АВ 2002г. Выпуск 18 О положении граждан Российской Федерации, постоянно проживающих в государствах-участниках СНГ и странах Балтии, и мерах по их поддержке и защите (часть I)
Выступление Цепова Б.А., директора Департамента МИД РФ по делам соотечественников и правам человека.
Я думаю, что то, как звучит теперь название нашего департамента, видимо, создает впечатление и впечатление правильное, что теперь за эти вопросы, в общем, в значительной степени спрос будет с нас.
Что касается Министерства иностранных дел, то традиционно, и я думаю, что господин Лукин меня в этом смысле поддержит, традиционно, именно в отношении граждан страны, нашей страны: были это советские граждане, теперь это российские граждане, прежде всего, наши функции и в отношении этой категории лиц и сосредотачивались.
Но у нас теперь есть не просто сограждане, у нас есть теперь соотечественники, а сограждане - это часть соотечественников. Поэтому вопросы, связанные чисто с консульской стороны, как она у нас традиционно рассматривалась, теперь просто не могут существовать в отрыве от работы с соотечественниками в принципе.
В тех вступительных словах, которые я сегодня слышал, это та концепция, которая была распространена до начала сегодняшних слушаний, было названо несколько мотивов, по которым нашим согражданам отказывают в их законных правах.
И одновременно было сказано, что попытки защищать эти права со стороны российских консульских властей не всегда удаются по разным причинам: либо это отсутствие, либо от отсутствия или недостатка консульских сотрудников, либо по причинам того, что, дескать, дипломаты и чиновники не хотят порвать чужие мундиры о русские штыки, вовсе нет.
Я бы с этим не согласился и одновременно все-таки сказал, что инструментарий, который есть у дипломатов, как вы сами понимаете, он достаточно ограничен. И правильно, так сказать, наша задача укреплять отношения с теми странами, где находятся наши дипломатические консульские учреждения. Другой вопрос, как найти тот взаимоотношения с местными властями, который позволит быть и, скажем так, приемлемым для них партнером, и партнером настойчивым, и партнером, так сказать, целенаправленным.
Что касается деятельности собственно чиновников, то чиновники только исполнители той политики, о которой идет речь. И, если политика в государствах жесткая, четка и ясная, то и чиновникам действовать соответственно будет удобнее.
Поэтому речь идет о том, чтобы наши отношения с теми государствами, где проживают наши соотечественники и сограждане строились на ясных, взаимопонятных и взаимовыгодных принципах.
Я, почему говорю о взаимпонятных и взаимовыгодных, потому что с некоторыми государствами у нас есть, вроде бы, какие-то преференциальные отношения. Ну, предположим, с той же самой Киргизией, когда у нас существуют отношения на уровне специальных договоренностей о правовом положении, предположим, граждан Кыргызстана на территории Российской Федерации и о правовом положении граждан Российской Федерации на территории Кыргызстана, которые, вроде бы, на бумаге обеспечивают не только что равные, но и даже какие-то более выгодные отношения, чем для других иностранцев в этих государствах.
Но дело в том, что здесь, видимо, речь идет о взаимной выгоде, потому что для нас положение российских граждан при той достаточно многочисленной диаспоре российской в том же самом Кыргызстане, гораздо более важная вещь нежели для Кыргызстана судьба кыргызских граждан на территории Российской Федерации, которых не так много, и, во-вторых, они уже хорошо ассимилировались и обустроились в этой среде. И у них не возникает каких-то больших и серьезных проблем.
Поэтому такое соглашение, оно выгодно только одной стороне. И вот та сторона, которая нуждается более всего, она должна не просто, так сказать, иметь это соглашение, но и следить за тем и очень активно двигаться к тому, чтобы такие соглашения выполнялись.
Но, к сожалению, это юридических парадокс о том, что законы должны выполняться, договоры должны соблюдаться, но ни те, ни другие, как правило, не выполняются и не соблюдаются.
Поэтому основная задача нашего ведомства, насколько мы ее понимаем, в части, касающейся защиты наших прав, прав наших сограждан в государствах СНГ и Балтии, состоит как раз в том, чтобы то, что положено по закону, то, что положено по договору между этими странами, действительно, выполнялось. Выполнялось буквально, неукоснительно и четко.
Вот здесь вопрос, конечно, очень серьезный. Это вопрос и политический, и практический. Это политический вопрос для тех, кто занимается развитием отношений с этими государствами, это вопрос и для нас, я имею в виду и наших консульских коллеги, и свой департамент в том смысле, что это связано непосредственно с темой.
