АВ 2002г. Выпуск 2 Охрана окружающей среды и проблемы устойчивого развития. Реализация решений Всемирного Саммита по окружающей среде и развитию в Рио-де-Жанейро: первое десятилетие (часть II)
Энергоглобализация и посткиотский разброд
Киотский протокол фиксирует обязательства по сокращению эмиссии только для 39 государств, на долю которых приходится 80% общемировых выбросов ПГ и которые входят в группу индустриально развитых стран, где живет шестая часть населения Земли. Понятно негативное отношение развивающихся стран к вовлечению их в регулирование эмиссии ПГ - они убеждены в своей минимальной ответственности за существующее положение и к тому же озабочены той угрозой для своих идеалов и образа жизни, которую несет секуляризованное общество развитых стран. Религиозные аспекты ситуации также активно используются различными политическими силами. Обозначилось и отсутствие единства среди 39 развитых стран, взявших на себя обязательства по сокращению эмиссии. Переговорный процесс после Киото становился все более трудным. Усилилась поляризация между основными влиятельными группами стран по ключевым вопросам переговоров.
Сформировались влиятельные группы стран "по интересам" - как среди развитых стран, так и между ними и развивающимися странами.
Большинство последних входят в "Группу-77", сосредоточенную в основном на критике того, как развитые страны выполняют свои обязательства по сокращению эмиссии ПГ.
Вторая группа - "страны Евросоюза".
Третья группа стран (в нее входит Россия) - т.н. "Зонтичная группа", наиболее последовательная в решении проблемы путем сокращения эмиссии.
Четвертая группа - т.н. "Ассоциированные члены" - состоит из стран бывшего СЭВ и ориентируется в основном на Европейский союз.
Глубокие противоречия между странами помешали достичь договоренностей на Гаагской конференции КС-6 в ноябре 2000 г. Надежды на то, что к десятилетию конференции в Рио-де-Жанейро может быть открыт путь к ратификации и вступлению в силу Киотского протокола, не оправдались.
Годы после конференции в Киото выявили несостоятельность призывов и обязательств по ограничению выбросов. Сжигание углеводородов, прежде всего в энергетике, приобретает все большие масштабы. Социологические исследования показали, что потребности, капризы и прихоти людей, выраженные в энергопотребительном эквиваленте, в десятки и сотни раз превышают среднее душевое потребление энергии даже в самых развитых странах мира.
В послечернобыльское время на Западе удалось реализовать до 50% потенциала сокращения энергопотребления. Дальнейшее сокращение в лучшем случае оценивается в 20 - 30% до 2020 г. и 10% в последующий период. В то же время прирост сжигания углеводородов соответствует сотням процентов эмиссии ПГ. Сколько-нибудь разумных средств локализации СО2 не существует.
После конференции ООН 1992 г. в Рио-де-Жанейро ни одна глобальная экологическая характеристика не улучшилась. Продолжающийся рост выбросов ПГ при наличии обязательств по их ограничению либо делает невозможным удовлетворение растущих потребностей в энергии, либо обессмысливает всю затею с принятием обязательств.
Перечень рекомендованных Киотским протоколом элементов технической политики и мероприятий по ограничению эмиссии ПГ ориентирует страны только на повышение эффективности организационных и других декларируемых мероприятий, т.е. на получение вспомогательного эффекта.
Бросается в глаза тот факт, что в принципиальных документах, описывающих элементы технической политики и мероприятия по ограничению выбросов, отсутствует рекомендация использовать АЭС как наиболее эффективное средство решения климатической проблемы. Это нельзя объяснить иначе, как стойкой антиатомной позицией. Последняя, в частности, выразилась на конференции в Гааге в попытке предложить принять решение о неиспользовании АЭС для решения проблемы эмиссии ПГ. Это странное предложение было отклонено, так как ООН разрешает развитие контролируемого ядерно-энергетического строительства.
Только страны, реализующие стратегические ядерно-энергетические программы, располагают ключом для решения климатической проблемы.
Торговля воздухом
Идея международной торговли выбросами ПГ была предложена делегацией США на основе своего национального опыта по торговле выбросами диоксида серы. За более чем десятилетний срок были приложены большие усилия для создания необходимой юридической базы - федерального закона, системы национальной регистрации и сертификации выбросов СО2, национального мониторинга. США получили опыт сделок по торговле квотами выброса между частными промышленными предприятиями.
