Информационно-аналитические материалы Государственной Думы

АВ 2001г. Выпуск 45 Правовые аспекты развития российского федерализма

• Титульный лист
• Содержание

СУДЬБЫ ФЕДЕРАЛИЗМА В УСЛОВИЯХ
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКОЙ АСИММЕТРИИ:
ДЕМОГРАФИЧЕСКАЯ СИТУАЦИЯ ФРГ В РОССИЙСКОМ КОНТЕКСТЕ

      В условиях союзного государства наиболее значимые проблемы так или иначе приобретают федеративный подтекст. Это относится и к проблеме, которую немецкие экономисты, социологи, правоведы и демографы называют "демографической ипотекой". Речь идёт о снижении рождаемости в развитых странах, начиная с 60-х годов, при одновременном увеличении средней продолжительности жизни. По подсчётам Немецкого института хозяйства "коэффициент пенсионеров", т.е. количество лиц в возрасте от 65 лет и старше на 100 человек активного возраста от 20 до 65 лет, в 2000 году составил 27 %. Предполагается, что к 2035 году этот коэффициент достигнет 56 %.
     Расширенное внутреннее воспроизводство трудовых ресурсов в Германии, не говоря уже о Франции, является достоянием прошлого. Как свидетельствует Пётр Николаевич Савицкий - один из главных "евразийцев" - "перед (первой мировой-С.К.) войной в Европе жило   более 100   млн.    русских... около   80   млн. немцев (считая немецкую Австрию), до 50 млн. англичан, около 40 млн. французов и 35 млн. итальянцев; причём ежегодно народы эти давали прирост: русские - 16 человек, немцы - 15 человек, англичане - 12 человек, итальянцы - 10 человек - и французы - 2 человека на каждую тысячу своего народонаселения."
    Как видим, русские и немцы в начале прошлого века могли не опасаться нехватки собственных трудовых ресурсов. Однако теперь ситуация радикально изменилась. Даже инкорпорация бывшей ГДР в 1990 г., скорее, только усложнила демографическую ситуацию в Германии, а именно: закрепила тревожные демографические диспропорции между западными и восточными землями.
    Сразу после воссоединения в бывшей ГДР начался резкий спад рождаемости при одновременном оттоке активного населения в западные земли. Рождаемость в восточных землях сократилась вдвое, достигнув низшего показателя в 1994 году. Хотя с тех пор кривая рождаемости на востоке Германии вновь поползла вверх, уровень рождаемости прежней ГДР восточным землям уже никогда не достичь.
    Таким образом, Германия, как и все государства ЕС, стремительно превращается в государство пенсионеров, которое не в состоянии обеспечить даже простое воспроизводство трудовых ресурсов. Это поднимает проблему восполнения трудоспособного населения извне. Здесь немецкие учёные видят в основном три пути:
    1) продолжение политики регулируемого импорта трудовых ресурсов из любых стран, в которых уровень жизни и стоимость труда значительно ниже, чем в Европе;
    2) поощрение сезонного или временного труда венгров, чехов, поляков, т.е. активного населения т.н. пороговых стран, которые должны скоро войти в ЕС; при этом предполагается, что активное население этих стран будет приезжать по кратко- и среднесрочным контрактам на работу в Германию, Францию и т.д., а потом возвращаться к себе на родину;
    3) увеличение срока активного (предпенсионного) возраста;
    В юридическом плане только третий путь является наиболее простым, но он предполагает непопулярные политические решения. С другой стороны, в условиях глобализации и ускорения технологических инноваций основные достоинства   предпенсионного   поколения,   а   именно   жизненный   и профессиональный опыт, теряют значение по сравнению с мобильностью работника, а также его готовностью приобретать новое знание.
    Это означает, что третий путь может стать приоритетным лишь в перспективе появления принципиально нового поколения т.н. "молодых стариков", т.е. 60-летних работников, обладающих помимо богатого жизненного и профессионального опыта также ещё и повышенной мобильностью. Такое поколение неизбежно встретит сильную оппозицию со стороны господствующего на трудовом рынке поколения 20-30-летних. Вряд ли европейское общественное мнение сможет легко отказаться от стойкого стереотипа, что человек после 35 лет уже не способен ни на что новое.
    Как бы то ни было, проблема продления активного возраста юридически разрешима лишь после нейтрализации неизбежных политических и социально-психологических коллизий.
    Таким образом, Германия вряд ли сможет отказаться от первого и второго пути решения проблемы "демографической ипотеки". Мы здесь намеренно отвлекаемся от сложнейших вопросов нелегальной иммиграции в Европу из стран третьего мира, которая заслуживает отдельного исследования. Однако и легальная иммиграция порождает серьёзные проблемы. Во-первых, речь идёт о правовом регулировании иммиграции мобильных трудовых ресурсов из любых внеевропейских стран с перспективой последующей натурализации иммигрантов. В этом случае Германия  готова принимать только высококлассных профессионалов, обладающих наиболее дефицитными в Западной Европе специальностями (например, в области компьютерных технологий).
    Во-вторых, речь идёт о правовом регулировании "челночной" иммиграции работников из "пороговых стран" Центральной Европы. Здесь также предпочтение будет отдаваться кандидатам уже имеющим высшее образование и опыт работы по дефицитным специальностям ЕС. При этом необходимо заранее обеспечить последующее возвращение этих работников на родину после окончания трудового договора. Далее, необходимо обеспечить правовой мониторинг т.н.  европейского  опыта  таких  "челноков".  Какая-то  положительно зарекомендовавшая себя часть "челночных иммигрантов" в перспективе получит статус регулярных "гастарбайтеров", периодически приезжающих на заработки в Германию. Другая часть, скорее всего, будет подвергнута режиму дестимуляции, препятствующему их повторному приезду в Германию с целью временного трудоустройства.
    Наконец, большие, но вероятно завышенные, надежды некоторые немецкие учёные и политики возлагают на возможности 1пterпеt. В частности, как отмечает Томас Штраубхаар, для некоторых категорий специалистов немецкая "демографическая ипотека" решается совсем просто. Так, по его мнению, нет необходимости приглашать индийского специалиста по информационным технологиям в Берлин, "он просто остаётся в Бангалоре и работает на своего немецкого работодателя", а затем по Интернету пересылает результаты своего труда.