Что хочу сказать сразу, мы встречались последний раз уже достаточно давно. И я многих здесь уже знаю. Просто мы с той поры не встречались, поэтому просто два слова о том, что у нас сейчас происходит в МИДе по проблематике соотечественников и, естественно, сограждан.
27 апреля был принят Указ Президентом Российской Федерации, в соответствии с которым вопросы соотечественников стали неотъемлемой частью деятельности МИДа, и что, и обозреватели, и мы в МИДе, и очень многие отметили, что в этом Указе впервые говорится о том, что МИД Российской Федерации приобретает, скажем так, право законодательной инициативы по проблематике соотечественников. И это очень ответственная задача. Мы с такой задачей еще не встречались. И практически ни по одному из направлений деятельности МИД Российской Федерации права законодательной инициативы у нас не было и нет до сегодняшнего дня. По этому направлению появилось.
Поэтому мы бы очень рассчитывали на взаимодействие с Государственной Думой и с другими нашими коллегами по Правительству в том смысле, чтобы ныне действующее законодательство, во-первых, как-то повнимательнее еще и еще раз посмотреть.
И, во-вторых, в большей степени учитывать те необходимости, которые мы уже сейчас ощущаем и будет, наверняка, еще более остро ощущать в ближайшее время, при реализации той законодательной базы, той договорной базы, которая у нас с государствами иностранными существует.
Должен сказать, что этот Указ, хотя это был указ долгожданный, а принимался о гражданстве, он достаточно сложно. И это заняло порядка где-то полугода, этот указ, конечно, будучи очень важным не решает всех проблем. Потому что при всем своем стремлении, желании и преданности предмету МИД Российской Федерации в одиночку, конечно, мало что может сделать.
Во-первых, как я уже говорил, что у нас достаточно ограниченный инструментарий взаимодействия с нашими иностранными партнерами. А, во-вторых, конечно, мы - не специалисты в очень многих областях, в тех областях, которые непосредственно интересуют наших сограждан и соотечественников, будь то вопросы культуры, образования и науки, и многие другие. Вот даже вопросы, связанные с возвращением наших сограждан, наших соотечественников в Российскую Федерацию.
Вот на этом вопросе, если можно, я хотел бы чуть-чуть подробнее остановиться, потому что мы сейчас, в общем-то, действительно делаем только первые шаги на этом направлении, у нас очень много идет информации с мест и обращений по Интернету, и письма, и жалобы, и петиции: и коллективные, и индивидуальные.
Ну, если вот так брать статистически чисто, вы знаете, получается обидная вещь, получается то, что положение наших сограждан, положение наших соотечественников в иностранных государствах в большей степени несет ущерб не столько от деятельности местных властей. Потому что местные власти, они, в общем-то, решают вопрос так. Если они не устраивают национальный режим для иностранцев, то они вводят определенные ограничения, и вроде бы, все иностранцы равны. Здесь совершенно правильно говорили, что, вроде бы, равны. На самом деле, немец в Латвии - это не россиянин в Латвии. Турок в Азербайджане - это не россиянин в Азербайджане.
Это понятно, но с чисто формальной юридической стороны здесь все вроде бы заштриховано. И, когда наши начинают ставить эти вопросы, нас спокойненько обращают к закону, говорят, вот закон. Плохой, хороший, но это закон нашего государства, и вы обязаны его уважать. Но вот когда смотришь на ситуацию, связанную с миграцией, то получается, и не только с ней, но с ней особенно, получается, что в большей степени наши соотечественники страдают от собственных властей.
Вот вопрос, связанный с гражданством, у нас очень многие граждане, прежде всего, в центрально-азиатских республиках, имеют старые паспорта 1974 года. Те, которые были в порядке регистрации, признаны за ними российское гражданство. Но, как бы обезопасивая себя в контактах с местными властями, они эти документы держат глубоко, так сказать, в специальном кармане пиджака. И пока, до поры ими не пользуются.
У них есть второй документ, который, так сказать, подтверждают их местное гражданство. И с местным паспортом они живут. То есть они сделали, и их можно понять, все необходимое для того, чтобы жить в этой стране. Но я не знаю, какие там высокие эмоциональные мотивы - нежелание расстаться с Родиной, но все хотят жить дома, все отлично понимают, что на ближайшее будущее рассчитывать на реальное улучшение положения не приходится. Поэтому мысль о возвращении, она постоянно сидит здесь.