В России возможность торговли единицами сокращения выбросов ПГ вызвала воодушевление. Многим представлялось естественным, выгодным получать десятки миллиардов долларов за громадный потенциал нашей природной биомассы и в компенсацию за произошедшее в постсоветское время сокращение эмиссии ПГ (на 15-20% по сравнению с уровнем 1990 г.). Незамеченными остались важные тонкости статей Киотского протокола, позволяющие торговать только заработанным товаром, а не результатами деструктивных исторических процессов. Так, согласно ст.6, учитываются только "согласованные результаты проектов, направленных на сокращение антропогенных выбросов из источников или на увеличение абсорбции поглотителями ПГ". Кроме того, ст. 3.10 и 3.11 устанавливают, что приобретенные единицы сокращения выбросов добавляются к установленному количеству приобретающей стороны, а проданные вычитаются из уровня обязательств продающей. Таким образом, с каждой сделкой "верхняя планка" разрешенного уровня выбросов ПГ для продающей стороны понижается. Для покупающей стороны этот предел повышается с каждой сделкой, что обеспечивает определенный простор для развития энергетики. Эти статьи в нынешней
формулировке стимулируют желание торговать "заработанным" страной товаром - чистым воздухом и одновременно предостерегают богатую страну от увлечения его покупкой.
В целом ажиотаж вокруг торговли выбросами - иллюзия. Уход в псевдокоммерцию лишь отвлекает от решения главной проблемы - сокращения, а главное, предотвращения эмиссии ПГ.
Энергетическая безопасность подлинная и мнимая
Экономика энергоглобализации, основанная на углеводородном топливе, является весьма неравновесной системой. Для поддержания своего гомеостаза она требует непрерывного изъятия огромных ресурсов извне и сбрасывания огромного количества отходов внутри себя и вовне.
Механизмами энергоглобализации экономики стали ОПЕК, Всемирная торговая организация (ВТО), газовые рынки Западной Европы, Северной Америки, Восточно-Азиатский, мировой рынок урана, дерегулирование энергетик западных стран. При этом Россия в основном выступает в малоутешительной для нее роли крупнейшего поставщика энергосырья. К транснациональным корпорациям российского происхождения с полным правом могут быть отнесены "Газпром", Каспийский трубопроводный консорциум (КТК), ЛУКОЙЛ и др.
Навязчивый мотив обеспечения энергетической безопасности России на базе ее топливно-углеводородной ресурсодостаточности отражает не только отсутствие идеи технологического прогресса и развития экономической базы, учитывающей экономико-географические особенности страны. Отсутствует также понимание необходимости вносить вклад в поддержание национального и мирового эколого-энергетического гомеостаза путем преодоления антропогенной антиномии роста энергопотребления и повышения глобальной температуры.
Энергетическая безопасность любой страны, претендующей на репутацию высокоразвитой, заключается не в ее самоизолирующей энергодостаточности, а в надежности обеспечения энергоэкономических интересов страны путем участия в процессах энергоглобализации и в тех выгодах, которые она может получить из этого на взаимоответственной и взаимозависимой международно-корпоративной основе.
Вхождение в глобализацию требует преобладания не топливно-сырьевого экспорта, как в России или, скажем, Саудовской Аравии, а высоких энерготехнологий и их информационных продуктов, монопольно представленных на рынке энергоглобализации.
Такой технологией, фундаментальные исследования по которой ведутся у нас с начала 90-х гг. и к техническому осуществлению которой Россия уже приступила, является реализация принципа радиационной эквивалентности. Именно его президент Путин, выступая на "Саммите миллениума" в ООН, включил в число общемировых проблем.
Суть этого принципа состоит в доминировании ядерноэнергетической ориентации, которая основана на осуществляемом в энергетических реакторах с расширенным воспроизводством ядерного топлива т.н. "трансмутационном радиационном пережигании" образовавшейся радиоактивности до ее природного уровня (т.е. превращении радиоактивных атомов в нерадиоактивные). Иначе говоря: взял от природы естественную радиоактивность - верни ей столько же, т.е. радиоактивных отходов нет.
Этим достигается фантастический, казалось бы, глобальный климатический и энергоэкологический гомеостаз. При практически неограниченном производстве электроэнергии и промышленно-бытового тепла отсутствуют изъятие крупнообъемных энергоресурсов и выброс загрязняющих отходов.
