной репродуктор с последующим распределением этого стада по уже товарным хозяйствам.
Хотел бы сказать, что если на сегодняшний момент по мясу птицы, свинины мы проблему решили, то проблема говядины (прекрасно представляете, что это такое) сегодня – это опять же «импортная игла». И ситуация в Аргентине, которая административным путем приняла решение закрыть рынок, потому что в Аргентине слишком высокие цены на говядину, только подогревает и подогревает эту ситуацию.
Сегодня много говорили очень важного о вопросе, связанном с балансом, с мониторингом. Я попросил бы, в том числе и Государственную Думу, внимательно отнестись к этому вопросу. Дело в том, что в рамках Минсельхоза уже несколько лет, к сожалению, очень неустойчиво реализуется попытка создания единой информационной системы. За 4 года название раза три менялось и постоянно внутри происходит как бы борьба концепций, хотя тема невероятно важная.
Я два года назад пришел работать в Костромскую область, чуть меньше двух лет назад возглавил департамент и первое, с чем я столкнулся – это с абсолютным отсутствием нормальной полноценной информации на уровне органов власти. Что в регионе происходит, естественно, есть информация, а вот где регион находится, кто мы – середнячки, отстающие, лидеры по каким-то направлениям, в каком направлении нам двигаться – вот этой информации, которую можно из открытых источников доступно почерпнуть, нет. Можно зайти на сайт Минсельхоза, поискать там, что-то найти, можно купить исследования у «Икара», кого-то еще, но, мне кажется, если мы говорим о необходимости общей федеральной политики, то она, в первую очередь, базируется на информации. Будет общая выверенная информация – тогда не будет такой ситуации, когда сидишь на селекторе у Виктора Алексеевича Зубкова и регионы называют одни цифры, Минсельхоз называет другие цифры, это уж совсем несерьезно.
Думаю, что в господдержке обязательно нужно ориентироваться на фактор, скажем так, устойчивости. Сейчас очень популярно выражение «устойчивое развитие территорий». Мне кажется, устойчивая государственная поддержка должна рассматриваться как дополнительный интерес для сельхозпроизводителей. Сегодня, конечно, много говорилось о том, что и минимальный интерес должен закрываться, и опыт Европы учитываться. Но поверьте мне, европейский опыт абсолютно неприменим сегодня к Российской Федерации. Например, если сейчас дать поддержку на гектар – мы разрушим окончательно то сельское хозяйство, которое у нас сегодня есть. Потому что пока 80, а то и 90 процентов сельского хозяйства (я говорю не про Белгородскую область, а про регионы типа нашего) – это пока еще староукладные хозяйства, где-то, может быть, председатель посерьезней, где-то просто «на зубах» ситуация держится. И если сейчас им эти деньги дать (может быть, я не прав, но у меня какой-то внутренний испуг) – они просто расслабятся.
И поэтому здесь все-таки господдержка должна быть ориентирована не на то, как было у нас – вот тебе два рубля на килограмм молока и расслабься. Убрали два рубля с килограмма молока, это вызвало невероятную политическую бурю, но мы сказали: мы эти же деньги и даже больше отдаем вам. Пожалуйста, вы молоко сдаете, допустим, вторым сортом – вот вам 50 процентов от стоимости доильного оборудования танка-охладителя, сделайте молоко первым сортом, не надо высшим сортом, но вы его уже сдадите на рубль дороже. Плюс мы фактически субсидировали вложения в капитальные средства, а значит понизили амортизационные издержки на килограмм молока. Вот уже два рубля, но в перевернутом виде.
Поэтому, мне кажется, господдержка должна быть ориентирована не на субсидирование себестоимости, а на, скажем так, влезание в стоимость и амортизации, и основных средств, и влияние на качество, на себестоимость.
Значит, однозначно – устойчивость через поддержку ресурсного обеспечения сельского хозяйства, потому что мы сегодня говорим, что мы должны вот такие-то валовые показатели дать, а если говорить откровенно, то у нас сегодня грандиозные проблемы по плодородию земель, грандиозные проблемы – это то, чем мы сеем, это племенная работа и вся селекционная работа, потому что одни только шильдики остались, племзавод, племенной репродуктор.