В центрально-азиатских республиках, я еще раз подчеркиваю, вот почему-то у меня последнее время оттуда очень много было писем, там вопрос такой, что возвращаются люди в продуктивном возрасте, молодые семьи с детьми, с образованием или без, но с какой-то квалификацией. Почему? Бытовая неприязнь и уже, так сказать, не хочется говорить ни о чем больше. Нужно говорить высокое слово "Родина" в данном случае или нет? А, может быть, и нет. Просто люди хотят жить по-человечески. И вот для того, чтобы жить по-человечески, нужно вернуться домой.
Вот у меня письмо, это письмо из Петербурга. Люди вернулись из Узбекистана. История очень типичная, ее во многих письмах видим. Люди имели регистрационное гражданство. Вернулись в Российскую Федерацию. Молодая семья - немножко детей, немножко денег, немножко умения, старания, то, сё, пятое, десятое - покупает квартиру. Надо квартиру оформлять - возникает проблема: прописка. Берут документ, а в документе написано, что гражданин, но это гражданство было получено в порядке регистрации. Говорят: надо подтвердить сам факт того, что вам это гражданство реально выдано, что вы его не купили на ближайшем рынке и поэтому пошлите запрос. И начинается гонение с запросами. Здесь, правда, коллеги пишут: а что у нас нет Интернета, а что у нас нет того, сего, пятого? Да, у нас много кое-чего нет. Интернета тоже и не везде он у нас есть. Вот у этих людей есть Интернет, а меня Интернета нет. Ничего в этом я пока удивительного не вижу.
Но дело в том, что занимает огромное время эта необходимость подтвердить гражданство, однажды нашими консульскими учреждениями выданное. Я, может быть, чего-то не знаю, но я, например, не понимаю, почему это нужно делать.
Либо подвергается сомнению правомерность действий консульских учреждений и тогда вопрос: почему одна власть у другой власти переспрашивает права? Либо здесь какой-то другой вопрос. Почему нужно спрашивать о выданном гражданстве загранточку, учреждение, которое выдало это гражданство, как будто в Москве этой информации нет. Ведь даже когда консульское учреждение имеет право выдавать самостоятельно, не запрашивая Москву о принятом решении, оно Москву информирует. Москва не может находиться вне ведения. Ни правоохранительные органы, никто. Возникает такая вот ситуация. И эта ситуация не первая, потому что в выступлениях говорилось о том, что их там и льгот лишают. Но их и здесь льгот лишают.
И получается интересная вещь, что оказывается как бы между молотом и наковальней: там выдавливают, а здесь тоже не очень, я бы сказал, не то, чтобы очень принимают, но и выбивают, потому что когда человек вынужден год искать подтверждение своего гражданства, потом доказывать свое право на социальные льготы здесь, встает вопрос: а чем здесь лучше, чем там? Зачем ехал? И, кстати говоря, наши зарубежные партнеры тоже не лыком шиты. Они газеты читают и нам задают те же самые вопросы: а что вы, собственно говоря, печетесь-то о них так? Вы решите у себя вопросы с ними дома. Вот тогда будете разговаривать с нами. Вы уважаете свой закон, а мы будем уважать свой закон. И чей закон лучше это еще большой вопрос.
Я, собственно говоря, к чему это говорю? Я не пытаюсь никого, во-первых, обидеть, никому указать на вину, потому что вины у нас у всех предостаточно и ответственности нам еще придется учиться. Но просто получается так, что требовать, вот когда мы говорим защищать наших соотечественников, сограждан, я бы сказал, что вот это слово "защита" оно достаточно опасно. Понимаете? Мы не Министерство обороны и мы защищать так, как нам обычно привычно, не пойдем. Есть другие формы защиты, но нужно защищать разумно. Нужно помогать, хотя бы не создавать лишних трудностей, упрощать процедуры там, где это возможно и там, где это нужно. В данном случае мы видим, что это возможно. Мы видим, что это нужно, но для этого нужно заниматься двумя руками.
В этом смысле я лично, например, большие надежды возлагаю на новые миграционные наши службы, потому что им в первую очередь придется общаться с этими людьми. Им в первую очередь придется принимать на себя и огонь критики соответственно.