Несомненно, в русле высказывания Путина "Россия должна искать свой путь обновления" находится понимание неотвратимости доминирования такого выбора стратегии энергоснабжения России, который отвечает требованиям энергоглобализации.
Российская энергетика: стратегии и реальность
Суровый климат и огромные расстояния между месторождениями углеводородного топлива и энергопотребляющей инфраструктурой неизбежно обрекают Россию едва ли не на самую высокую в мире энергоемкость ВВП и низкую ренту. Даже при большой глубине тарификации углеводородного топлива это, как правило, является барьером для стратегических инвесторов, а также для конкурентоспособности отечественных товаров на мировом рынке. Только АЭС, экономика которых не зависит ни от климата, ни от расстояний, способны противостоять этому российскому природному императиву.
Россия является крупнейшим в мире экспортером углеводородного сырья - 500 млн. тонн условного топлива в год. Активно участвуя в сложных сплетениях механизма решения мировой климатической проблемы, она объективно и одновременно, увы, участвует в усложнении этой проблемы. Практически весь наш углеводородный экспорт обречен на атмосферное сжигание с выбросом ПГ во множестве технологий, из которых главная - энергетическая. Россия является третьей страной мира по внутреннему масштабу эмиссии углерода в составе СО2 (после США и Китая, выбросы которых составляют примерно 1500 млн. т и 900 млн. т в год соответственно).
В силу логики постчернобыльских и постсоветских приоритетов, диктовавших расширение экспорта углеводородов, Россия стала причастной к бурной интенсификации газосжигательных технологий в Западной Европе, а также мирового сжигательного потребления нефти. Вместе с ростом внутреннего потребления углеводородов это составляет значительную часть мировой эмиссии ПГ. Правомочно сопоставление национального использования и экспорта углеводородов с потерями от погодных аномалий. Если амплитуда мировых потерь от них приблизилась к 100 млрд. долл. ежегодно, то национальные потери от климатических аномалий не пропорциональны "вкладам" стран в мировую эмиссию. Подавляющая ее часть приходится на развитые страны. Это значит, что, во-первых, масштабы мировых потерь опережающими темпами догоняют рост экономической выгоды от использования углеводородного топлива, а во-вторых, 80% ущерба от климатических аномалий в развивающихся странах наносится им развитыми странами.
|
|
 |
С началом эпохи парникового эффекта рост национальных климатических потерь и мировой опасности, обусловленных использованием и экспортом углеводородов, находится в одном этическом ряду с ростом опасности от экспорта оружия или распространения делящихся материалов. С той разницей, что в последних случаях последствия непредсказуемы, неконтролируемы, но только вероятны. Тогда как в первом случае эти опасности или потери предсказуемы, но, как показывает десятилетний опыт попыток мирового сообщества решить климатическую проблему, неуправляемы, но и неотвратимы.
Появление устойчивой динамики экономических потерь от эмиссии странами ПГ позволяет с приемлемой точностью предусматривать в государственных бюджетах расходы на возмещение этих потерь. Ввод ядерно-энергетических мощностей экономит, а в пределе даже исключает расходы на преодоление климатических потерь от огневых технологий. Начатый в некоторых странах учет категории т.н. "внешней стоимости энергии" является основой для регулирования эмиссии ПГ путем установления налога на углерод, выбрасываемый ТЭС.
В России (как и в большинстве западных стран) антиатомный синдром проявляется в противостоянии "углеводородных" энергетиков ядерно-энергетическому развитию. Это противостояние усилилось в постсоветский период, когда энергоэкономическая жизнь страны стала управляться корпоративным интересом.
В результате в череде разработок "энергетических стратегий" не учитывается климатическая проблема, а тема и данные по эмиссии ПГ вообще отсутствуют, словно этих международных обязательств у России нет. Наряду с одобренной правительством стратегией Минатома по развитию ядерной энергетики приоритет в наращивании электромощностей отдается огневой энергетике. К тому же с подъемом экономики в России начался рост эмиссии ПГ.
Энергоглобализация как инструмент стабилизации климата
В настоящее время в мире сложились следующие центры глобализации: Европейский, включая Европейскую часть России, связанную мощными топливными потоками с Евросоюзом и восточноевропейскими странами; Азиатско-Тихоокеанский, в который входят страны АТЭС и в котором также участвует Россия; Американский с доминирующим влиянием в нем США. Имеет перспективу Евразийское экономическое сообщество, которое образуют азиатские страны бывшего СССР. Есть также подвижки к созданию энергосоюза между странами СНГ.