     В контексте российских проблем следует переформулировать понятие "демографической ипотеки". В частности, резкое снижение рождаемости в России, аналогичное демографическому спаду в восточных землях Германии, отнюдь не сопровождается повышением средней продолжительности жизни. Напротив, не вдаваясь в дискуссии о скорости вымирания нации, в отношении российских мужчин можно утверждать, что значительный процент предпенсионных работников либо вообще не доживает до выхода на пенсию, либо уходит из жизни в первые годы пенсионного возраста.
    Таким образом, увеличение активного возраста в современной России - отвлекаясь от циничных аспектов такого решения - привело бы к тому, что институт пенсионного обеспечения утратил бы свой универсальный характер и превратился бы по преимуществу в поддержку женщин пожилого возраста. В такой "позитивной дискриминации" женщин, разумеется, нет ничего одиозного. Однако, по крайней мере, для части ныне работающих российских мужчин встаёт вопрос не только о целесообразности, но и правомерности их личного вклада в разрекламированную пенсионную реформу.
    Другой важной особенностью "демографической ипотеки" в России является двусторонний процесс мобилизации трудовых ресурсов. С одной стороны, часть высококлассных специалистов стремится обосноваться на Западе. Иногда некоторые из них возвращаются в Россию в качестве предпринимателей, но нередко прежде всего как специалисты по России. В любом случае, этот контингент для России потерян.
    С другой стороны, в Россию не ослабевает приток трудовых ресурсов, во-первых, т.н. русскоязычных из стран СНГ и, во-вторых, т.н. транзитников из стран третьего мира, которые через Россию хотят попасть в страны Западной Европы. В отношении первых Россия вполне может использовать как режим полной интеграции, так и режим "челночной" иммиграции. Особенно этот режим приемлем для российских областей, пограничных с Белоруссией, Украиной и Казахстаном.
    В отношении "транзитников" из стран третьего мира ситуация сложнее. Многие из них уже не в состоянии сделать "последний прорыв" на Запад, особенно после ужесточения пограничного режима в Польше и других "пороговых стран". Здесь встаёт проблема постепенной интеграции этих псевдоиммигрантов в российское общество,  поскольку Россия не являлась первоначально их конечной целью.
    Особая ситуация складывается с т.н. диаспорами: китайской (на Дальнем Востоке и даже в Западной Сибири), азербайджанской (во многих крупных городах России) и т.д. Особенно китайская диаспора не поддаётся эффективной ассимиляции. Как свидетельствует опыт Малайзии, китайские иммигранты при благоприятных условиях ассимилируются по преимуществу лишь в третьем поколении. С точки зрения мозаики трудовых ресурсов Россия уже давно превратилась в сообщество одновременно этнических и профессиональных меньшинств.

     Это поднимает вопрос о том, какие механизмы являются наиболее адекватными для объединения таких меньшинств: механизмы унитаризма или же федерализма?
    Потребность в федеративных механизмах организации публичной власти объективно возникает в тех ситуациях, когда политическое сообщество слишком разнородно в этническом, социально-экономическом и социо-культурном отношениях. В результате оно отторгает любые попытки чисто унитаристской регламентации публичных правоотношений.
    Таким образом, федерализм в состоянии организовать достаточно рыхлый конгломерат этносов и субкультур в относительно прочное сообщество функциональных, а не просто политических меньшинств.

     1. Haertel, H.-H., Die demographishe Hypothek, Wirtschaftsdienst, 2, 2000, Baden-
        Baden: Nomos, S.120.
    2. Савицкий П.Н. Континент Евразия. М.: Аграф, 1997. - с.393.
    3. Straubhaar, Thomas, Brain Gain durch IT - Gastarbeiter, Wir+schaf+sdienst, 3, 2000.