Я прошу прощения, что так перескакиваю, но я не готовился специально выступать. Мне просто хочется сказать вот еще о чем, что между всеми ведомствами нашими, начиная от МИДа до Федеральной миграционной службы в МВД, до тех ведомств, о которых я уже говорил, должна быть четкая, ясная связь, что нет, вопросы соотечественников это не МИД. Вот спихнули и вот пускай МИД с ним колупается. Но МИД не решит миграционного вопроса пока не обратится в Миграционную службу. МИД не решит вопроса о культуре, пока он не пойдет в Минкульт. Он не решит вопросов образования пока не пойдет в Минобразование. И если в этих ведомствах МИД не научится понимать и не захотят увидеть тех проблем, а скажут так: ну, ладно, это у вас своя епархия, а у нас своя. Мы занимаемся культурой, мы занимаемся образованием, то толку из этого не будет.
Кстати говоря, во многих других странах, в частности, в той же Греции вопросы, связанные с соотечественниками, уж где диаспора классическая совершенно, вопросы, связанные с соотечественниками держатся в рамках генерального секретариата по вопросам соотечественников при МИДе Греции. Но в таких министерствах как Министерство культуры и Министерство образования существуют специальные департаменты со специальными квотами сотрудников и финансами, которые занимаются непосредственно делами соотечественников.
Правда, там в том варианте они не только дают соотечественникам деньги, но и много у соотечественников денег берут, потому что греческие соотечественники побогаче наших. Что делать, такова жизнь. Здесь ничего не сделаешь. Давать придется, хотя давать-то особенно тоже не очень много чего есть.
Кроме того, нужно еще научиться давать. У нас после того, как вышел Указ, о котором я говорил, от 27 апреля заметно активизировалась работа по, скажем так, возрождению деятельности правительственной комиссии по делам соотечественников, на которую мы, например, возлагаем очень большие надежды в том смысле, что мои призывы к ведомствам, видимо, потонут, если не будут обеспечены какой-то организующей указующей сверху. У нас как-то без такой верхней дисциплины не очень привыкли действовать. Но правительственная комиссия могла бы стать действительно тем реальным местом, где эти вопросы можно решать и выдавать конкретные указания тем ведомствам, которые должны заниматься реализацией всех программ, связанных с обеспечением соотечественников - будь они граждане Российской Федерации или нет. Такая комиссия создается.
Сейчас готовятся необходимые документы для ее деятельности, но все очень сильно затянулось. Я говорил о том, что срок выхода этого Указа был шесть месяцев. У нас есть, в нашем ведомстве по-прежнему сохраняется серьезная кадровая проблема. Пошло финансирование. Мы не могли подступиться к этому финансированию, пока не было завершено разделение и передача функций, а финансирование уже пошло. На первый квартал деньги практически уже теперь на открытых нами специально под это дело уже после выхода указа счетах есть. Эти деньги нужно начинать расходовать, потому что люди-то заждались на точках.
И в основном до 40 процентов пойдет на посольства с тем, чтобы посольства могли активнее пользовать прямо на месте и не тратить ни время, ни много времени и усилий на согласование здесь. Мы ожидаем, что первая комиссия состоится либо в конце этого месяца, либо в начале будущего и сдвиг будет.
Но опять же о финансах, о которых идет речь. По первому кварталу у нас речь идет где-то о 45 миллионах. Много это или мало? По-моему, мало, очень мало. Но даже это вот еще до сих пор не реализовано. Поэтому сейчас начинается наш традиционный спор скачки - догонялки. Мы будем догонять, и пытаться эти деньги пристраивать. Чтобы не напороть, чтобы не налепить ошибок... Вот здесь присутствуют члены Совета соотечественников. Я бы вас очень просил пообщаться потеснее сейчас с нашими загранпредставительствами и больше давать им предложений по части того, как по уму, а не красивому названию реализовывать эти деньги, где найти основные приоритеты, где найти те самые бреши, которые нужно латать в первую голову. Потому что, конечно, та программа мер по поддержке соотечественников, которая практически уже сверстана и должна пройти утверждение в ПКДСР и быть одобрено Правительством. Она, конечно, и красивая, скажем так, и она продуманная, и она со всеми согласована, но там очень много общих мест, много общих фраз. Нужно, видимо, какие-то максимально конкретизированные задачи, потому что малыми средствами больших целей не достичь. Давайте пускай будут наши цели адекватны тем средствам, которые у нас есть. Больше денег мы не дадим, но сколько есть, их нужно использовать по делу.