АВ 2002г. Выпуск 14 Государственный язык Российской Федерации: вопросы законодательного обеспечения (часть I)
В.Н.Алпатов, доктор филологических наук
Еще недавно русский язык считался одним из мировых языков. По данным, приведенным в 1987 г. в книге канадского лингвиста М.Лапонса, русский язык занимал тогда в мире второе место после английского по экономическому значению, а по числу переводов с него находился (с учетом переводов на языки народов СССР) на третьем месте в мире после английского и французского.
Теперь для каждого очевидно, насколько все изменилось за десять с небольшим лет. Постоянно слышишь жалобы на сужение функций русского языка, снижение числа часов на русский язык в школах, уменьшение количества изучающих его детей и взрослых в самых разных странах. Причины этого очевидны, но хочется разобраться в происходящем. Проблема эмоционально задевает многих, но нередко эмоции мешают объективному рассмотрению.
Проблема роли русского языка в современном мире распадается по крайней мере на три. По-разному она стоит в России, в "ближнем зарубежье" (а также по крайней мере в некоторых из стран бывшего социалистического лагеря) и в остальном мире.
В России за исключением некоторых районов позиции русского языка остаются прочными. В начале 90-х гг. в эпоху "парада суверенитетов" иногда казалось, что он начнет вытесняться в национальных республиках России так же, как в новых независимых государствах. В целом этого однако не произошло: в едином государстве независимо от чьих-либо намерений остается экономическая, политическая, культурная необходимость пользоваться единым языком, общим для всех. К этому добавляются большой процент русскоязычного населения вой многих республиках и привычка национальных элит к русскому языку. Один пример: в принятом в 1991 г. "Законе о языках народов РСФСР" специально предусматривалось введение штата переводчиков в центральных государственных учреждениях. Такие переводчики дали бы возможность обращения в эти учреждения на любом языке России. Была разработана целая система постепенного формирования этого штата в 1992-1995 гг., но все осталось на бумаге: нам неизвестны случаи, когда бы граждане или тем более официальные органы РФ обращались в московские госструктуры не на русском языке. В ряде сфер, особенно в образовании, роль малых языков России за последнее десятилетии повысилась, но в других отношениях, особенно там, где вмешивается рынок, возможно даже усиление роли русского языка по сравнений с советским временем. Поехав несколько лет назад в Элисту, я обнаружил, что в киосках нет ни одной газеты, полностью напечатанной на калмыцком языке. Одна калмыцкая газета формально есть, но все, ради чего чаще всего покупают газету: программа передач, гороскопы, анекдоты, часть спортивной информации, - а. также приносящие доход рекламные объявления помещаются на русском языке. В 2001 г. там ситуация та же.
Есть однако регионы, где позиции русского языка до определенной степени ослабли или могут ослабнуть. Это Саха-Якутия, Тува, отчасти Татарстан (перевод татарского языка на латинский алфавит сможет сыграть в этом роль) и, разумеется, Чечня. Но в целом по России больше надо беспокоиться о судьбе малых языков (некоторые из них продолжают вымирать), чем о судьбе русского языка. С другом стороны, в Москве ухе есть молодые ученые, в том числе гуманитарии, которым по своей специальности статью проще написать на английском языке, чем на русском. Пока это не столь частое явление, но в будущем оно скорее всего усилится.
Совсем иная ситуация в странах СНГ и Балтии. До 1991 г. языковая ситуация там была принципиально той же, что в РФ, но затем опять-таки независимо от чьей-либо воли пошла совсем по другому пути: замены в официальных сферах и в междунациональном общении русского языка так называемыми титульными языками; исключение составляет лишь Белоруссия. Этот процесс идет везде, хотя его скорость и формы протекания могут быть различными: скажем, в Эстонии он идет быстрее, чем в Узбекистане.