Страны этих центров выбрасывают около 60% ПГ. При этом Россия - единственная страна, входящая официально или институционально в три из них.
Нельзя утверждать, что центры энергоглобализации определились окончательно. Но все они стремятся координировать на высшем уровне свое энергетическое поведение, не говоря уже о сложившихся энергосвязях.
Евросоюз в ближайшие годы расширится до 28-30 стран. На его долю приходится около 20% мирового ВВП, более 40% мировой торговли, 100 млрд. долл. бюджета и 26% выбросов ПГ. Цель ЕС - создание Большой Единой Европы, играющей первостепенную роль на международной арене и не ждущей, когда ее американский союзник проявит инициативу. Система торговли при этом будет реагировать на экзогенные, в том числе кризисные, энергетические факторы. На форуме глав ЕС в Ницце (7-8 декабря 2000 г.) образовалась сильная доминирующая четверка - Англия, Германия, Франция и Бенилюкс. Обладая квалифицированным большинством голосов, эти страны являются ядерно-энергетическими. Еще одна "атомная" страна - Швеция -председательствует в ЕС с 1 января 2001 г.; с 1 июля ее заменит другая "атомная" страна - Бельгия. Кроме Франции, все эти страны находятся под сильным внутренним антиатомным общественным прессингом и намерены продолжать наращивать газопотребление, в том числе энергетическое.
Основная мысль руководителей обновленного ЕС следующая: "Нам нужна энергия, России нужны деньги, у нас есть деньги, а у России есть энергосырье, значит, налицо естественное сближение интересов". Такая роль сырьевого придатка Россию не устраивает.
Сползание ЕС к углеводородному энергопотреблению, с одной стороны, делает Европу более уязвимой в свете объективной необходимости решения климатической проблемы, с другой - вынуждает считаться с антиатомным синдромом в случае возобновления ядерноэнергетического строительства в ЕС. Поэтому складывающаяся ситуация создает благоприятные условия для решения общеевропейской климатической и энергетической проблемы путем использования институционального тандема "Евросоюз - Россия". Ключ здесь в договорном решении: Россия берет на себя функции территориальной базы стратегического электроснабжения Европы, а Евросоюз сооружает на территории России стратегический комплекс АЭС, функционирующих на основе раздела продукции. В такой мягкой "атомизации" европейского электрорынка плюсы несомненно преобладают над минусами для каждой из сторон этого энергомоста. Эти "за" и тонущие в них "против" легко просматриваются внимательным взглядом. Их диапазон широк - от повышения военной безопасности континента и интернационализации в нем принципа радиационной эквивалентности до учета стойкой европейской радиофобии и объяснения стратегического энергоповорота, заявленного в "Основных положениях энергетической стратегии России на период до 2020 г.", - "Россия не заинтересована в сохранении зависимости от своего основного (европейского) рынка сбыта энергоресурсов. Уже к концу первой половины рассматриваемого периода будут реализованы меры по существенной диверсификации экспортных потоков российских энергоносителей в южном и восточном направлениях".
При создании энергомоста Россия с пользой для себя и Европы реализует свои особенности - обширность территории, малую ее заселенность, холодный климат (повышающий кпд АЭС примерно на 10%), меньшую стоимость рабочей силы, изобилие рядовых строительных материалов, не идущих на экспорт, но приобретающих "экспортный" статус при использовании их в материалозатратных АЭС, и т.д.
В АТЭС входят 5 государств "большой восьмерки" и большинство стран Тихоокеанского бассейна. Это 60% мировой экономики.
Данный регион, и особенно субрегион стран Юго-Восточной Азии (АСЕАН), является наиболее продвинувшимся в двух направлениях, важных с точки зрения решения климатической проблемы:
- создается тихоокеанский общий рынок с серьезным интересом к Сибири и Дальнему Востоку и общей убежденностью, что "экономическую глобализацию не выбирают; это очевидно везде";
- стратегическая ориентация на создание ядерноэнергетической базы как следствие территориальной отдаленности энергопотребляющей инфраструктуры от экономически доступных ресурсов углеводородного топлива. Этот природный императив определяет стремление стран региона к ядерной энергетике.
