АВ 2003г. Выпуск 10 Кодекс парламентской этики в России: проблемы и перспективы
В.Б.Пастухов.
Эксперт Института права и публичной политики, член Московской городской коллегии адвокатов, доктор юридических наук.
Я очень кратко хотел бы откомментировать только два пункта.
Правовой статус Кодекса парламентской этики и форма, в которой он может быть принят.
Считаю, что Кодекс парламентской этики должен быть принят как отдельный документ и он не должен являться частью Регламента по двум соображениям.
Первое. Если Кодекс парламентской этики станет частью Регламента, он будет там похоронен. В дальнейшем никакой работы, никакой институлизации, никакой деятельности на его основе не будет, поскольку Регламент сам по себе уже является воплощением определенных этических взглядов. И в этом смысле, дальнейшее развитие вопросов этики в рамках Регламента невозможно, поскольку этот документ по своей природе не может детализировать эти вопросы.
Второе. Есть все-таки довольно серьезные различия между Кодексом парламентской этики и Регламентом.
Регламент - это нормативный акт, принятый в развитие закона и в рамках законодательной системы.
Если говорить о Кодекс парламентской этики - это документ особый, его парламентарии принимают, хотя и голосованием и в парламенте, но не как законодательный, не как нормативный акт, регулирующий деятельность парламента как института, а как, действительно, некое внутреннее корпоративное соглашение очень специфической группы людей, которая находится в этих стенах и обладает определенным статусом.
К сожалению, у нас нет концепции суверенности парламента, которая есть в Великобритании. Там исторически сформировалась и ни у кого не вызывает сомнения мысль о том, что парламент есть государство в государстве, живущее по своим законам, а люди, которые находятся в парламенте, имеют как бы двойственный статус: они и представители народа, которые решают от имени народа интересующие его вопросы, но они некий клуб избранных, обладающий неким исключительным статусом, который сам внутри себя решает все вопросы. Поскольку там такая концепция веками сложилась, то не возникает никаких вопросов, по поводу того, что эти люди, этот клуб для себя устанавливает определенные правила. Но в независимости от этого суть-то не меняется. У нас есть депутаты, строго определенное количество граждан, обладающих определенным статусом, которые между собой договариваются об определенном поведении и этот договор не имеет отношения к развитию тех конституционных положений о статусе депутата, развитием которых, собственно, является Регламент. То есть эти документы имеют разную правовую природу.
Есть еще один очень важный вопрос. Извечная русская дихотомия: или убить, или помиловать; или бороться с каким-то явлением, или его легализовывать. Нет единого рецепта, но есть здравый смысл, который говорит о том, что когда то или иное явление приобретает форму массового нарушения и когда нарушителями закона являются 90 процентов субъектов, на которых он рассчитан, то проблема уже не в субъектах, а в самом законе. В каждом конкретном случае мы должны становиться на реалистическую позицию, которая и будет в этом случае этической. Любая попытка бороться со стихийными нарушениями во многих случаях будет означать, что мы чего-то недоучитываем, идем вопреки сложившейся культуре, традициям, экономическим тенденциям и так далее.
В идеале было бы хорошо, если бы депутаты строго следовали букве и духу закона. Но поскольку этого не происходит, поскольку мы не видим ресурсов в обществе, которые позволили бы этот процесс реально контролировать, мне кажется, что надо потихоньку думать об изменении закона. И здесь есть некая третья функция Комиссии Государственной Думы по этике. Она может, анализируя эти нарушения, фиксировать противоречия между реальной практикой и законодательством и давать свои рекомендации по изменению законодательства, опираясь на здравый смысл и на общее нравственное чутье.
К сожалению, я - скептик и считаю, что законы не обладают исключительной пробивной силой, и я не верю в ситуацию, при которой сильная воля, крепкий закон способны проломить стенку. Склоняюсь к мысли Наполеона, к которой он пришел к концу своей жизни, что в обществе, в котором у народа потеряно нравственное чутье, законы абсолютно бесполезны, если они не внедряются в жизнь деспотически. Мы не можем внедрять законы в жизнь деспотически. Если наши законы расходятся с нравственными началами, они просто будут бесполезны.