Конкретные особенности процесса дерусификации определяются помимо субъективных намерений той или другой стороны объективной ситуацией. Снизить роль русского языка легче там, где титульная нация значительно преобладает, а русскоязычное население не очень многочисленно (Литва, Грузия, Армения, Туркменистан), чем, например, в Казахстане или Латвии. В ряде государств этот процесс замедляется и значительной ролью русскоязычных в ряде ключевых областей экономики, особенно промышленности: к моменту получения Узбекистаном независимости на Ташкентском авиазаводе узбеки составляли 1% работников. Даже в казалось бы близком по языку и культуре Азербайджане ситуация была уже иной. Сами новые национальные языки были развиты неодинаково: некоторые из них до 1981 г. никогда не использовались в области техники или в армиях современного типа. И совсем иная ситуация в Прибалтике, где опирались на опыт 20-30-х гг. Наконец, не надо забывать и культурные факторы. Для новых государств к югу и юго-востоку от России не может немедленно исчезнуть давняя традиция, при которой русский язык и русская культура служили связующим звеном с миром, в частности, с Западом. Сейчас, правда, для ряда государств на такую роль претендует Турция, но быстрая переориентация здесь нереальна. А новые государства к западу от России, включая Западную Украину, имеют иные ориентации, поэтому здесь гораздо чаще русский язык считают непрестижным, "некультурным", "некрасивым", что ускоряет отказ от него. Это же проявляется в Восточной Европе - в отличие, например, от Монголии.
Часто эти естественные процессы стараются искусственно ускорять, что особенно ощутимо в Латвии и Эстонии. Там многие, особенно в разговорах с западными собеседниками, говорят о желании поскорее забыть русский язык. Но и там жизнь берет свое. Как говорила на недавней конференции в МГУ, посвященной современной роли русского языка, русская лингвистка, живущая в Таллинне, отказ эстонцев от употребления русского языка - все-таки редкое явление. Очень жесткий закон о языке предусматривает лишь два способа общения с эстонскими чиновниками: по-эстонски и через переводчика, которого оплачивает заявитель. Однако на деле и здесь переводчики не используются: если собеседник не может свободно говорить по-эстонски, чиновник обычно соглашается говорить с ним по-русски. Еще в большей степени были скорректированы первоначальные планы в Молдавии, Узбекистане и др. Например, в Узбекистане жесткий, скопированный с прибалтийских образцов Закон о языках 1989 г., реально до конца не действовавший, был в 1996 г. заменен более мягким.
В ряде государств постепенно осознали, что та часть русскоязычного населения, которая встретила события 1991 г. зрелыми людьми, никогда не сможет привыкнуть к использованию русского языка лишь в качестве бытового. Поэтому главный упор делается на систему образования. Это особенно заметно на Украине, где реальная роль русского языка во многих сферах еще велика, но этот язык достаточно быстро вытесняется из школы. В результате отмечают, что сейчас среди детей школьного возраста в Киеве очень многие в быту говорят по-русски, поскольку семья продолжает пользоваться им, но читать и писать умеют только по-украински.
Здесь мы имеем прообраз ситуации, к которой постепенно идут по крайней мере в тринадцати новых государствах. Никто там не собирается устранять русский язык из сферы бытового общения между русскими (или культурного общения в землячествах и культурных, центрах). Но речь идет о постепенном утверждении в качестве нормы жизни одноязычия на своем языке титульной наши (речь не идет об иностранных языках) и двуязычия для русских и других меньшинств. Именно так произошло с русским языком, например, в Финляндии после 1917 г. Другое дело - то, что такая конечная точка (в Финляндии достигнутая очень быстро) в большинстве государств будет достигнута лишь после смены поколений.
Конечно, эти рассуждения значимы лишь при одном условии: если современные границы государств сохранятся. Ничего здесь предсказывать нельзя, хотя позиция мирового сообщества во главе с США здесь однозначна: недопустимо восстановление "империи" ни в каком варианте.