Нигде в мире не проявляют такой приверженности к ядерноэнергетическому выбору, как здесь. Мировой прирост мощностей АЭС в послечернобыльское время реализуется почти целиком в этом регионе. К этому росту намерена присоединиться Россия, в прошлом году во время саммита "большой восьмерки" на Окинаве предложившая Японии стать стратегическим инвестором строительства на Дальнем Востоке АЭС суммарной мощностью 12 млн. кВт.
Обращают на себя внимание планы Китая увеличить мощности АЭС до 100 млн. кВт и японский прогресс - продление срока службы действующих энергоблоков до 120 лет.
За это время обычно подлежат замене от 2 до 4 комплектов новейших парогазотурбинных ТЭС, работающих при термобарических условиях в 2-3 раза более жестких, чем щадящий термический цикл АЭС. Срок службы АЭС становится сравним с такими долгожителями, как ГЭС. К этому нужно добавить значительно меньшие удельные капитало- и энерговложения в АЭС и гораздо меньшие затраты на сокращение эмиссии ПГ при сооружении практически всех реальных типов безэмиссионных возобновляемых энергоисточников. По комплексу достигнутых показателей АЭС выходят в абсолютные лидеры среди энергоустановок XXI века по экономическим, экологическим и климатозащитным показателям.
В американском регионе доминируют интересы США. Энергетика США, типичной страны развитого рынка, имеет диверсифицированные топливно-ресурсные возможности и развивается по конъюнктурно-ситуационному принципу.
Рост сжигания углеводородов в постчернобыльское время и громадный масштаб экономики США сформировали эгоэнергетическую ментальность страны, являющейся крупнейшим в мире источником ПГ.
Ситуация в энергетике США напоминает затор на нерегулируемом перекрестке. Чрезмерная эмиссия ПГ, критика со стороны развивающихся стран в связи с парниковой проблемой, топливно-ресурсная неопределенность на грани "кризисных ожиданий" в стратегическом топливообеспечении, очевидная иллюзорность надежд на то, чтобы скупить у других стран квоты на сокращение эмиссии ПГ, неожиданный успех ядерно-энергетической консолидации при дерегулировании электроэнергетики США - все это свидетельствует о "разломе" постчернобыльского этапа энергетики США.
Отсюда обозначившееся потепление отношения к АЭС как главному средству для решения проблемы климата. Технологическая инициатива (Climate Change Technology Initiative) и Национальная энергетическая стратегия подчеркивают важность продолжения использования АЭС как наиболее эффективных производителей безэмиссионной энергии. Ядерная энергетика США, дающая 20% электроэнергии, рассматривается как абсолютно необходимая для выполнения требований "Закона о чистом воздухе ("Clean Air"s Act"). Однако наблюдающиеся подвижки в сторону ядерноэнергетического ренессанса в США пока носят индикативный характер. Это дает основание утверждать, что американский энергетический "затор" будет продолжаться. Одновременно усилятся трудности участия США в международном решении климатической проблемы.
В Евразийское экономическое сообщество и СНГ входят 4 страны, имеющие ядерноэнергетические интересы, - Россия, Украина, Армения, Казахстан. Первые две имеют обязательства по ограничению выбросов ПГ. Постсоветское пространство стало более расположенным к энергетической консолидации. Происходит постепенное перерастание концерна "Росэнергоатом" в Евразийскую ТНК. Единственным способом обеспечения конкуренции в ней является создание в России - пусть на патерналистских началах - образовавшихся в результате дерегулирования энергетики субъектов международного атомного права в лице ядерноэнергетических ТНК.
Всего три с половиной месяца понадобилось, чтобы убедиться в том, что договоренность глав стран "группы восьми" в Окинаве (июль 2000 г.) о поддержке целей Киотского протокола и намерении добиться успеха на Гаагской климатической конференции ООН КС-6 путем "принятия на ней активных действий национального характера и дополняющих их механизмов гибкости" ни к чему не привела. Причина неуспеха - не в отсутствии умения договариваться или несовершенстве разработанных механизмов гибкости. Принцип принятия странами единиц сокращения эмиссии ПГ с целью ее сдерживания оборачивается для большинства стран сокращением возможностей решения ими национальных задач по удовлетворению естественного роста потребности в энергии или понуждением к использованию недоступных технологий или исчерпанных возможностей.
Многие эксперты считают, что особое геополитическое положение России указывает ей важную, а может быть, решающую роль в инициировании и организации международного атомного решения климатической проблемы путем широкой ядерно-энергетической экспансии.