Вот у нас есть своя порода костромская, но я вынужден констатировать, что есть племзавод Караваево, там работа держится, там действительно высококачественный скот, есть два-три племрепродуктора, но там только одно название, что это племрепродуктор. Естественно мы за них боремся, мы никогда их не сдадим, потому что это и господдержка, и возможность им реализовывать поголовье, как племмолодняк, это рынки сбыта. Но на самом деле на это надо сегодня обращать огромное внимание, и в том числе в сфере законодательства. Потому что то, что нет до сих пор нормального закона по племенному делу очень тормозит работу.
Я предложил нашим сельхозпредприятиям в этом году (так как объем сельского хозяйства небольшой), где-то большие ставки дать. Я им сказал: давайте 6 тысяч рублей на корову дадим на племпредприятиях, но при условии, что вы создадите племенную ассоциацию и полностью возьмете на себя ту работу, которую раньше вело ОАО «Костромское» и которое развалилось, потому что его приватизировали. Подумали, посмотрели и сказали: да, это выгодно, но это столько работы на себя надо брать! Значит, их надо заставить в законодательном порядке, потому что тот механизм, который есть сегодня, к сожалению, не действует.
Мы, к сожалению, только-только начали говорить о поддержке пищевой промышленности. Мне кажется, это грандиозная ошибка, если не ошибка – то упущение. Что как не перерабатывающая промышленность (первичная переработка, глубокая переработка) является локомотивом производства сырья. Сейчас заговорили о том, что в новой государственной программе должно это появиться. Обязательнейшим образом надо поддерживать пищевую промышленность, в том числе даже на идеологическом уровне. Я столкнулся с тем, что в нашем регионе существовал такой идеологический водораздел: те же сыроделы и молокопереработчики – это чуть ли не враги, которые мучают колхозников – перевесы, недовесы, молоко не того качества, цены не те, а эти – святые мученики. Я так говорю может быть потому, что я хотя и человек, который в свое время достаточно долго жил в деревне, но чисто городской человек. Но я все-таки понимаю, что не будет экономической устойчивости, если мы до какого-то момента дотянем господдержку, а потом просто рухнем и ухнем.
Поэтому, мне кажется, необходима поддержка пищевой промышленности, а через нее, в том числе, повышение всей маржинальности всей цепочки. Да, может быть, введением некоторых законодательных нормативов закрепить, что они (переработчики) должны своей маржинальностью делиться с производителями сырья.
И по поводу малых форм. Сегодня это звучало несколько раз, и в какой-то момент времени мне аж немножко страшно стало, что мы скоро все крупные предприятия позакрываем, будем поддерживать только ЛПХ, крестьянско-фермерские хозяйства. Ни в коем случае не умаляя их значимости и важности (хотя мое мнение, может быть, очень субъективное), мне кажется, что у всех малых форм нет только одного функционала – это не производители товарной продукции. У них очень много функционала и они обеспечивают социальную задействованность, они обеспечивают альтернативную занятость. Мы сегодня в регионе воспринимаем крестьянско-фермерские хозяйства как фактически такие (пока, конечно, это очень громко названо), бизнес-инкубаторы или, скажем так, точки роста предпринимательского потенциала на селе, но никак не производители товарной продукции. Я готов их поддержать, даже если они хотят заниматься молоком, но не потому, что они мне дадут много молока и не потому, что у них однозначно молоко дороже. В личных подсобных хозяйствах вообще катастрофа с качеством молока. В Костромской области, где самые дальние районы находятся в 517 километрах от центра (может быть, только Алтайский край и Иркутская область в этом меня понимают), как там развивать личные подсобные хозяйства, отправлять туда ГАЗончик, который на 80-м бензине туда поедет, и он оттуда будет вести молоко вторым сортом, но он и маслом уже не привезет. Я думаю, что нам нужны малые формы, но надо для себя четко и понятно, в том числе, на уровне Минсельхоза, определить их назначение.
Спасибо за внимание.