Особая ситуация имеет место лишь в Белоруссии. И дело здесь не только в политике власти во главе с А.Г.Лукашенко, по-прежнему считающей необходимым сохранять прежнее функционирование русского языка. Сама эта политика - отражение языковых представлений большинства населения, в том числе самих белорусов. Для них русский язык осознается как наиболее престижный, как язык культуры и администрации, а белорусский - как некий его "деревенский" вариант. Даже при окончательном становлении Белоруссии как независимого государства здесь возможен вариант, аналогичный слоившемуся в Ирландии, где и после обретения независимости английский язык полностью господствует над ирландским, хотя формально ирландский - первый, а английский - лишь второй государственный.
Наконец, роль русского языка в остальном мире. До недавнего времени эта роль где-то была ощутимой, где-то почти нулевой. В ряде стран (Франция, Италия и др.) сказывалось влияние крупных компартий и контролировавшихся ими обществ дружбы с СССР. Но были и иные стимулы. В Японии был период, когда чуть ли не все выпускники университетов по естественно-научным специальностям стремились хотя бы пассивно знать русский язык, чтобы читать советскую научную литературу. Но были и страны, где русский язык учили очень мало: США, Великобритания и др.
Русский язык вызывал интерес в трех аспектах, которые можно условно обозначить так: русский язык как язык Ленина, язык Гагарина и язык Пушкина. Теперь влиятельность ленинских идей в мире резко упала, хотя нельзя сказать, чтобы прекратилась совсем; достаточно назвать такую страну, как Китай, где Ленина читают и сейчас. Но среди современных русских политических или экономических теорий вообще нет ни одной, которая была бы хотя бы минимально популярна на Западе или на Востоке. Под "языком Гагарина" имеется в виду язык государства, добившегося заметных достижений в науке, технике, технологии. Успехи СССР в космосе в свое время повысили международную роль русского языка. Конечно, и сейчас есть области науки, где роль России значима и где иностранные ученые стараются читать по-русски, но по сравнению с советской эпохой их стало меньше. Остается "язык Пушкина", то есть язык великой русской классической литературы. Сейчас нередко у нас, стремясь распространять русский язык за рубежом, в первую очередь используют именно такую мотивацию: в отличие от языка Ленина и даже языка Гагарина язык Пушкина не был дискредитирован в 80-90-е гг. Но как указывают и западные русисты, апелляций к великому прошлому недостаточно, они должны подкрепляться международным влиянием современной русской литературы. За рубежом сейчас получили некоторую известность А.Маринина или В.Пелевин, но это явно не то! А интерес к русской классике тоже подвержен моде. И отмечают, что в Японии, например, ей очень интересовались во времена Горбачева, а сейчас Толстого и Достоевского студенты почти не читают.
В связи с мировым распространением русского языка сейчас всё чаще вспоминают в качестве позитивного примера Францию, организовавшую весьма влиятельное содружество франкофонных государств. Этот пример действительно важен. Он демонстрирует значение активной и целенаправленной государственной политики в этой области. России в отличие от Франции сейчас не до того. Но важно понять и то, на чём основана французская политика. Вряд ли она была бы успешной, если бы французский язык пропагандировался как язык О.Бальзака и В.Гюго. Прежде всего используются три фактора: традиция употребления французского языка во многих странах (особенно бывших французских колониях), роль французского языка как средства модернизации и интернационализации и возможность Франции, высокоразвитого государства, выступать для франкофонных стран в качестве образца для подражания. Первый фактор существен и в отношении русского языка, со вторым и особенно с третьим сейчас ситуация для русского языка невыгодна. Поэтому надежды на восстановление международной роли русского языка хотя бы в частичном объеме могут осуществиться лишь, если Россия сумеет преодолеть кризис последних десятилетий.
И все-таки на что-то еще надеяться можно (разумеется, не в отношении Европы или Северной Америки, а в отношении афро-азиатских стран). Вот один недавний факт: в Индонезии создано общество выпускников советских вузов. А кроме общих воспоминаний эти люди объединены и знанием русского языка. Если это общество будет пополняться за счет выпускников российских вузов, то международные позиции русского языка как-то будут сохраняться.